Через пару минут Фэриен капризно заявляет:
- Не хочу!
Отпихивает меня в сторону, и я падаю с кресла ему под ноги. И лежу так, на боку, неудобно, у него в ногах, будто сломанная кукла. Как же они мне надоели! Оба! Это не я - дьявол, это они - черти! Что значит мой необузданный нрав, если в их власти - отключить меня, как забарахливший механизм? Ио приседает рядом со мной, задумчиво улыбается и произносит:
- Люцифер, Люцифер... упря-а-амый... мяте-е-ежный... это привлекает. Так и хочется сломать.
Я лишь усмехаюсь краешком губ.
В результате я провалялся на полу всю ночь. И никому не был интересен. А мне все равно. Зато меня никто не трогал. Да и они не шумели ночью, просто спали. Что, интенсивность вашей сексуальной жизни зависит от моего участия?
Ранним утром Ио в шелковой ночной рубашке, более похожей на коктейльное платье на тоненьких бретельках, встала надо мной, расставив ножки, так, что при желании я мог увидеть ее трусики. Как ты наивна, Ио, мне давно безразличны женские трусики. Даже на мне сейчас надеты такие же. В смысле, что полупрозрачно-кружевные. Руками Фэриена моя юбочка была порядочно задрана, и наверняка нижнее белье точно так же доступно для нескромных взглядов. Посмотри сама.
- Ни о чем не хочешь меня попросить? - любопытствует она и возвращает мне право голоса.
А я все равно не отвечу. Не хочу с ней разговаривать. Она опускается на ковер, сидит на коленках рядом со мной, переворачивает меня на спину:
- Неужели это так сложно - попросить? Ну, попробуй!
Ответа не дожидается, но не отступает:
- Не любишь подчиняться, да? А приходится... я представляю, как это тебя злит...
Нет, милая, не представляешь. Я готов вцепиться зубами в твое горло, лишь бы оно не выдавало больше насмешек, да еще и твоим нарочито издевательским тоном.
- Ты же знаешь, что я сильнее, - продолжает она, - зачем ты упорствуешь в мелочах? Попроси меня!
Да, думаю, сейчас попроси, завтра - подчинись, послезавтра - вымой тарелки... и что от меня останется?
А она нежно берет ладонями мое лицо, приподнимает, целует мои щеки, глаза... губы... и шепчет:
- Скажи одно только слово...
Ну, если так... это она меня практически просит... если так - ладно, я согласен.
Сглатываю и говорю хриплым голосом:
- Я... прошу тебя...
Она победно улыбается и возвращает мне силу. Сажусь и разминаю затекшие руки. Смятая почти в гармошку юбка болтается практически на талии, один чулок сполз... или был спущен Фэриеном, не помню точно, запятнанная кровью блузка расстегнута наполовину, да еще и съехала так, что правая грудь почти обнажена... Предполагаю, что и косметика размазана, и волосы растрепаны. Вид у меня еще тот. Как это девушки умудряются выглядеть ухоженно независимо от жизненных ситуаций? Насколько проще парню - натянул джинсы да футболку, волосы пятерней пригладил, побрился, или даже не побрился (трехдневная щетина - вообще образец мужественности) - и все, уже красавец.
Из спальни выходит полуголый Фэриен и тоже обращает на меня насмешливое внимание:
- Как спалось, красотка?
Ага, думаю, красотка, как же... Помятая девчонка с неестественно жестким взглядом...
Он уже и не ждет моего ответа, знает, наверно, что не дождется. Опускается в уцелевшее кресло и развязно бросает мне:
- Раздевайся!
- Что? - надеюсь, презрения в моем голосе достаточно.
- Ничего, - отрезает он, - мужиком ты хочешь стать или нет?
- Ты опять? - а сам думаю, интересно, как они дальше меня будут воспитывать, если и сейчас в драку полезу.
- Как же, нужен ты мне! - ехидничает Фэриен, - Размечтался! Когда я тебе верну тело - ты ж одежду свою порвешь, она ведь размером меньше! Соображать же надо!
Я об этом не подумал. Вообще не думал, что он вернет мне мужское тело. Потому как вроде не заслужил. Наоборот - дерзил, упорствовал. А может, он с утра добрый? Дожился я, раз завишу от чужого настроения.
Раздеваюсь, путаясь в одежках, и с непривычки рву чулки. И стою перед ним совершенно обнаженный, во всей своей женской прелести. Он грациозно поднимается из кресла и идет ко мне. Остается только надеяться на то, что он не захочет воспользоваться удачной ситуацией. Фэриен всего лишь касается моей руки, перебирает мои пальчики в ладони, и я вырастаю. Бросаю на себя взгляд и вижу, что он меня не обманул. Я мужчина.
Ио кидает мне джинсы, и я их натягиваю. Ну вот, уже лучше.
- Иди умойся, - почему-то советует Фэриен.
Ладно, и вправду хочется плеснуть в лицо холодной водичкой. Иду в ванную и только там понимаю смысл его совета. Потому что, взглянув на себя в зеркало, едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Мое вполне мужественное лицо абсолютно не по-мужски накрашено. Косметика, кстати, совсем и не размазалась, так, разве что помада... Но, чтобы быть уж до конца откровенным, замечаю, что тени продолжают гармонировать с цветом глаз. Но зато тональный крем с цветом лица не гармонирует совершенно, в мужском варианте кожа у меня темнее. Блин, не думал, что у меня такие длинные ресницы. А уж как весело смотрится румянец, бывший вполне нежным на женских щечках!
- Ну что, прикольно? - с улыбкой интересуется Фэриен, подпирая спиной дверной косяк.
- Ага, - не могу не ответить, действительно забавно.
- Вон там молочко для снятия макияжа, - он указывает на ворох баночек и тюбиков.
- Да я как-нибудь и мылом справлюсь.
- Тебе, конечно, видней, но мыло щиплет глаза, - наверно, Фэриен думает, что открывает мне большие секреты.
- Все, иди уже отсюда, советник выискался, - выпроваживаю его из ванной.
Пусть не путается под ногами. К тому времени, когда я становлюсь похож на человека, нам приносят завтрак. Ио вручает мне чашечку кофе. Мы сидим вокруг столика, пьем кофе, едим легкие салатики, канапе и фрукты, и она спрашивает меня:
- Мир?
Вижу, что Фэриен тоже ждет моего ответа, и говорю:
- Перемирие... если он не будет меня трогать.
И даже считаю возможным пояснить, почему:
- Я не могу постоянно быть объектом сексуального внимания. Так дальше не может продолжаться. Предлагаю (ну, не могу сказать снова "прошу") не использовать меня в ваших...
Ио меня перебивает, она задает вопрос Фэриену:
- Ты его используешь?
- Угу, - кивает тот.
- Тебе нравится? - спрашивает она.
- Еще как! - многозначительно улыбается он.
Ио поворачивается ко мне:
- Твое предложение отклоняется.
В принципе, другого я и не ожидал.
Поднимаюсь и выхожу на балкон покурить, подумать и поискать. Сосредотачиваюсь, пытаясь охватить как можно больше территории, становлюсь этим городом, стелюсь пылью по мостовым, теку грязной водой в Днепре, заглядываю ветром в открытые окна, дотягиваюсь до всего плохого, до людских грехов, открываю потайные дверцы в ваших сердцах и смотрю на мир вашими глазами. Вы об этом даже не догадываетесь, но я - везде... повсеместно. Меня притягивает совершаемое вами зло... но вовсе не я выступаю его инициатором, нет, вы сами.
Солидный бизнесмен, сейчас смешной, голый и толстый, избивает девчонку, снятую вчера в ночном клубе. Через час он, смыв свой пот и ее слезы, наденет костюм от Армани, сунет ей пять сотен долларов и поедет на деловую встречу в прекрасном настроении. Хочешь, бизнесмен, твоя деловая встреча превратится в банальные разборки, и тебя случайно завалят? А могут и оставить в живых, только в инвалидной коляске? Хочешь? А я могу! Впрочем... что на тебя размениваться, ты и так скоро сдохнешь... ты слишком много пьешь, и ты слишком толстый...
Трое юнцов обдумывают, как бы обчистить пункт обмена валют. Думайте, идиоты, лучше, в том обменнике сидит надежный охранник, он запросто переломает вам руки и ноги и отправит вас на больничные койки. Месяца на два. Вы и без меня все поймете.
Молодая мать, разбуженная поутру плачущим ребенком, психует и бьет ничего не понимающего малыша по лицу. Она не спала всю ночь, у ребенка режутся зубки, вот он и плачет. А ты не мать, а дура. Наверняка есть какое-нибудь простое обезболивающее средство локального действия, если бы помазала ему десны, он бы сладко спал. Хочешь, я заберу малыша, а ты будешь всю жизнь его оплакивать? Нет, ладно, черт с тобой, не до тебя, живи. Ты уже сегодня обзвонишь всех своих подружек, и они расскажут тебе, как можно помочь ребенку. И вообще - врача нужно иметь семейного, или хотя бы хорошего знакомого врача, которому можно и среди ночи позвонить проконсультироваться.
А вот это уже серьезнее... мне кто-то молится... что там у вас? А-а-а... у тебя старенькая мать... ей больно... у нее рак... и ты просишь, чтобы я ее забрал... только ты тоже дура, не меня надо просить, а Бога! Или ты хочешь плохого своей матери? Или ты отчаялась, что Бог тебя не слышит, и ко мне обратилась уже в последнюю очередь? Ладно... не буду придираться... иди проверь, твоя мать уже мертва.
А ты? Взрослый мужик, а думаешь о самоубийстве, как подросток? Да, да, это смертный грех, но я хочу разобраться. Почему бы это? Ах, так... ты любил ее, а она тебя бросила? А чего ты еще ждал, ты старше ее почти в два раза. Ты жил для нее, ты жил только ею, а она сбежала от утонченного тебя к ядреному грубоватому парню? А то ты не знал, как падки балованные девочки на такую вот показную мужественность? Ты поставь вас мысленно рядом - ты ж аристократ, зато он - настоящий мачо! Копни себя поглубже - ты ведь не ее любил, ты себя любил... свою любовь к ней любил... смысл жизни своей в этом нашел. Где ты там сейчас? А-а-а, с нервным срывом лежишь в больнице? Нет, не думай о самоубийстве... тебе еще рано... да ты и не заслужил. Посмотри внимательнее на девчонку, которая тебе завтра таблетки принесет... ее сегодня примут на работу в твой закрытый госпиталь, где ты спрятался ото всех. Она хорошенькая и не такая испорченная. Люби ее. Она тебе сына родит. Если у тебя с ней все получится, я буду только рад.
