Теперь ей было пятнадцать, а это уже слишком много, чтобы смотреть на звезды. Вместо этого она тихо стояла, пока кошки не закончили есть. Подул ветер, принеся с собой запах яблоневых цветов и сигарет. Она расстроилась, потому что знала, что дядя Дилан снова начал курить.
— Ночь, лишенная звезд, — громко сказала она без всякой на то причины, только потому, что он произнес эти слова по дороге домой. Что он имел в виду? Хлоэ не могла сопротивляться — она посмотрела наверх.
Вот они, две одинокие звезды, на которые она так любила смотреть. Хлоэ и ее мама. А может, это дядя Дилан и Изабелл. Дети и родители, которые не могут быть вместе. Впрочем, это не особо важно. Это просто история, которую она сама придумала. Звезды — они так далеки, а реальность — всегда рядом. Она провела целые часы в Интернете, она искала, искала… А однажды она отправилась на автобусе в Провиденс, чтобы подписать прошение о воссоединении с настоящими родителями, но все оказалось напрасным — для получения необходимых бумаг ей должен исполниться двадцать один год.
Что было важно сейчас, так это кошки и поиски новой работы, чтобы она смогла их нормально кормить. Реальная жизнь: не мифы и истории о звездах. Вдалеке слышался звук мотора мотоцикла. Иногда дети из старшей школы проезжали через сад. Дядя Дилан ужасно бесился из-за этого, и она знала, что рев мотоциклов пугает диких животных. Дрожа от холодного ночного воздуха, Хлоэ слушала, пока звук не исчез. Затем она пожелала кошкам спокойной ночи и побежала обратно в дом.
Девочки приготовили для нее ванну в старой уродливой лохани на втором этаже дома. Серебристый свет луны лился сквозь оконное стекло, слишком яркий, слишком недобрый, ведь он выставлял на всеобщее обозрение ее постаревшее тело. Маргарет ссутулилась, смущенная тем, что дочери поднимают ее, трут ее, моют ей голову. У Сильви был с собой полный набор необходимых предметов: мыло, шампунь и мочалка. Она проводила процедуру, как хирург, вытягивая руку в сторону Джейн и выкрикивая:
— Шампунь! Бальзам!
— Дорогая, мне немного холодно, — смущенно пробормотала Маргарет, обхватывая руками колени. — Не могла бы ты добавить горячей воды?
Сильви молча повернула кран. Джейн заметила, что ее губы плотно сжаты. Наклонившись вперед, Джейн дотянулась до банки с пеной для ванны и плеснула немного в воду.
— Джейн… — выдохнула Сильви.
— О, это чудесно, милая, — сказала Маргарет, когда начала появляться пена. Она поймала несколько пузырей, потом зачерпнула полные ладони. Подняв их к окну, она в восторге смотрела на то, как пузыри блестят, переливаются; она оглянулась на дочерей, чтобы убедиться, что они обе это видели.
— Это мило, мама, — сказала Джейн.
— Дай я посмотрю твою ногу, — строго позвала Сильви, наклоняясь, чтобы проверить, нет ли инфекции.
Маргарет с удовольствием посидела бы в теплой воде до тех пор, пока пена не исчезнет, но Сильви велела ей возвращаться в постель. Сестры помогли выбраться пожилой женщине из ванной, и Сильви вытерла ее большим белым полотенцем. Джейн стояла рядом и держала наготове ночную рубашку из ирландского шелка. Вместе они проводили ее до кровати.
— Сильви, ей надо… — начала было Джейн, когда они спускались вниз.
Но Сильви лишь ускорила шаг, огибая угол и заходя в кухню. Там она начала готовить чай. Ее голубая футболка промокла во время купания. Тонкие руки казались твердыми и мускулистыми: за последние годы ей слишком часто приходилось поднимать тяжести. Светлые волосы падали на плечи, пряча ее лицо.
— Я знаю, что ей нужно, — голос Сильви звучал устало, — для нас это обычный порядок дел.
Джейн смотрела на нее. Ей хотелось быть более чувствительной. Да, под этой крышей когда-то случилась неприятная история. Но Сильви была ее младшей сестрой. В последние месяцы, зная, что Сильви уволилась с любимой работы, слыша усталость в ее голосе, видя всю эту рутину, Джейн стало сложно скрывать причину своего приезда.
— Ты все делаешь потрясающе, Сильви, — произнесла Джейн.
Сильви передернула плечами, ожидая, пока закипит чайник. Вода уже начинала шипеть.
— Ей понравилась ванна с пеной, — сказала Сильви. — Она рада, что ты здесь.
— Ты знаешь, почему я здесь, да?
Сильви посмотрела в глаза Джейн. Джейн сглотнула, как будто она была поймана человеком, который знал ее очень хорошо, чем кто-либо еще в этом мире. Шли секунды, и Джейн почувствовала, как Сильви смотрит прямо в ее сердце.
— Лучше бы я не знала, — промолвила Сильви, — но я знаю. Это связано с тем, почему ты одалживаешь у меня машину.
Джейн покраснела и посмотрела вниз.
— Нет, это связано с мамой. И с тобой. Ей нужно больше заботы, чем ты можешь дать ей.
— Мы справляемся.
— Ты вымоталась. Я даже не знаю, смогла бы ты поднять ее сама, если бы меня здесь не было.
— Ты меня недооцениваешь. — Сильви напрягла мускулы. Чайник засвистел, и она выключила конфорку.
— Тем не менее ты бросила работу.
— Кто бы говорил! Кто управляет твоей пекарней?
— Мне необходим было отдохнуть, — спокойно сообщила Джейн, — последний раз я была в отпуске пятнадцать лет назад…
— Ну все равно. Я просто ушла. Все прекрасно это поняли. Вся школа любила маму — она же была их директором.
— Редкое сочетание любви и страха. — Джейн улыбнулась. — Так же, как это было здесь.
— Она была для нас и матерью и отцом, — ответила Сильви.
Сердце Джейн сжалось при этих словах. Мать постоянно напоминала им об этом. Их отец поначалу уезжал лишь ненадолго. Странствующий торговец, постепенно он стал все реже и реже бывать дома. Джейн помнила, как она стояла на коленях у окна, наблюдая, как его машина едет вниз по улице. Она даже могла узнать свет его фар — среди всех остальных машин. Она любила его так сильно, что чувствовала пустоту внутри, когда его не было дома.
— Ты никогда не думаешь о том, где он сейчас? — спросила Джейн.
— Никогда, — напряженно ответила Сильви.
— Правда? — Джейн смотрела, как Сильви высыпает чай в синий заварочный чайник и заливает его кипятком. Мама что-то крикнула сверху.
— А ты?
— Все время, — мягко произнесла Джейн.
— Тогда тебе вдвойне тяжело.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю, куда ты ездишь на машине, Джейн, — сказала Сильви, — ты ездишь к яблоневым садам.
Джейн уставилась на пар, поднимающийся из чайника.
Прозвучал низкий свисток, спугнув всех демонов, что жили у нее в душе. Они хранили ее горе и вину, и она давно перестала пытаться прогнать их прочь.
Джейн не хотела отдавать ребенка, но Маргарет уговорила ее. Она понимала, что план матери был составлен «для ее же блага и блага ее ребенка». Она знала, что у ребенка будет хороший дом, достойный уход, много, много больше того, что могла предложить сама Джейн.
Маргарет итак была крайне недовольна, что Джейн пропустит целый семестр в университете. Ей надо жить своей жизнью… да и вообще, что она знает о воспитании детей?
Мать хотела для нее самого лучшего: она училась на втором курсе Браунского университета, была одной из лучших студенток на курсе. Она входила в состав теннисной команды, номер два среди одиночных игроков. Она была лучшей в английском. Мать говорила, что, если Джейн захочет пойти по ее стопам и стать преподавателем, у нее есть все шансы на то, чтобы стать прекрасным профессором.
С того дня Джейн не брала в руки ракетку. Она никогда не преподавала — ни в школе, ни в колледже. Все эти детские лица — что, если одно из них окажется лицом ее дочери, а Джейн даже не будет знать об этом?
Пекарня стала самым лучшим вариантом. Там было одиноко. Там требовалось постоянное внимание, крайняя концентрация, когда готовишь для людей… Ее магазинчик был так далеко отсюда, от родного города, и Джейн не приходилось всматриваться в каждое лицо в толпе, всегда в поисках одного-единственного… Она боялась столкнуться со своей дочерью и даже не узнать об этом.
Джейн подписала все бумаги: она навсегда отказывалась от родительских прав. Она не должна была поддерживать никаких контактов с дочерью, не искать встреч; но она вписала свое имя в свидетельство об усыновлении и поместила его на национальном сайте «Найди свою настоящую семью», на тот случай, если ребенок вдруг захочет найти ее. Прошло пятнадцать с половиной лет.
Правда заключалась в том, что она точно знала, где живет ее дочь. Мать Джейн нашла идеальный дом и идеальную семью. Сын ее коллеги, чья жена не могла иметь детей. Позволить им усыновить ребенка — значит помочь всем. Хорошая семья и дом для ребенка, свобода и шанс для Джейн жить собственной жизнью.
Личность Джейн была сохранена в секрете от всех. Только Маргарет и ее коллега знали об этом.
— Ты ведь не можешь поговорить с ней, не так ли? Ей только пятнадцать. Это будет нечестно по отношению к ней или к ее семье. Закон совершенно ясно говорит, что…
