Кроме того, она совершенно не обижалась на Брюса, а вот на родителей Беверли она обижалась. Неужели они не понимали, что машина марки «феррари» привлечет всеобщее внимание? Сама Беверли не настолько хорошо разбиралась в машинах. Но у нее была такая малюсенькая грудь, что она прекрасно понимала — только «феррари» поможет ей обзавестись новыми друзьями.
Если бы не «феррари», рассудила Мелани, Брюс никогда бы ее не покинул и она никогда бы не утратила уважения к себе. Она никогда бы не стала спать ни с Коко, ни со Стивом. Коко был ее лучшим другом многие годы. Это был милый таиландец, который всегда оказывался рядом, когда нужно. С ним хорошо вместе слушать музыку или просто поболтаться по улицам, когда в жизни не происходит ничего необычного. Спать же с ним было совершенно необязательно, тем более что она не была сильно увлечена им, хотя Коко как раз был безумно влюблен в нее.
Кроме того, ситуация осложнялась тем, что она толком не знала, кто отец ребенка. Стив вернулся домой из колледжа именно в тот момент, когда ей было очень тяжело, и это только сильней все запутывало. Со Стивом Мелани встречалась месяц-другой, пока училась в старших классах школы. Он каждый раз сваливался на голову как раз в тот момент, когда ей так отчаянно был кто-нибудь нужен, с кем можно было бы быть вместе! Она переспала и с ним.
У Мелани вызывали какую-то усталость даже мысли о той ситуации, в которой она оказалась, усталость, от которой хотелось уснуть этак на недельку. Она и в самом деле могла проспать довольно долго, ее тяжелый сон мог продолжаться часов десять-двенадцать кряду. По ее разумению, не было никаких причин для того, чтобы не спать, — у нее не было работы, ее исключили с курсов, где она изучала проблемы средств массовой информации, за то, что она была чересчур толста и не настолько привлекательна, чтобы стать ведущей какой-нибудь телепрограммы, — хотя она много лет только об этом и мечтала. Брюс приезжал к ней только тогда, когда ссорился с Беверли, или когда ему нужны были деньги, или когда он просто хотел выкурить сигаретку у своей старой подруги.
— А отец тебе хоть пишет? — спросила Рози. Уж кому-кому, а Мелани как раз необходимо было отцовское внимание, но у Рози не было никаких иллюзий на тот счет, что Флэп Хортон, отец Мелани, вдруг появится, чтобы оказать ей немного внимания, или предложить помочь деньгами, которых зарабатывал немало, или сделает еще что-нибудь. Флэп преподавал английскую литературу в Риверсайдском университете в Калифорнии. Мелани обожала отца и в разные периоды своей жизни рассчитывала, что и она сможет ходить в университет и, может быть, даже жить у отца, но это было одно из несбывшихся желаний в ее жизни. А в последнее время, насколько это было известно Рози, Флэп вообще забыл о Мелани.
В первые годы после смерти Эммы Флэп лез из кожи вон, стараясь быть для Мелани и сыновей приличным отцом, но потом женился второй раз и стал отчимом троим сыновьям. Потом у них со второй женой родился ребенок, и Флэпу уже было не до детей Эммы.
В каком-то смысле Рози не была склонна думать, что он так уж и виноват. Никто не мог быть внимательным ко всему, к чему полагалось быть внимательным, и ее собственная репутация матери была не безупречна. Ее собственные дети не получили того внимания, которое требовалось детям, и она это понимала. Правда, она хотя бы сосредоточивалась на них в те моменты, когда им это было нужней всего на свете. Вот именно такой период и был сейчас у Мелани, но Флэп, казалось, ужасно плохо справлялся с тем, чтобы сконцентрироваться на ней.
— Он никогда мне не звонит, — сказала Мелани с горечью. — А говорил, что поможет расплатиться за машину. Денег так и не прислал. Тедди, кажется, снова собирается пойти в колледж в этом семестре, но и ему денег на учебу папочка не посылает.
— Да я уверена, что за Тедди заплатит бабушка, — успокоила ее Рози. — И за твой колледж тоже. Ей хочется, чтобы вы оба пошли учиться.
— Я понимаю, но папуля говорит, что сделает что-нибудь, и ничего не делает. И ведь говорит всегда так, что можно подумать, что он и вправду что-то сделает, а потом смотришь почту, а в ней — ничего. Он нас и не любит совсем, просто думает, что от нас одни неприятности. Он даже ни разу не съездил проведать Томми с тех пор, как его посадили.
— С глаз долой, из сердца вон, — сказала Рози, на мгновение представив себе, как было бы здорово, если бы Томми мог, вдруг сейчас оказаться вместе с ними за столом. Ни о ком из Аврориных детей она не думала так много, как о Томми. Он просто не шел у нее из головы — он преследовал ее с такой силой, что она не могла позволить себе даже погрустить о нем. Она не могла позволить себе печалиться о нем, иначе тут же последовали грустные мысли о том, что и она была в чем-то виновата. Хотя она преданно сопровождала Аврору в поездках в тюрьму и отвозила домой, ей крайне редко удавалось взбодриться настолько, чтобы отправиться в мрачную комнату свиданий, где можно было бы увидеть Томми. По большей части она сидела в машине, чувствуя себя какой-то больной, трусливой крысой. Ей казалось, что она предает и Аврору, и Томми. Ведь, в сущности, и Аврора ужасно не любила ездить туда, и после этих посещений бывала совершенно разбитой, но снова и снова, месяц за месяцем Аврора входила в это здание, а вот Рози удавалось взбодриться в должной степени раза два-три в год, хотя она любила Томми ни на йоту не меньше, чем Аврора.
— Папочка любил меня, пока я была маленькая. Он дарил мне книжки, — вспомнила Мелани. — А сейчас он никогда мне книг не присылает. Он вообще мне ничего не присылает. Вот если бы мамочка не умерла!
Мелани едва помнила мать, но один-два эпизода она запомнила на всю жизнь. Ей казалось, что она помнит, как мама пела ей, как причесывала ее, но в основном в памяти было то, что при жизни матери она с братьями никогда не чувствовала себя одинокой, а теперь было именно так.
Рози проглотила комок в горле. Она повернулась к раковине и стала мыть тарелку, которая и без того была совершенно чистой. Ей необходимо было взять себя в руки. Мать этих детей, Эмма Хортон, Аврорина дочь, была человеком, которого Рози любила больше всего на свете, во многих отношениях сильней, чем своих собственных, таких трудных, детей. Мелани сейчас была почти точной копией Эммы, когда та была подростком, и порой одного взгляда на Мелани ей было достаточно, чтобы почувствовать, как в ее душе вновь поднимается печаль, заставляя ее проглотить комок в горле и мыть совершенно чистую посуду до тех пор, пока это чувство не ослабевало.
Она понимала, что и Аврора и она сама сделали все, что могли, для детей Эммы, и подозревала, что все, что они сделали, было гораздо больше того, что могли позволить себе другие, но знала она и то, что этого все равно было недостаточно. Томми и Тедди были по-своему двумя инвалидами, а Мелани была сама грусть.
Но быть грустной не означало быть раздавленной. Мелани не была раздавлена. У нее скоро будет ребенок, а пухленький малыш мог переменить все в жизни Мелани.
— Давай-ка отнесем ужин наверх, — вспомнила о своих обязанностях Рози. — Бабушка с генералом сильней всего ссорятся, когда сильно проголодаются.
Не успела она договорить, как в кухню вошла Аврора. При виде сигареты Мелани глаза ее вспыхнули.
— Мелли, мне хотелось бы, чтобы ты не курила. Маленькому Энди это не пойдет на пользу.
Мелани виновато посмотрела на Рози и загасила сигарету.
— Я что-то разнервничалась, — сказала она. — Мне что, в самом деле придется назвать его Энди, если это будет мальчик?
— Нет, конечно, миленькая, ты можешь назвать его Платоном или Аристотелем, если тебе это больше нравится, — пошутила Аврора, обнимая свою грустную внучку. — Мне просто всегда хотелось, чтобы в моей жизни встретился кто-то по имени Энди, но пока что этого не произошло.
В сущности, Мелани нравилось это имя, но ей просто хотелось, чтобы она сама, а не бабушка, выбирала имя для ребенка. Бабуля и так всегда брала над всеми верх — и они почти ничего не могли с ней сделать.
— А я в последнее время не раз думала о близнецах, — сказала Рози. — Ведь это могут быть и близнецы. Вот будет здорово, если по дому начнут бегать близнецы!
— А может быть, это будет девочка, — сказала Мелани. — И если так, я хотела бы назвать ее маминым именем.
— Ой! — воскликнула Аврора. — Она как раз снимала суп с плиты — мысль о том, что в ее жизнь снова войдет Эмма, настолько ее обескуражила, что она чуть не уронила кастрюлю на пол. Рози вовремя подхватила ее.
— Тебе это не нравится, бабушка? — спросила Мелани. — А что, по-моему, хорошо?
— Да, милая, — сказала Аврора, но ее голос дрогнул. Мысль о том, что вскоре у нее могла появиться правнучка с тем же именем, что и у дочери, обожгла ее сердце. Она боялась сказать еще что-нибудь, потому что поняла, что, если проронит хоть слово, это выдаст ее.
