С любовью, Бар.
Я опустила послание на стол и взглянула на Виолу.
— Моя знакомая ведьма обручается сегодня ночью в лесу. Не желаешь присутствовать на церемонии?
Виола восторженно взвизгнула.
— Попробуй только запретить мне туда идти. Как интересно, совсем как в «Макбете»! Мы будем раздеваться догола?
Несмотря на то что Виола производила впечатление по-детски наивной девицы, ей нельзя было отказать в умении выхватывать из контекста самое интересное.
— Я не собираюсь раздеваться. Уверена, что Вер тоже не захочет расстаться с одеждой.
— Погоди секунду. Ты полагаешь, что я собираюсь принимать участие в этом действе? — Вер явно был шокирован. — Неужели в старой доброй Англии больше нет ни одного человека, у которого осталась бы хоть капля здравого смысла? Неужели все сошли с ума?
— Похоже, что все действительно сошли с ума. Но разве это не замечательно? — засмеялась Виола.
— Бар настаивает на твоем присутствии, — я протянула записку Веру. — Думаю, что ты кажешься ей величественным. Ты должен будешь сыграть роль покровителя, роль отца. Должна признаться, эта роль тебе к лицу. — Вер взглянул на меня настороженно. — Твоей задачей будет лишь стоять в центре круга вместе с остальными и довольно улыбаться.
Я намеренно ничего не сказала о песнопениях и ритуальных танцах. О таких вещах следует упоминать лишь в последний момент.
— Как жаль, что Джайлса нет с нами, — протянула Виола. — Хотя уверена, будь Джайлс здесь, он, несомненно, принял бы сторону Вера. А что мы будем делать сейчас?
— Пойдемте к реке, — предложил Вер.
— Ты права, Фредди, — Виола выпрыгнула из кресла и принялась собирать грязные тарелки со стола. — Это сон, после которого не хочется просыпаться.
Вер вопросительно взглянул на меня.
Вода в реке была покрыта жирными водорослями. Лодка оставляла за собой извилистый след. Вер греб, а Виола и я расслабленно разлеглись на войлочных подушках, которые лежали на корме. Я вспомнила, что произошло со мной на этих подушках во время последней лодочной прогулки. Очевидно, причиной того, что случилось, было расслабляющее действие жары, усиленное выпитым за ленчем вином. Но, по правде говоря, давнишний эпизод почти меня не тревожил. Гай исчез из моей жизни так же легко и безболезненно, как в нее ворвался. Лишь легкая тоска сопровождала наш разрыв, все это казалось не более чем недоразумением. Меня больше не мучило чувство вины. Было приятно осознавать, что моя жизнь изменилась в лучшую сторону, как изменилась и я сама.
Мошки весело скользили над поверхностью реки. Круги расходились по воде в тех местах, где рыбы пытались поймать беззаботных насекомых. Высокие берега зеленели густой травой. Пестрые дикие утки безмятежно плавали среди белоснежных лилий. Вытаскивая весла из воды, Вер каждый раз внимательно рассматривал прилипшие водоросли.
— Водяной пастернак. Канарский канареечник. Ежеголовник, — информировал он нас. — Как жаль, что я не захватил блокнот для записей.
— Замечательно! — Виола потянулась на подушке и закрыла глаза. — Надеюсь, вы простите меня. Вчера я легла довольно поздно. Мне необходимо немного вздремнуть.
Вер и я продолжили научные изыскания.
— Смотри, зимородок, — Вер указал на яркую, плотно сбитую маленькую птичку с белой шейкой. — Зимородки редкость в наших краях.
Я подняла голову и заметила Джорджа и Уилла. Мальчишки появились на вершине холма. Я вспомнила, что сегодня Прим и Эдвард уехали в Бленфорд. Таким образом, Джордж был освобожден от обязательного урока поэзии. Обычно Прим очень серьезно относилась к взятым на себя обязательствам. Любовь делает нас непредсказуемыми.
— Джордж ведь не твой сын. — Я не собиралась говорить об этом, слова сами сорвались с языка.
— Нет, но я буду благодарен, если ты сохранишь это в тайне.
Я бросила взгляд на Виолу. Она, казалось, спала: голова была запрокинута назад, глаза закрыты, а рот полуоткрыт. Крохотное перышко лежало у нее на губах. При каждом вдохе перышко исчезало во рту, при выдохе появлялось снаружи.
— Клянусь, что никому не скажу, — ответила я шепотом. — Неудивительно, что ты на меня рассердился, когда я завела разговор о Джордже. Но поверь, у меня и в мыслях не было тебя в чем-то обвинять.
— Я никогда не сердился на тебя. Скорее, я тогда испытал шок. Как только ты указала на наше сходство, я сразу понял, что Джордж — сын Гая. Когда-то Гай и дочь мельника, не помню сейчас ее имени, были довольно близки. Гаю тогда было двадцать, ей что-то около шестнадцати. Очевидно, Джордж родился сразу после моего отъезда. Я не имел ничего против того, что мне приписывают роль холодного соблазнителя и злостного негодяя, но бросить мальчика на попечение старого скряги Дасти казалось верхом бессердечия. Но даже с учетом этого Гай остается моим братом. — Вер замолчал и с силой опустил весла в воду.
— Ты расскажешь обо всем Джорджу?
— Не знаю. Вероятно, нет. Думаю, что лучшим решением будет оставить все как есть. Какое имеет значение, кем я ему прихожусь, — дядей или отцом? Только ты, благодаря острому взгляду художника, смогла раскрыть нашу тайну. К счастью, подобный талант большая редкость.
Я не знала, что сказать в ответ. Пожалуй, Вер очень расстроится, если узнает о сплетнях, которые ходят по деревне. Сказать или не сказать? В конце концов я решила, что чистота помыслов искупит молчание.
— М-м.
— Ты от рождения такая наблюдательная или все дело в практике?
— Думаю, и то и другое.
— Жители Падвелла недостойны иметь по соседству столь неординарную личность.
— А сейчас ты меня дразнишь?
— Вовсе нет. — Вер поднял весла. — Ты кажешься мне настолько отличной от окружающих, словно принадлежишь к другому миру. Я никогда не встречал женщину, подобную тебе. Даже теперь, после нескольких недель знакомства, я не могу понять, как ты оказалась в моем коттедже, — Вер улыбнулся и покачал головой. — Признаться, в первый раз увидев тебя в саду, я подумал, что передо мной стоит ангел. Я до сих пор не понимаю, что ты здесь делаешь. Почему красивая, умная, современная женщина прячется в деревенской глуши и водится с простаками вроде меня?
Я снова взглянула на Виолу. Моя подруга растянулась на скамеечке. Перышко на ее губах ритмично колебалось в такт дыханию.
— Я убежала.
— Убежала от мужчины?
— Да, и в какой-то мере от себя. — Лодку подхватило течение и понесло вниз. — Я думала, что люблю его. Когда поняла, что совершила ошибку, то пришла в смятение. Мне нужно было побыть одной, попытаться понять, что происходит.
Вер наклонился над веслом. Солнечный свет отражался от гладкой поверхности реки и прыгал зайчиками по его лицу.
— Ты уверена, уверена, что больше не любишь его? Что произойдет, если вы встретитесь снова?
— Абсолютно уверена. К тому же он уже успел обручиться с другой. Я чувствую невероятное облегчение. Мне так не хотелось видеть его несчастным!
Вер опустил весло и стал наблюдать за следом, который оно оставляло на воде.
— Что же вынудило тебя бежать?
— Думаю, я убежала, чтобы найти себя. Знаю, мои слова кажутся лишенными смысла, но после смерти матери я чувствовала себя растерянной, испуганной и совершенно одинокой. Я пыталась спрятаться, укрыться от холодного, враждебного мира. Мне так хотелось быть защищенной! Успех казался самым надежным щитом, и я поставила себе цель стать успешной. Алекс вполне соответствовал моим устремлениям. Он имел все необходимые качества: острый ум, привлекательную внешность, хорошие манеры. Алекс казался воплощением силы, был чрезвычайно уверен в себе. Я думала, что наконец-то буду чувствовать себя в полной безопасности. Но, при всех своих достоинствах, Алекс лишен самого главного. — Я порылась в кармане джинсов. — Эта вещица всегда со мной. Она напоминает мне о том, о чем я чуть было не забыла. — Я протянула руку и показала Веру маленькую медную фею. — Эта дешевая безделушка должна приносить счастье. Мама подарила ее своему брату, когда тот отправлялся во Францию воевать. Она купила фею за день до свадьбы. Безделушка казалась настолько уродливой, что вызывала умиление. Мама говорила, что даже самое некрасивое на земле существо желает счастья. И что красота не самое главное в жизни, есть кое-что и поважнее. Дядя Сид больше не расставался с феей. Он единственный из взвода вернулся домой живым. Дядя прислал мне фею на свадьбу. Он сказал, что я должна осознать истинную ценность дешевой безделушки, иначе подарок не будет иметь смысла. Медная вещица давно вышла из моды и не является образцом вкуса, но была для дяди бесценной. Я пыталась объяснить значение подарка Алексу, но он назвал это сентиментальным вздором. Я поняла, что Алекс напрочь лишен нежности, доброты, человечности. Слабые, уязвимые, беспомощные казались ему досадной обузой, балластом, который не стоит внимания, которым можно с легкостью пренебречь. Именно это пытался сказать дядя Сид своим подарком. Я всегда полагала, что дядя прав, но боялась себе в этом признаться. Надеюсь, что не выгляжу абсолютно сумасшедшей?
