- Ну, хорошо! Будем считать, что мы договорились.
- Кстати, наряду с другими драгоценностями, - заявила Елизавета, - ты прихватил одну диадему с аквамарином: мою по праву. Ее подарил мне мой батюшка, когда я была ещё ребенком.
- Неужели? - выразил недоумение он и запустил руку в свой карман. Ах, и в самом деле! Вот она - эта диадема. С удовольствием, её возвращаю.
Елизавета перехватила диадему.
- А теперь, убирайся! - сдержанно, но с нарастающей внутренней агрессией произнесла она.
- Какое чудное жемчужное ожерелье! - полностью игнорируя её слова, восторженно произнес Ворожеев, разглядывая один из своих трофеев. - Оно будет прекрасно смотреться на шейке моей очаровательной крошки.
- Убирайся! - повторила она.
Он сделал неуклюжий поклон, словно деревенщина, который случайно оказался в обществе, послал воздушный поцелуй и с победным видом вышел из её кабинета.
Елизавета вымученно опустилась на стул, словно разбирательство с мужем исчерпало все её силы. У Ворожеева всегда имелись надежные и верные средства против своей жены - его бесчестность и низость. Ничто так не сражало Елизавету и не делало её уязвимой, как шутовское поведение её мужа, его унизительные насмешки и едкие колкости. Даже самые страшные угрозы, но честные и открытые, отступали перед ними. Ворожеев прекрасно знал эту ахиллесову пяту своей жены и при всякой удобной возможности старался на неё наступить. Почти всегда ему удавалось выйти из борьбы, как бы она для него не обернулась - победой или поражением, в хорошем настроении, оставив свою жену подавленной и разбитой.
Комната находилась в беспорядке после того, как в ней поорудовал князь Ворожеев. Вещи и предметы на полках были небрежно разбросаны, содержимое внутренних отделений стола вывалено на поверхность, опрокинут один из стульев и разбита маленькая фарфоровая статуэтка. Было очевидно, что Ворожеев что-то тщательно искал. И предметом его поиска было что-то гораздо более важное, чем несколько драгоценностей. Елизавета поняла это сразу. Она хорошо знала своего мужа. Если бы ему были нужны только драгоценности, он бы мог просто прийти к ней и потребовать их, что, впрочем, он и сделал в конце концов. По всей видимости, он отважился на такой унизительный и порочащий его шаг, чтобы добраться до сейфа, где рассчитывал найти нечто более ценное, важное и значимое. И искал он, по всей видимости, ключи от него.
Нервная дрожь от напряжения, вызванного разбирательством с мужем, слезы от его унижений и обид, злоба от своей беспомощности охватили все существо Елизаветы.
- Когда-нибудь ты ответишь мне за все, Дмитрий Ворожеев, - с ненавистью произнесла она. - За мои слезы! За мои страдания! Придет мой черед, и я буду насмехаться над тобой!
В порыве ярости она скинула со стола все, что её муж вывалил на него. На шум прибежал Алексис.
- Матушка! Что случилось? - встревоженно воскликнул он, подбежав к ней и взяв её за руки.
Он ответила нервическими всхлипываниями и рыданиями.
- Успокойтесь, прошу вас! - заботливо произнес он. - Сейчас я позову Анфису. Она сделает вам успокоительный чай из трав. Пойдемте, я помогу вам.
- О, Алексис! - страдальческим голосом произнесла она. - Почему? Почему все так непоправимо и жестоко? Если бы я могла вернуться в свое прошлое и все изменить! Если бы я могла!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Когда-то молодой князь Дмитрий Кириллович Ворожеев считался одним из самых завидных женихов в свете. У него было все, что может пожелать молодой человек двадцати - двадцатипятилетнего возраста: огромное состояние, титул князя, прекрасные внешние данные. Как любой дворянин, он был достаточно образован, манерен и элегантен. Как избалованный высокородный отпрыск, он был дерзок, смел, высокомерен и остер на язык. Он обладал именно таким набором качеств, который позволяет человеку быть с центре внимания. Наряду с этим, он умел, когда ему было нужно, достойно преподнести себя, быть обаятельным, милым и обходительным. Для него не составляло большого труда очаровать женщину, особенно, если она была доверчивой и наивной.
Дмитрий воспитывался в атмосфере изобилия, вседозволенности и распущенности. И это негативно сказалось на формировании его личности. Он рано почувствовал себя господином и рано ощутил свое превосходство, которое давали ему титул и состояние, над теми, кто находился ниже его по социальной лестнице. Он рано потерял мать, а отец лишь изредка принимал участие в воспитании сына. С первых дней своего рождения, а затем детства, отрочества он был предоставлен заботе чужих людей: кормилиц, нянюшек, учителей, гувернанток и гувернеров, происхождение которых было гораздо ниже его собственного. Он считал себя вправе относиться к ним с высокомерием, пренебрегать их советами и грубить им. Ему рано открылась суть окружающей его действительности, которая заключалась в том, что за внешним блеском можно скрыть даже самые грубые и уродливые изъяны. И эту суть он постиг лучше самого хорошего ученика. Он научился хитрить, притворяться и лицемерить. В результате всего этого он вырос невоспитанным, избалованным, лицемерным и испорченным человеком.
Юная княжна Елизавета Шалуева была полным антиподом князя Дмитрия. Кроткая, прелестная, воспитанная в строгих правилах, с детства впитавшая в себя хорошие манеры, она должна была стать для Дмитрия чем-то вроде ангела, который наставит его на путь истинный. Старый князь Ворожеев считал её идеальной партией для своего сына. Тем более, что происхождение девушки было столь же знатным, сколь их собственное.
Дмитрий никогда не был влюблен в свою нареченную и даже не испытывал к ней чувств, похожих на симпатию или влечение. Ее красота и очарование абсолютно не трогали его. Более того, его тошнило от её правильности и порядочности, а её благовоспитанность и чистота раздражали его. Он женился на ней только потому, что такова была воля его отца. По наставлению отца он вынужден был делать все возможное, чтобы понравиться этой "святоше", как он её в то время называл. Он красиво ухаживал за ней, притворялся влюбленным. И девушка ему верила. Он смеялся над её доверчивостью, искренностью и честностью. Смеялся многие годы, пока однажды эта девушка сама не посмеялась над ним. Добропорядочная, наивная "святоша" сумела одержать над ним верх, проявив неожиданно для него свой тонкий ум, деловую хватку и внутреннюю силу. Началось все с того, что когда-то давно после смерти своего отца Дмитрий Ворожеев возложил на свою молодую супругу ненавистное ему ведение хозяйства, а закончилось тем, что супруга стала независимой, разъехалась с ним и стала добиваться развода. Всем своим поведением она как бы указывала на его никчемность, демонстрируя перед светом и обществом, что слово супруга для неё пустой звук, что подчиняется она только своим желаниям, и что никто, кроме неё самой, не принимает за неё решения. И тогда он возненавидел её.
Он часто корил себя за то, что вовремя не распознал в ней эти опасные качества, которые повергли его в зависимость, и ничего не предпринял для того, чтобы защитить себя.
После ночного происшествия в доме Елизаветы, Дмитрий Ворожеев вернулся в свой особняк в скверном расположении духа. Он вытащил из кармана горстку драгоценностей и выложил их на стол. Вот он - утешительный приз за его неудачу!
- Интересно, поверила ли Эльза в эту байку с драгоценностями? задумчиво произнес он. - Сомнительно, чтобы поверила. Она далеко неглупа и чует все, словно ищейка. Она наверняка догадалась, что не ради этих жалких побрякушек я залез в её дом. Впрочем, какое мне дело - поверила она или не поверила!
Ворожеев привык жить на широкую ногу и ни в чем себе не отказывать. Ему всегда казалось, что состояние князей Ворожеевых неисчерпаемо. Однако после многих лет неумелого распоряжения и чрезмерных трат он убедился, что это далеко не так.
После смерти отца по завещанию к нему перешла большая часть состояния князей Ворожеевых. Остальное досталось сыну Алексису и супруге Елизавете в равных долях. Безответственный, бездарный и празднолюбивый князь Дмитрий Ворожеев со своей легкой руки прокутил практически все свое состояние. Он пытался подобраться к состоянию своей супруги, однако это ему не удалось. В брачном договоре, который был составлен незадолго до заключения его брака с Елизаветой Шалуевой, предусматривалось раздельное владение имуществом супругов. Это означало, что Ворожеев не имел никакого права ни на собственность Елизаветы, принадлежащую ей до брака, ни на собственность, приобретенную во время брака на её средства, ни на доходы, полученные от этой собственности. Но такого же права не имела и Елизавета. В свое время её это очень угнетало. Ей приходилось вести все хозяйственные дела, ломать голову над тем, как лучше распорядиться вырученными средствами, куда выгоднее сделать вложения, а её супруг беспечно и легко растрачивал все на свои развлечения. И ей ничего не оставалось, как разводить руками от своей беспомощности или молча наблюдать, как совершаются невыгодные и убыточные сделки. Но потом она научилась из подобных бездарных трат своего мужа извлекать определенную пользу для себя. Она перекупала его векселя, заложенные им ценности, погашала некоторые из его долгов. В итоге, имущество Ворожеевых возвращалось, но уже к Елизавете.
