Не отвечая и чувствуя, что поведение короля Неаполя все больше выходит за рамки дозволенного, я попыталась высвободиться. Меня беспокоило и то, что огни в доме мало-помалу гасли, значит, бал шел к концу. Александр не появлялся… А руки этого навязчивого странного Фердинанда, как клещи, сжимали мне плечи!
— Ваше величество, чего вы от меня хотите? — воскликнула я наконец, ощущая, как возмущение подкатывает к горлу.
Полная беспомощность — вот что я испытывала. Ему даже не дашь пощечину как обыкновенному мужчине! А если дашь, то неизвестно чем это закончится… Я вдруг совсем некстати вспомнила о Луизе де Лавальер и подумала, что она, наверное, чувствовала то же самое, когда Людовик XIV покушался на ее целомудрие.
— Чего мы хотим? Хо-хо! Мы хотим сделать вас нашей любовницей, любезная синьора. Мы еще не стары, но нам кажется, что обладание вами вернет нам прошлое и омолодит лет на двадцать.
Это было уже слишком. Такой чепухи и наглости я, пожалуй, еще никогда не слышала! Кровь прихлынула к моему лицу. Надо же, каков старый сатир! Издевался над моей матерью, теперь хочет сделать то же самое со мной! Для него словно не существует ни правил вежливости, ни общества, ни моих мыслей, ни моего мужа — он весь во власти своего гнусного вожделения!
Я очень мудро рассудила, решив, что говорить все это вслух было бы ошибкой. Что толку говорить с этим истуканом? Это все равно, что плевать против ветра. Я рванулась в сторону, намереваясь встать, сказать что-то резкое и с презрением удалиться, но мне удалось это только наполовину — он поймал меня и притянул к себе, сжимая за талию.
— Вам не кажется, сир, что это уже чересчур? — спросила я с крайним отвращением, упираясь локтем ему в грудь. — Пожалуй, вы опозорите не только себя, но и весь Неаполь своим поведением.
— А что мне Неаполь, любезная синьора? Разве я тут управляю? — прошептал он мне прямо в лицо, сжимая так, словно хотел дать ощутить свое превосходство в физической силе. — Мы в Неаполе не управляем, а развлекаемся. Наше поведение давно нас опозорило. Мы, Фердинанд IV, — государь простой и необразованный, что нам за дело до позора Неаполя!
На подобную логику у меня не нашлось ответа. Он бы мог задушить меня, если бы захотел, и я вдруг поняла, что ему абсолютно незачем удерживаться от насилия, — это унизительно и недостойно для других королей, но он давно отсек подобные сомнения.
— Я очень рада, что нашла вас, сир! — раздался суровый и громкий женский голос.
Я оглянулась туда, откуда он донесся. Фердинанд вздрогнул, и, хотя его руки еще не разжались, я почувствовала, что произошло то, чего он никак не ожидал.
На тропинке, посыпанной песком, у самого входа в беседку стояла женщина. Высокая, статная, с поистине царственной осанкой, в полумаске, закрывающей глаза, она казалась живым воплощением богини правосудия Фемиды. Лунный свет золотил ее белокурые, пышные, чуть напудренные волосы, белую кожу плеч, свойственную всем рыжеватым блондинкам, и светлое платье, живописно струящееся вниз. Женщина медленным жестом подняла маску, и я почти вскрикнула от ужаса — будто живая Мария Антуанетта стояла передо мной…
— Карета ждет вас, сир, — так же сурово объявила женщина. — Прошу вас последовать моему совету и отправиться домой, иначе я боюсь, что охоту, назначенную на завтра, придется отменить.
Руки Фердинанда опустились, шумный вздох вырвался из груди. Широкими шагами он вышел из беседки.
— Но как это может быть, Каролина? Разве вы не сказали мне, что принимаете сегодня французского посла?
— Сир, — холодно отвечала женщина, — сердце говорило мне, что я нужна буду вам здесь, и я пришла.
Она сделала властный жест, который я сочла недвусмысленным приказанием удалиться. И Фердинанд IV повиновался. Он двинулся прочь, и я глазами проследила, как скрылась его фигура во мраке. Я облегченно вздохнула. Будь он проклят, этот Носатый!
Потом мой взгляд вернулся к женщине. Я уже догадалась, что это королева, Мария Каролина Габсбургская и Лотарингская, старшая сестра Марии Антуанетты. Они были похожи. Эти светлые волосы, голубые глаза, белая кожа уроженок Австрии. Только Мария Антуанетта в пору своего величия была легка, весела, легкомысленна, грациозна. Позже, в тяжелые дни, она стала такой, какой сейчас казалась Мария Каролина, — суровой, властной, надменной, холодной.
Королева неаполитанская снова надела маску.
— Сударыня, — громко сказала она, — жду вас у себя.
Она удалилась так же тихо, как и пришла.
Вздыхая, я оперлась на косяк. Какой надо быть женщиной, чтобы обуздать такого дикаря, как Фердинанд IV! Обуздать, подчинить, прибрать к рукам все дела, заставить повиноваться… Нелегкая супружеская жизнь ей досталась! Меня уже разбирало любопытство — до того хотелось встретиться с ней и поговорить. Я не знала, почему она тут оказалась, кто ее позвал… Но она выручила меня. Без нее я вообще не знала бы, что произойдет.
Не выдержав, я распечатала полученное письмо тут же, в беседке. Ее величество Мария Каролина, вежливо сожалея, что отвлекает меня от радостей медового месяца, предлагала мне найти минутку и посетить Палаццо Реале. Предлагалось мне и время — завтрашний день, одиннадцать часов вечера.
Так поздно? Я пожала плечами. У каждой королевы, особенно когда она правит государством, свои привычки принимать посетителей и работать… В конце письма была приписка: королева сообщала, что завтра в театре Сан-Карло состоится премьера оперы «Il matrimonio segreto» — «Тайный брак» — знаменитого Доменико Чимарозы, и Мария Каролина рада была бы видеть меня в своей королевской ложе.
Когда я вернулась в спальню, Александр уже был там, и в руках у него была сегодняшняя газета. Я взглянула на него в высшей степени сердито. Меня чуть не изнасиловал король, а мой муж даже ничего не знает об этом! Я принялась раздраженно раздеваться, не принимая услуг Эжени.
— Что случилось, дорогая?
Я отвернулась и зашла за ширму.
— Ничего не случилось.
— Вы хорошо провели вечер?
— Великолепно, — буркнула я. — Было много людей, которые меня развлекали.
— Я это видел.
Я легла в постель, натянула на себя одеяло и снова отвернулась. Он придвинулся ко мне.
— Сюзанна, лорд Уильям предложил мне завтра отправиться с ним в Помпеи — там сейчас идут раскопки, находят множество античных фресок. Это будет замечательно интересно. Хотите поехать с нами?
— Нет, — отрезала я.
— А почему «нет»?
— Потому что…
Неожиданно для себя я выпалила уже явную ложь:
— Его величество пригласил меня завтра в театр, а ее величество дает мне аудиенцию. Мне следует остаться здесь.
— Его величество вас пригласил! А уж не слишком ли много внимания уделяет вам его величество?
— О, не больше, чем Эмма Гамильтон — своему старому мужу.
Александр коснулся моего плеча. Я отодвинулась.
— Я очень устала, — сказала я твердо. — Дайте мне, пожалуйста, поспать.
Это прозвучало так холодно, что он отстранился, и мы больше не разговаривали.
Умолкли последние звуки лирической партии Паолино и Каролины, и зал взорвался аплодисментами. Многие даже встали, и я тоже встала вместе с этими многими. Спектакль был замечательный, я уже давно не видела такого талантливого представления, и это даже помогло мне отвлечься от мыслей о муже.
— Прелестная, прелестная опера! — воскликнул рядом со мной принц Караччоло. — Какое тонкое изящество, жеманная грация…
Фердинанд IV сидел рядом со своей женой и ни разу не поприветствовал актеров ни аплодисментами, ни улыбкой.
Зал все еще бушевал, а я уже снова приуныла. Трудно было забыть то, что случилось утром… За завтраком в доме Гамильтонов была только я. Отсутствие лорда Уильяма и Александра было мне понятно, но леди Эмма? Служанка сказала мне, что миледи на рассвете уехала вместе с господами.
Вывод напрашивался только один: она поехала, чтобы быть с Александром. В жизни я бы не поверила, что эта пустоголовая красавица интересуется тем, что находят в древних античных городах, и любит бродить по развалинам, засыпанным пеплом. У нее на уме только цветы, наряды да еще Александр. А то, что лорд Уильям тоже поехал, ничего не значит: он такой старый и так увлечен своим делом, что почти не следит за молодой женой. Это все равно, как если бы Эмма Гамильтон и Александр отправились в Помпеи вместе!
Из-за этой легкомысленной женщины мой муж вчера даже не думал о том, что происходит со мной, и на помощь мне пришел не он, а Мария Каролина. Где он, спрашивается, был в это время? Слушал песни леди Эммы? Обнимал ее? Развлекал? Я слишком хорошо уже знала чувственность и горячность своего мужа, чтобы быть спокойной, когда он уезжает в романтическое путешествие с такой красавицей, как Эмма Гамильтон.
