Людвиг покачал головой. Он понимал, что не способен к такому обману.
— Я обязательно чем-нибудь себя выдам. Могу вздрогнуть от громкого звука за спиной или вскрикнуть, если поранюсь.
Всякий раз, когда нервничал, он плохо контролировал свой французский.
— Ты прав, это безумная затея. Значит, мы уедем отсюда сразу после свадьбы Жозефа Маруа и Андреа. Я займу денег у Лоры, поскольку моих сбережений не хватит на то, чтобы снять дом и питаться несколько месяцев. Зато у меня готово приданое для новорожденного. Я сшила его сама и связала из остатков шерсти.
— Ты мне об этом не говорила, — взволнованно сказал он.
— Я делала это, когда ты был вынужден прятаться на чердаке, в те дни, когда ко мне приходили гости. Я даже сказала своей невестке Иветте, что готовлю подарки ее ребенку, который появится на свет этим летом, как и наш. Она мне поверила. Мадлен тоже, и даже Лора.
— С приходом тепла мне придется прятаться еще чаще. Будет выглядеть странно, если ты не будешь открывать окна!
— Не беспокойся, милый мой, через какую-нибудь неделю мы будем далеко отсюда. Думаю, нам лучше поехать в Абитиби. Там нас не найдут. Это к западу, далеко, очень далеко. На поезде нужно ехать несколько дней. После рождения малыша я могу пойти работать учительницей, в них всегда есть нужда в этих отдаленных районах. А ты наймешься в лесорубы. Скажешь, что ты датчанин или голландец, чтобы объяснить свой акцент.
— Хорошо, этот план может сработать, — одобрил он, и его лицо озарила улыбка, заставившая сердце Шарлотты биться быстрее.
— Любимый мой, — вздохнула она, коснувшись его губ кончиками пальцев, — я не хочу, чтобы ты возвращался в лагерь военнопленных! Мне плевать на войну и на то, что ты немец. Мы будем счастливы с нашим ребеночком. Я готова на все, чтобы защищать это счастье ради нашего малыша.
Прижавшись ухом к деревянной двери, Ламбер Лапуэнт выпучил глаза от изумления. Иветта отправила его к Шарлотте за мукой. Обычно этот крепкий девятилетний парнишка барабанил в дверь и звал свою тетку. Но с тех пор как начал посещать частную школу Лоры, он восхищался Кионой, индейская одежда которой его зачаровывала. Девочка даже написала сочинение, где описывала традиции народа монтанье. Мадемуазель Дамасс поставила ей «отлично» и зачитала текст сочинения вслух. И в это субботнее утро Ламбер вообразил себя индейским воином и бесшумно подкрался к «маленькому раю», чтобы разыграть Шарлотту.
Но, оказавшись на крыльце, покрытом мокрым снегом, он отчетливо услышал мужской голос, который был ему незнаком, и голос своей тети. Заинтригованный, мальчик прислушался. И теперь, ошеломленный, с бешено бьющимся сердцем, он так же бесшумно отошел от двери. Быстро нырнув за кустарник, Ламбер проскользнул позади обветшалого сарая и помчался по дороге к родному дому.
— Черт возьми, вот дерьмо!
Ребенок обожал тайком повторять ругательства отца. Это было самое серьезное, его отец приберегал для катастроф.
Ламбер ворвался в дом, запыхавшийся, с красными щеками. Скрестив руки на животе, Иветта отдыхала в кресле-качалке, стоявшем возле печки. Трехлетний сын играл в шарики на ковре, у ее ног. Онезим в это время пил чай — свой утренний напиток.
— Папа, папа! — закричал мальчик. — У тети Шарлотты будет ребенок от немецкого военнопленного! Они болтали в кухне! Я подслушал под дверью!
— Что ты сказал? Я тебя сейчас заставлю проглотить свои слова! — зарычал его отец. — Черт возьми, ты что, ненормальный, выдумывать такие вещи?
— Я ничего не выдумываю! — возразил Ламбер. — Можешь сам сходить проверить! Шарлотта говорила об их ребенке, а у него был странный акцент.
— Но разве такое возможно? — воскликнула ошеломленная Иветта.
— Черт! Если это правда, я убью их обоих! — вскричал Онезим, резко вставая.
— Подожди! Это ни в какие ворота не лезет, — перебила его жена. — Откуда тут взяться немцу?
— Немец он или англичанин — он обесчестил мою сестру, и я в бешенстве. Но если это еще и бош, я точно его убью!
С этими словами рыжий гигант снял со стены свое охотничье ружье. Иветта вскочила и вцепилась в его рукав.
— Не сходи с ума, Онезим! — сказала она. — Может, наш Ламбер просто болтает без разбору!
— Клянусь тебе, мама, это правда! К тому же мадемуазель Андреа запрещает нам врать.
— Я тебе верю, сынок, — проворчал Онезим. — Мне всегда казалось странным, что моя сестра сидит взаперти.
— Но мы бы наверняка что-нибудь заметили! — возразила Иветта. — Она каждое воскресенье приглашала нас на обед. А вообще-то помнишь, как-то раз на втором этаже раздался шум? Ты даже пошутил, что она прячет там своего жениха. Мы все посмеялись, особенно Шарлотта!
— Черт, сестренка здорово нас одурачила!
Его багровое лицо исказилось гримасой, приоткрывшей желтые зубы. Колосс решительно зарядил свое ружье. Но жена снова остановила его.
— Подумай хорошенько, прежде чем наломать дров. Эта история не должна всплыть наружу. Позор коснется и нашей семьи. А если конная полиция приедет арестовывать немца, разве они нам поверят, что мы ничего не знали? Нас могут обвинить в соучастии, а Шарлотта в любом случае отправится в тюрьму. Ты должен подумать о своей сестре, о малыше, которого она носит. Это будет твой племянник или племянница. И невинный ребенок родится за решеткой…
— Ребенок от боша? Мне плевать, что с ним будет!
Тем не менее, несмотря на это громогласное заявление, Онезим заколебался. Иветта, которую он считал хитрее себя, конечно же была права.
— Какая ты все-таки умная, моя красотуля! — восхищенно произнес он. — Полная противоположность Шарлотте, которая умом не отличается. Но, какая бы ни была, она все же моя сестра. Знаешь, пойду-ка я лучше предупрежу месье Жослина. Он придумает, что делать.
— Вот это правильно, мой Онезим! — промурлыкала Иветта, которая была довольно сентиментальна и любила свою золовку. — Обговори все с месье Шарденом. А когда приедет конная полиция, нужно будет вызвать из дома Шарлотту. Полиции не нужно знать, что она прятала этого солдата у себя дома, у нас под носом.
Онезим Лапуэнт повесил на место ружье и надел меховую куртку. Он схватил Ламбера за ворот его куртки.
— А ты, сынок, молчи как рыба! Не вздумай болтать об этом с остальными маленькими монстрами из класса! Если хоть слово кому скажешь, я оборву тебе уши и выпорю до крови. Все понял?
— Да, папа! — воскликнул напуганный Ламбер, готовый расплакаться.
— Речь идет о чести нашей семьи, семьи Лапуэнт. Это и твоя фамилия. Так что держи язык за зубами, черт возьми!
— Оставь его, — возмутилась Иветта. — Ты его напугал. Наш мальчик никому ничего не скажет.
Онезим раздраженно хмыкнул и вышел. Жослин не был удивлен, увидев бегущего к нему соседа и шофера. Он сидел на крыльце, греясь на солнышке, с трубкой в зубах в надежде избежать упреков Лоры, умолявшей его бросить курить.
— Что случилось, мой славный Онезим?
— Мне нужно срочно с вами поговорить, месье Жослин. Но не на улице, дело очень важное.
— Может, все-таки посидим здесь, на воздухе? — возразил Жослин, решив, что речь пойдет о финансовых проблемах.
Уже не в первый раз Онезим просил у них аванс в счет будущих услуг.
— Нет, если кто-нибудь нас услышит, все еще больше осложнится.
Жослин не на шутку встревожился. Он с сожалением постучал трубкой по стойке навеса, выбивая ее.
— Идемте в классную комнату, в субботу там нет занятий, а мадемуазель Дамасс пошла к Жозефу вместе со своей крестницей. Вы видели эту девочку, Алисию? Очаровательное создание! Лоре она очень нравится.
— Да, я ее видел, — проворчал его гость. — Но как только они вырастают, им нельзя доверять. Я рад, что у меня одни парни.
Еще более заинтригованный, Жослин впустил Онезима в дом и проводил его в классную комнату. На звуки их голосов пришла Лора.
— Что случилось? Какая-то проблема? Добрый день, Онезим!
— Здравствуйте, мадам. Да, у нас большая проблема.
Его не смущало присутствие хозяйки дома. Обе — Иветта и Лора — обладали сильными характерами, и он привык, что им управляют.
— Вы выглядите очень взволнованным, — заметила она.
— Да, мой бедный друг, мы вас слушаем и, если можем вам чем-то помочь, обязательно это сделаем, — добавил Жослин.
— Это касается моей сестры Шарлотты, — мрачным голосом произнес он. — Иветта отправила к ней Ламбера за мукой, чтобы напечь блинов к завтраку. Но мой сын кое-что обнаружил. Шарлотта нас всех одурачила. Она беременна. Парнишка все хорошо слышал, она говорила, что ребенок должен родиться этим летом.
Для Лоры это было настоящим ударом. Побледнев, она схватила за руку своего мужа, застывшего с открытым ртом.
— Этого не может быть, — заявил Жослин.
— Онезим не пришел бы сюда, если бы Ламбер солгал, Жосс! Господи, я должна была внимательнее за ней следить! Мне тоже казалось странным, что она живет так уединенно и отказывается от наших приглашений. Оказывается, она влюбилась! Какая же я идиотка! Я ничего не видела, ни о чем не догадывалась.
