Летти хмыкнула.
— Что означает данный звук? — спросила Селина.
— Ничего. Он не означает ровно ничего. Ты думала о том, кто может посылать розы?
Летти, бывает, бесит своим упрямством.
— Нет. Я же сказала: по-моему, кто-то решил подшутить надо мной.
В прошедшие два дня ей дважды приносили розы. Визитной карточки к ним приложено не было, но Селина надеялась, что они от Джеймса Иглтона. Ведь Джеймс сказал, что она, Селина, может стать для него совершенно необходимой. Она задрожала. Зачем она ему? Он ее не знает, и, безусловно, она даже не могла бы ему понравиться, если бы он узнал о ее двоедушии…
— Тебе холодно? — участливо спросила Летти.
— Нет.
— Но ты дрожишь.
— Неважно.
Летти не была в этом убеждена.
— У меня душа болит за тебя. — Забота смягчила взгляд Летти. — Разве ты не рада, что будешь на празднестве в Кастербридже?
— Рада конечно. — На самом деле она была сама не своя. Стоило ей подумать о предстоящем рауте, как у нее перехватило дыхание.
— Это приглашение очень кстати. Вообще следует радоваться приглашениям в любой достойный дом. Ведь каждое — возможность показать тебя твоим потенциальным поклонникам. Нам надо изо всех сил постараться найти подходящих претендентов на твою руку, Селина, чтобы заставить твоих родителей забыть об этом гадком Летчуизе.
— Да. — Селина вновь вернулась к своим переживаниям. Слова Джеймса Иглтона звучали с такой искренностью, но Дейвид предостерегал: недостойный мужчина неизбежно вынуждает молодую особу женского пола вести себя в угоду ему, порой с явным риском для ее чести. И такие неблагородные люди часто прибегают к красивым словам, чтобы подорвать у своих жертв представление о том, что приличествует, что подобает, а что нет…
— Что думает мистер Иглтон о наших цветах?
Селина была захвачена врасплох.
— Каких цветах?
— В саду. Когда вы вчера в полдень отправились на прогулку, вы же говорили о цветах, не так ли? Надеюсь, ты удосужилась показать ему хотя бы некоторые из наших прекрасных растений.
— Я, пожалуй, надену свой дорожный костюм. — Селина решительно изменила тему разговора. — Темно-синий.
— Тебе действительно так некогда?
— Да, — сказала Селина сердито. — Я сама оденусь.
— Я достану костюм, — сказала Летти и протянула руку. Она держала три желтые розы. — Очередной дар твоего таинственного поклонника. Кто же это все-таки может быть?
Сердце Селины бешено заколотилось, и она прижала руку к груди.
— Тот, кто привез эти цветы, сообщил кое-что нашему Бейти.
— Правда? — слабым голосом проговорила Селина, едва держась на ногах.
— Да. Сообщение состояло из… — Брови у Летти сошлись над переносицей. — Дай-ка мне вспомнить без ошибки… Вот, вспомнила точно. Посланный просил Бейти передать тебе: «Да, да — очарование. Но эти чары бледнеют при свете красоты, которой вы озарили меня». Это все.
— О-о! — Селина внезапно упала в кресло у туалетного столика. Ее тело трепетало, ноги дрожали. Он, как не подобает джентльмену, напоминает ей о самых шокирующих, но и самых восхитительных моментах ее жизни!
Что мог автор послания иметь в виду? Селина медленно заглянула в проницательные глаза Летти и поняла, что ее секрет по меньшей мере частично уже разгадан.
— Ты покраснела, Селина. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Ничего. Давай пошлем Бейти за наемной каретой. Лучше не брать наш экипаж.
— Правильно. — Летти с улыбкой передала розы Селине. — Это «Очарование Тилли» — сорт такой же, как у нашей беседки. Невероятное совпадение, не так ли?
Селина склонилась к цветам, делая вид, что вдыхает сладкий аромат.
— Действительно, какое совпадение.
— Да, чуть не забыла. Еще передали: не забывайте самое важное, что он вам говорил.
— Старина, мы их потеряли.
— Нет, это не так, мистер Иглтон, — сказал Вон Тель, приникнув лицом к окошечку кареты. — В подобных делах надо соблюдать известные предосторожности, что мы и делаем. Не больше.
Джеймс скользнул взглядом по суматошной толпе вокруг.
— Эта проклятая свора не дает нам проехать. — Он уже не был уверен, что наемный кэб, в котором ехала от Керзон-стрит Селина со своей компаньонкой, по-прежнему впереди.
— Спокойствие, мой друг, — сказал Вон Тель. Он сидел на самом краю сиденья, прямой и настороженный. — Вы слишком медленно привыкаете к новой жизни.
Джеймс вскипел:
— Иногда ты уж слишком высовываешься со своим мнением. Я спешу покончить с этим делом. Хочу вернуть то, что принадлежит мне, и убраться из этой адской дыры.
— Кое-кто считает Лондон самым цивилизованным местом в мире.
Скрестив руки на груди, Джеймс мрачно смотрел в окошко на проносившуюся массу представителей рода человеческого. Даже весеннему солнцу не удавалось стереть мертвенную бледность с лиц прохожих.
— Те, кто называют это место цивилизованным, несомненно, нигде больше не бывали. Ты уверен, что эта афера с девушкой не игра твоего воображения?
Вон Тель лишь улыбнулся:
— Зачем бы ей вести себя так странно? И что… — Вы велели мне следовать за молодой леди повсюду — помните? Я лишь рассказал вам о том, что видел вчера на Бонд-стрит. И теперь, поскольку мы, безусловно, едем в направлении Бонд-стрит, вы можете сами сделать выводы.
— Вот и Бонд-стрит, — пробормотал Джеймс, заметив табличку с названием улицы. — Скажи кучеру, мы пойдем пешком, как только покажется, что мы можем спугнуть ее.
— Кучер уже знает.
Джеймс кивнул. Вон Тель неизменно опережает его на два шага.
— А он знает, как появится в этом сумасшедшем водовороте именно в тот момент, когда он понадобится нам снова?
— Предоставьте это мне, — сказал Вон Тель с усмешкой. Он был одет, как обычно, если его одеяние можно было назвать обычным: синяя куртка, черные шаровары, начищенные до блеска сапоги, круглая шапочка на голове. На лице Вон Теля появилась загадочная улыбка.
— Выше голову, друг мой. Я уверен, эта поездка, хотя и не слишком приятная, будет очень плодотворной. Опыт подсказывает мне, что обладание чужими тайнами бывает весьма полезным, когда надо привязать человека к себе. Уверен, у мисс Годвин наберутся два-три секрета, которые она предпочла бы скрыть.
Джеймс хмыкнул:
— Как я рад иметь в тебе друга, а не врага. Есть ли что-нибудь новое о Годвинах?
— Они еще в Найтхеде. Их посетили этот тип Летчуиз с сыном, но уже уехали. Годвины ожидаются в Лондоне.
— Тогда нечего терять время. — Джеймс подался вперед. — Мне предстоит многое сделать до их прибытия.
Он уже положил весьма удачное начало с Селиной. Бедра его напряглись, как и все тело. Да, весьма удачное. Оно настойчиво побуждало Джеймса как можно скорее осуществить его стратегический план, хотя и с некоторыми поправками.
Голос Вон Теля вывел его из задумчивости:
— Вы намерены жениться на этой девушке?
Джеймс бросил короткий взгляд на своего компаньона:
— Что заставляет тебя думать, что у меня такие замыслы?
— Это выглядит как логическое заключение.
— Почему?
Вон Тель посмотрел Джеймсу прямо в глаза:
— Вы — человек чести. Жестокий, конечно, но вы… блюдете свою честь. И вот вы гоняетесь за этой особой с целеустремленностью, которая позволяет думать о вашем намерении полностью ею овладеть. Поэтому предположение о вашей готовности просить ее руки является…
— Нечего гадать о моих намерениях. — Больно уж глазастый этот Вон Тель. — Помни: я лишь хочу использовать мисс Годвин вместо ключа к двери в Найтхед. Если она и ее родители станут смотреть на меня как на потенциального жениха, то будут приветствовать меня в своем доме, тем более что мы соседи.
— Сезон еще далеко не закончился, — сказал Вон Тель. — Ваша выдержка уже на исходе. Как вы сможете сохранить самообладание в течение целого лета?
Действительно, как?
— Не беспокойся насчет моего самообладания.
— Дариус Годвин и его жена уже договорились с Летчуизом. В лице Летчуиза у вас появится соперник в ухаживании за красавицей.
— Но ты говоришь, этот тип не… Что он, возможно, не сумеет понравиться юной девице?
— Ему почти шестьдесят. Коротышка, чудовищно толст и сверх меры бесцветен. Мои информаторы описали его как человека крайне уродливого. У него маленький, вечно слюнявый рот, который он беспрестанно облизывает языком. Еще одна деталь: вместе со своим сыном в качестве члена какого-то клуба постоянно охотится за юными девственницами, потерю которых не станут оплакивать их семьи. По-моему, Джеймс… — Компаньон Иглтона наклонился к нему с глубокой серьезностью в каждой черточке лица. — По-моему, Летчуизы намереваются затянуть мисс Годвин в свою непотребную игру.
— Это не может меня касаться. — Джеймс продолжал сидеть, сложив руки на груди. — Верно, она прекрасна. И невинна. Но… Еще будет время разобраться с этой шарадой.
