— О да, — задыхаясь, проталкивал он слова в ее губы. — Именно так, моя нежная.
Она приподнялась на коленях и в своей невинности прижималась к нему все сильнее. Руки Джеймса передвинулись, лаская ее шею. Кончиками пальцев он коснулся чувствительных углублений у ключиц, погладил нежные точки за ушами. Селина задышала быстрее. Он нагнулся, чтобы целовать места, где побывала уже его рука, и увидел, как лихорадочно поднималась и опускалась ее грудь.
Он ласково погладил плечи девушки, опуская тонкие рукава ее платья, потом, не позволяя себе спешить, заключил ее в объятия. Она была невероятно податлива и гибка. Ее плоть страстно отвечала на каждое его прикосновение, как ответила бы под тяжестью его тела, когда он войдет в нее… Джеймс ощутил, что на лбу его выступил пот.
Он знал, что сделает, что должен совершить. Он проникнет в жизнь этой девушки, чтобы она думала лишь о нем. Он станет центром ее мира, а затем попросит ее руки. Годвинов легко соблазнить богатством, и им не надо знать подлинное лицо молодого джентльмена. Во всяком случае, до момента, когда он якобы будет готов жениться на Селине. Тут-то и наступит час расторжения сделки. Годвины останутся с опозоренной дочерью на руках, которая уже никогда не сможет обеспечить их благодаря выгодному замужеству. И тогда придет время окончательной расплаты…
Селина чуть слышно простонала у него на груди, и Джеймс почувствовал: по его примеру она сама пробует целовать его шею. Ее руки нашли дорогу под сюртук и жилет, и она исступленно гладила его грудь…
В отличие от Бертрама Летчуиза и его отвратительного сына, Джеймса никогда не увлекала возможность лишить невинности девственницу. Однако в данном случае речь шла об отпрыске его злейших врагов, о той, кто может стать орудием против них.
Подняв ее подбородок к себе, он стал целовать Селину в полную силу, страстно, на этот раз не сдерживая себя. Своим языком он раздвинул ее губы и почувствовал, как она вся задрожала. Женщина в ней лишь ждала, чтобы ее кто-то разбудил. Не прошло и секунды, как она ответила на его проникновение целым градом горячих, быстрых касаний языком.
Не в силах больше сдерживаться, Джеймс оторвал губы от лица Селины и посмотрел вниз — как раз в тот момент, когда поверх сползшего платья выглянули ее груди. Он прошептал:
— Как ты прекрасна.
— Ах! — воскликнула Селина, пытаясь прикрыться. Но Джеймс нежно удержал ее руки.
— Слишком они прекрасны, чтобы и впредь оставаться скрытыми от мужчины. От того, настоящего, кто тебе предназначен, — сказал он. Поддерживая ее спину одной рукой, он побудил Селину выгнуться дугой и предложить ему, как подарок, безупречные груди.
Он снова заглянул ей в глаза, затем лизнул сосок. Селина потихоньку вскрикнула, вызвав у него улыбку. Он вновь вернулся на мгновение к губам, заставив ее умолкнуть. Но очень скоро уже снова прикасался кончиком языка к соску, втягивая его в рот и выпуская, пока Селина не забилась всем телом, ухитрившись схватить его за волосы. С силой, какой и не подозревала в себе, Селина прижала его голову к своей груди.
— Джеймс, — задыхалась она. — О, Джеймс…
Вновь улыбаясь, он перешел к другой груди и потрудился на совесть, добиваясь от девушки нежных коротких вскриков, полных наслаждения, даже если за покинутый его ртом сосок брались пальцы.
— Я чувствую… я чувствую внутри такой жар, — вырвалось у нее. — Мне больно, Джеймс. У меня такое ощущение… такое ощущение. Все горит и…
Неожиданно она словно застыла, и Джеймс спросил:
— У тебя все горит, моя златовласая? Но тебе ведь приятно?
— Я… О, милый, я… Это просто невозможно…
— Скажи мне, в чем дело, — уговаривал он.
— Мне кажется, у меня мокро. Как это может быть? И такое странное ощущение в… определенном месте моего тела… — Ее голос поднимался и угасал с каждым словом.
Джеймс улыбнулся и вновь принялся за ее груди. У нее не было сил оттолкнуть его, а он под юбкой провел ладонью по ноге, по шелковому чулку, и чуть повыше коснулся необычайно нежной кожи.
Она замерла:
— Джеймс! Что ты делаешь!
Теперь надо было вести себя крайне осторожно.
— Просто этот пустячок поможет тебе избавиться от жара, — сказал он и молча провел рукой вокруг кустика пружинистых волос у ее лона.
— О нет. Джеймс. О! — Это было все, что она прошептала перед тем, как упасть ему на руки.
Джеймс прижал ее к себе и держал так, пока глаза ее оставались закрытыми, а его собственное дыхание успокаивалось.
— Пойдем, дорогая моя, — шепнул он ей на ухо. — Твоя компаньонка может прийти, разыскивая тебя. Нам же не хочется, чтобы она обнаружила нас в таком виде, ведь верно?
Ее глаза открылись, взгляд постепенно становился осмысленным.
— О, милый.
— Да, моя милая. — Он с нежностью подтянул ее чулки, расправил и разгладил юбки. — Мы обрели нечто совершенно особенное, но есть люди, способные отобрать это у нас. Ты понимаешь меня, Селина?
Ее глаза широко раскрылись, полные испуга:
— Да, понимаю.
Что-то в ней вызывало у него беспокойство. Джеймс задержал ее, иначе она выскочила бы на дорожку с все еще обнаженной грудью. Он с улыбкой усадил ее рядом, поцеловал, едва коснувшись губами, и одновременно позволил своим ласковым пальцам побродить вокруг ее сосков.
— Тише, дорогая моя, — сказал он. — Тише. Ты прошла через потрясение нового для тебя, незабываемого опыта. Ты привыкнешь.
Селина не ответила. Она сидела совсем тихо, пока он приводил в порядок ее платье, поднял на место рукава.
— Мужчины этому не подвержены, не так ли? — внезапно спросила Селина.
Джеймс озадаченно нахмурился:
— Не подвержены — чему?
Он поднялся на ноги, увлекая ее за собой.
— Тем чувствам, что толкали бы их к… падению.
— К падению? — Он покачал головой, не сразу сообразив, о чем идет речь, затем улыбнулся. — А, чувства. Ну конечно, и у нас, мужчин, они есть, но не совсем такие же, мне кажется.
— Мужчины сохраняют способность контролировать себя.
Вид у нее был настолько убитым, что Джеймс попытался привлечь ее к себе.
Селина решительно отступила в сторону.
— Дейвид будет так разочарован во мне.
Джеймс чуть не разинул рот:
— Дейвид? Кто такой Дейвид?
Ее глаза наполнились слезами.
— Он мой старый друг. Священник. Он будет разочарован, узнав о моем падении. Но, может быть, для меня еще не закрылся путь к спасению…
Ее слова сыпались, как мощные удары.
— Но послушай…
— Я должна пойти и отправить весточку Дейвиду. Потом я вернусь в Дорсет. В противном случае единственный выход — монастырь.
— Монастырь? Черта с два! — Джеймс не собирался извиняться за свой язык. — Монастырь, как же. Ты останешься вот здесь и никому не заикнешься о том, что было между нами. Понятно?
Она смотрела на него в упор.
— Мне надо в дом.
— Тебе надо дать мне ответ.
— Почему? Ты скоро устанешь от моих притязаний на тебя. О Боже. — Она потерла лоб рукой. — Я не представляла себе, как всесильны чувства. Ничего удивительного, что от них трудно излечиться.
— От них никто и не собирается излечиваться! — Джеймс резко притянул ее к своей груди, горящими глазами посмотрел ей в лицо. Она выдержала взгляд, и он прочитал в ее глазах полное отчаяние. Тут поможет единственное средство — невероятный, но необходимый шаг.
— Селина.
— Да?
— Я кое-что скажу тебе, но хочу, чтобы ты обещала никого не посвящать в нашу тайну, пока не придет время. Я тогда дам тебе знать.
— Обещаю, — сказала она с безжизненным выражением.
— Очень хорошо, — сглотнул Джеймс. — С тобой я совершил открытие чего-то совершенно нового для себя. Я не совсем разобрался, что это значит, но это крайне важно.
Постепенно мрак в ее глазах исчезал.
— В самом деле?
— Да. То, что только что было, свершилось между тобой и мужчиной, который никогда прежде не сталкивался с такой страстью. Я знаю одно: почему-то ты мне дороже всего, и больше никаких разговоров о монастырях.
— Но…
Его ладонь заставила ее умолкнуть.
— Больше никаких вопросов. Надо подождать и посмотреть, что происходит. А пока ни одна душа не должна узнать о том, что связало нас. Ты можешь обещать мне и это тоже?
— Итак, падение не столь уж важно?
— Это совершенно нормальные чувства, дорогая. Совершенно. Ты наслаждалась, ведь верно?
Она кивнула, хотя глаза ее вновь были опущены.
— И ты обещаешь никому не говорить?
— Да, Джеймс.
— Отлично. Теперь я хочу, чтобы ты перестала беспокоиться. Просто доверься мне. — Джеймс содрогнулся от отвращения к самому себе.
— Ладно, — сказала она чисто официальным тоном.
— Да что же это я! — Он пожалел, что не догадался сымпровизировать минутой раньше. — Чуть не забыл. У меня для тебя устное сообщение. По пути сюда я повстречался с маркизом Кастербриджем. Ну, тот самый Кастербридж… Мисс Прентергаст его упоминала.
