— Пока да. Ни один мужчина и ни одна женщина не приходят на землю навечно. — Она сосредоточенно смотрела на свое пиво.
— Полагаю, она довольно пожилая?
— Да. Но с ней все будет хорошо. Неопасная пневмония… но все меры приняли вовремя. Ей ничего не угрожает.
— Рад слышать.
По крайней мере, он был рад, что Каэр не стала снова бормотать что-то насчет того, что никогда в жизни не пробовала такой божественный напиток. Наоборот, она изучала свое пиво, его цвет, то, как оно плескалось в бокале, когда она слегка наклоняла его в сторону. И Каэр пробовала его на вкус так, будто это было дорогое, изысканное шампанское.
— Я предвижу, что вы будете скучать по дому.
Он вздрогнул, когда она обернулась и посмотрела на него пристально и пронзительно.
— А я могу сказать, что вы нервничаете по поводу вашего возвращения к себе домой.
— Не домой. В Род-Айленд. Но сегодня давайте просто насладимся своим пребыванием в Дублине.
Она глубокомысленно кивнула:
— Хорошо.
Именно тогда зазвучала музыка. Заку понравилось, что группа, расположившаяся на небольшом возвышении, отказалась от новомодных хитов в пользу ирландских мелодий. У одного из музыкантов был великолепно декорированный ирландский барабан, и Заку очень захотелось прикоснуться к нему руками. В гитарах не было ничего необычного, но такого барабана он никогда прежде не видел.
Каэр обратила внимание, что взгляд Зака прикован к инструменту, и, чуть наклонившись к нему, произнесла: — Символы древности и современности. — Она улыбнулась.
— Цвета флага, так? Зеленый — республика, оранжевый — оранжисты[8], англичане, а белый — надежда на мир. Там, слева, клевер — на удачу. Радуга — вера в то, что сбудутся мечты. А для чего лепрекон? Чтобы еще больше подчеркнуть народное, ирландское?
Вернулась Мэри с двумя тарелками дымящейся еды.
— Домашнее, — уверила она своих гостей.
— Зак восхищался барабаном, — сказала ей Каэр.
— Вы играете? — спросила Мэри, обращаясь к Заку.
— На гитаре. На других инструментах — непрофессионально, время от времени.
— Это мой Имон играет на том барабане. Я скажу ему, что он вам понравился.
— Да ничего.
Но было слишком поздно. Мэри уже подходила к группе музыкантов.
Глаза Каэр блестели. Она улыбалась.
— Встаньте и сыграйте. Почему бы нет?
— Потому что я — в ирландском пабе. И мне только что подали обед.
— Вы же сыграете, да?
— Да.
— Так давайте. Обед подождет.
К его удивлению, она поднялась и сделала вид, что пытается стащить его с табуретки.
В ту же минуту голос певца объявил:
— У нас сегодня гость из Америки.
Зак даже не знал, чего ожидать. В Ирландии его всегда принимали любезно и гостеприимно, но кто знает…
— Американец, который дал Дэйви Эдейру уникальный шанс поработать с Китти Мэхоуни, когда он оказался по ту сторону Атлантики. Вот он-то сейчас и сыграет вместе с нами.
Помещение паба заполнили аплодисменты.
Зак редко чувствовал себя растерянным, но это был тот самый случай.
Он заметил, что Каэр смотрит на него нахмурившись, откровенно шокированная, как и он сам, тем, что его здесь знают.
— Я и не подозревала, что вы такая важная персона, — сказала она.
— Да нет же. Поверьте.
— Как бы то ни было, вам придется подняться и подойти туда, — сказала Каэр, криво улыбнувшись.
Внезапно Заку показалось, что все люди за столиками обернулись…
Делать было нечего. Он направился к сцене. Гитарист, паренек с волосами цвета черных чернил, с улыбкой протянул Заку свою гитару.
— Что будем играть? — спросил Зак.
— Старые добрые песни. Знакомы?
Да, Заку они были знакомы. И через мгновение несколько неловко взятых аккордов перетекли в настоящее волшебство. Музыка — тот язык, что понятен всем. Музыка соединяет. Когда Зак играл, он забывал практически обо всем. В какой-то миг, когда его пальцы ласково касались струн, он взглянул на Каэр, которая перешла поближе к сцене, чтобы наблюдать за ним.
Она покачивалась в такт музыке и лучезарно улыбалась. На секунду, на краткую долю секунды, можно было вообразить, что они друг для друга нечто большее, чем просто настороженно относящиеся друг к другу незнакомцы. Что жизнь может быть и такой. Приветливой, как рассветное солнце. Такой, в которой ждет самая потрясающая и загадочная женщина в мире. Ждет его.
Он любил музыку. Играть — то же, что дышать. Зак уделял много внимания студиям, которыми он владел, но в последнее время практически полностью посвятил себя работе в детективном агентстве.
Одновременно с этой мыслью реальность снова обрушилась на него.
Когда доиграли песню, он вернул гитару, одну из самых лучших и дорогих, что выпускает «Фендер»[9], ее хозяину. Потом стал спускаться со сцены. Но Имон, сын Мэри, остановил его и протянул ирландский барабан:
— Теперь он ваш.
— Я не могу это взять, — ответил Зак.
— Берите. Я сам их делаю. Может, пришлете мне каких-нибудь новых покупателей.
Имон улыбнулся и вернулся на сцену к своим обычным ударным.
— Было здорово, — восторженно произнесла Каэр.
— И у меня теперь есть ирландский барабан, — печально изрек Зак. — Мне так неудобно.
— Но вы всегда обязаны принимать дар ирландца, — рассудительно произнесла Каэр. — Когда преподносят дар, ему придают особое значение, и считается неучтивым отказываться от него.
— Значит, я просто должен быть благодарен за него.
Мэри унесла их еду обратно на кухню, чтобы разогреть, и тут же принесла, когда они снова устроились на своих местах у стойки бара. Поскольку в пабе было полно народу, она только останавливалась возле них, проходя, и спрашивала, все ли в порядке. Пока они ужинали, Каэр продолжала рассказывать Заку о городе, который, несомненно, любила. Он поймал себя на мысли, что слушает, наслаждаясь звуком ее голоса. Так же или даже больше, чем рассказами о его славной истории, которую он знал, до определенной степени, но, возможно, никогда по-настоящему не воспринимал.
Внезапно она замолчала, будто осознав, как он смотрит на нее, и Зак быстро переключил свое внимание на горшочек с тушеным мясом.
Она, страстно желая узнать больше о незнакомых местах, спросила:
— А как там будет, в Америке?
Зак помедлил. С вилкой на полпути поднесенной ко рту. От удивления. Он услышал в ее голосе подозрительно-тревожные нотки.
— Вы полюбите дом О’Райли. Его построил дед Шона. Он купил землю в те времена, когда еще можно было позволить себе обзавестись участком на побережье. Дом расположен на холме с видом на море, В ясные дни оно прекрасно. И еще прекраснее — в шторм. Вы полюбите Брайди, тетку Шона. Вам понравится Кэт. Она приехала домой на Рождество… Вы увидите особняки. Изумительно красивые. Особенно когда украшены к рождественским праздникам. Ньюпорт — не такой старинный город, как Дублин, но у него богатая история. Вам понравится там, я уверен.
Он пожал плечами. Улыбнулся.
— Марни, на которой женат Кэл, еще один партнер Шона, возможно, ведьма, но вы просто не обращайте на нее внимания. Кэт и Брайди будут вас обожать. И Брайди… она, возможно, и покинула Ирландию, но, как гласит поговорка, Ирландия не покинула ее.
Она подняла на Зака взгляд. В глазах промелькнула едва заметная тень, и на мгновение что-то очень уязвимое появилось во всем ее облике.
— Нам надо идти. Завтра предстоит трудный день.
— Да, вы правы.
Они не устраивали долгих прощаний. Мэри крепко обняла Каэр, и та тепло обняла ее в ответ. Зак сказал себе, что он, должно быть, ошибался. В Каэр Кавано не было ничего подозрительного.
Кроме того, что… что-то было.
Они пришли обратно в отель. Он поднялся по лестнице в свой номер и принес Каэр ее пакеты. Потом убеждал вызвать такси, чтобы она без приключений добралась домой.
Она попросила не беспокоиться, а когда он настаивал, просто сказала:
— Я хочу вернуться в больницу и проведать Шона.
— Тогда отправимся туда вместе.
— Нет необходимости. Вы, скорее всего, устали и к тому же сказали, что там работает ваш помощник, который присматривает за Шоном.
— Верно. Тогда вам тоже не надо идти. Но если вы отправитесь туда, то я — с вами, — твердо произнес Зак, удивляясь самому себе.
Она уставилась на него в недоумении.
Чего она боялась? Что бы он обнаружил, если бы настоял и проводил ее домой? У Зака из головы не выходили эти мысли.
Может, она была из очень бедной семьи и не хотела, чтобы Зак узнал.
Может быть. Но в настоящее время она, вероятно, жила не так уж плохо. Все пакеты с покупками в ее руках были из самых дорогих магазинов.
— Значит, в больницу, — сказала Каэр.
Зак полагал, что часы посещений давно прошли, но им никто не задавал вопросов.
