Сара пыталась высвободиться, но безуспешно.
- Вы слишком самоуверенны. - Голос ее дрожал. Она облизнула губы. - А что, если женщина, которую вы выбрали, откажется выйти за вас замуж? Бывает, женщины одни воспитывают детей.
- Я ее заставлю, - сказал он просто. - Так или иначе.
И она знала, что он так и сделает.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Кабинет Адама Трегоуэра выходил окнами на Атлантический океан. За запущенным садом в обрамлении скал виднелся вспененный прибоем океан и пустынное побережье, которое с приходом весны и появлением первой робкой зелени уже не казалось таким безжизненным.
Сара сидела за столом, где Адам, наверное, занимался хозяйственными делами, и смотрела в окно, тщетно ожидая вдохновения. Вот уже несколько дней у нее на столе лежит рукопись, томясь в ожидании, словно девственница, подумала Сара, усмехнувшись нарочитости метафоры, но она так и не написала ни одного слова и не отредактировала ни единой строчки. В голове у нее не было никаких мыслей о повести, и она никак не могла сосредоточиться: любой звук, умноженный ее взвинченным состоянием, заставляют ее оборачиваться и с завистью смотреть на закрытую дверь тюрьмы, в которую она сама себя заточила. Ей пришлось отказаться от своих планов за неделю закончить вчерне рукопись, и оставалось лишь надеяться, что Майкл не догадается о ее желании быть с ним.
После того разговора в библиотеке она его почти не видела. В тот же день, за ужином, она намекнула, что ей нужно место для работы, и, как и предполагала миссис Пенуорти, Майкл предложил ей кабинет. Потом они встречались только во время еды, да и то не всегда. В таких случаях миссис Пенуорти передавала его извинения, сопровождая их сплетнями, слушать которые Саре было невмоготу.
- По-моему, он поехал на конюшни беговых лошадей, - сказала как-то миссис Пенуорти. - Говорят, миссис Мортон, хозяйка конюшен, - давнишняя подруга господина Трегоуэра. Говорят, она знала его еще задолго до замужества.
А вечером во время ужина:
- Господин Трегоуэр просил вам передать, что он сегодня ужинает у Гвитианов. Доктор Гвитиан - наш местный врач, а его дочеридвойняшки, говорят, приехали погостить домой из университета.
Конечно, миссис Пенуорти рассказывает ей о времяпрепровождении господина Трегоуэра из лучших побуждений, говорила себе Сара, пытаясь быть великодушной, но тем не менее это отнюдь не помогало ей сосредоточиться. Хорошо, конечно, делать вид, что между ней и Майклом ничего не было и нет, но она не могла избавиться от неприятного чувства, когда слышала о его отношениях с другими женщинами. Это было смешно, ведь у нее нет на него никаких прав, да они ей и не нужны, внушала она себе, но ей все равно было неприятно. Еще ей было обидно, что до сих пор Диана не дала о себе знать ни письмом, ни звонком; наверное, ей безразлично, что с Сарой, и все планы, которые Сара себе настроила, развалились, как карточный домик, из-за неопределенности ее положения.
Хорошо еще, что пока ей легко удается скрывать свою болезнь. Они, в сущности, живут каждый своей жизнью, как она и просила. Больше всего ее беспокоило то, как она сама ведет себя в этой ситуации. Вместо того чтобы заняться тем, зачем она сюда приехала, она целыми днями предавалась мечтам, растрачивая понапрасну отпуск. А когда вечером миссис Пенуорти уходила к себе домой, Сара оставалась совсем одна, а впереди была ночь, длинная и очень скучная...
Однажды за обедом ей составил компанию хозяин дома.
Он вошел в столовую, когда миссис Пенуорти наливала ей суп; волосы его были влажны от тумана, который принесло с моря, и от его кожаной куртки и тесных джинсов пахло лошадьми. Его присутствие словно наэлектризовало сонную атмосферу в комнате, приятно возбудив чувства Сары и заставив быстрее бежать ее кровь. Он был такой сильный и мужественный, такой живой и энергичный, что невольно в ее взгляде отразилась зависть, которую она к нему испытывала.
Однако Майкл по-своему расценил ее взглад и нахмуренный вид и усмехнулся.
- Прошу прощения, - насмешливо заметил он, небрежно отбрасывая со лба волосы. - Я не успел переодеться. Все время забываю, что у меня в доме гостья.
Сара от волнения раскрошила булочку у себя в тарелке.
- Я уверена, что ничего вы не забыли, - ответила она тихо, памятуя о повышенном интересе к происходящему миссис Пенуорти. - И... и ваш вид мне совершенно безразличен.
- Да? - Майкл сел напротив Сары, хотя миссис Пенуорти поставила ему прибор на конце стола. - Вы слышите, миссис Пенуорти? - обратился он к экономке. - Нашей гостье все равно, как я выгляжу. Как вы считаете, может, ей было бы все равно, даже если б я предстал перед ней совсем голый?
Миссис Пенуорти ахнула и смущенно засмеялась, а Сара сидела ни жива ни мертва и готова была провалиться от стыда. Он явно был сегодня настроен издевательски, и ей следовало быть умнее и не связываться с ним.
Но как только миссис Пенуорти вышла, Сара сухо заметила:
- Почему вам все время нужно всех шокировать? Я вас несколько дней не видела, и, когда вы наконец появились, вам доставляет удовольствие делать... делать из меня дуру.
- А я думал, это я делаю из себя дурака, - резко ответил он, намазывая хлеб маслом. - А что мне, по-твоему, остается делать? Извиняться за то, что я есть? Этого я не могу. Я здесь - и тебе придется с этим мириться!
- Разве я возражаю против вашего присутствия? - Сара подняла голову. - Я только против способа его проявления.
Майкл нахмурился.
- Какие красивые слова, - насмешливо заметил он. - А что за ними? "Не приходите к столу, когда от вас пахнет конюшней!"
Сара вздохнула.
- Мне... мне, между прочим, нравится запах лошадей. Это совершенно не относится к делу.
- А тогда почему ты не хочешь кататься со мной верхом?
Сара колебалась.
- Потому что... потому что я приехала сюда работать. Ведь я вам говорила.
- К чертям твою работу! - Майкл зачерпнул суп. - Меня тошнит, когда я о ней слышу. Ты недовольна тем, что я к тебе присоединился и пытаюсь хоть чуть-чуть разрядить обстановку, а сама можешь говорить только о своей работе.
Сара пожала плечами.
- Я не просила вас ко мне присоединяться, - начала она, но, увидев, как он на нее смотрит, невольно отодвинулась к спинке стула.
- Да, не просила, - резко согласился он. - И, поверь мне, я долго думал, прежде чем решился.
- Тогда...
- Позволь мне договорить. - Он сердито сдвинул темные брови. - Я старался держаться в стороне. Хотя, может, ты этого и не заметила. Я принимал подряд все приглашения, какие были, в надежде, что ты хоть как-нибудь это отметишь. - Он презрительно скривил губы. - Но нет, от тебя ни слова. Ты продолжаешь жить своей жизнью, будто меня и нет. - Он наклонился к ней. - Когда я вошел сюда, я понял по твоему лицу, что я совсем не тот человек, которого ты хотела бы видеть. Так зачем же я все это делаю? Зачем стучусь головой о каменную стену? Да потому, что я знаю тебя, Сара. Я держал твое обнаженное тело в своих объятиях и чувствовал, как оно мне отвечает. Ты вовсе не такая чопорная и правильная, какой хочешь казаться, вот поэтому я и пытаюсь выбить из тебя эту девическую дурь и разбудить тебя!
Тут вошла миссис Пенуорти, неся баранью ногу и поднос с овощами, и он был вынужден замолчать, а Сара, пока не вышла экономка, попыталась собраться с мыслями и успокоиться. Они оба почти не притронулись к супу, и на лице миссис Пенуорти отразилось неодобрение.
- Что, суп невкусный? - недовольно спросила она, складывая со стуком тарелки, но Майкл быстро обезоружил ее своей искренностью.
- Очень вкусный, - воскликнул он улыбаясь, и Сара не могла поверить, что именно этот человек минуту назад продемонстрировал совсем другую сторону характера. Когда хотел, он мог быть просто очаровательным, и миссис Пенуорти не устояла перед его несомненным обаянием. - Дело в том, что я катался верхом с миссис Мортон, и, должен признаться, она потом предложила мне выпить,
А еще что, думала Сара, едва ли слушая, как миссис Пенуорти журит его. Значит, миссис Мортон, мрачно размышляла она. Женщина, с которой Майкл был знаком еще до того, как уехал в Бразилию...
Майкл начал резать мясо, миссис Пенуорти ушла, и Сара опять занервничала. Она не знала, как себя вести, когда он в таком настроении, и по его лицу видела, что он не забыл, о чем говорил раньше. Она смотрела, как он режет тонкими ломтиками баранью ногу, как уверенно держит нож и вилку, и не могла оторвать глаз от его рук. У него были сильные, ловкие руки; это не были руки клерка, как у Тони, а твердые, загорелые руки настоящего мужчины, с длинными чувственными пальцами. Она знала, что у него чувственные пальцы, она ощущала это, когда они ее трогали, и, когда она осознала, о чем думает, ее залила волна стыда. Она судорожно оторвала взгляд от его рук, опустила его вниз, на колени, где лежали ее влажные руки, и попыталась успокоиться. Подняв глаза, она увидела, что он следит за ней, и ей вдруг пришло в голову, что он точно знает, о чем она сейчас думала.
