- и это называется отец! Ну сделай же хоть что-то! Позвони куда-нибудь! На неё можно найти управу! Она - Член Союза кино или как там... Она играет в театре, там есть её адрес! Да спустись вниз, к консьержке, и спроси - она наверняка знает, куда уехала
- Наталья не выбирала выражений. - эта шлюха! Адрес!
Александр Павлович Божко ушел. Но недалеко.
Он спустился на этаж, присел на подоконник, где его не было видно из их квартиры и закурил. А закурив в тишине, он как-то сразу почувствовал себя мужчиной и человеком. И окончательно понял, что искать Макса незачем, что сам он придет, когда захочет, и надо им всем успокаиваться и ложиться спать-почивать.
Вот только эта бабка воду баламутит, дура!
Затушил сигарету в стоящую здесь всегда баночку, - хотелось иногда покурить в тишине, на лестнице, по старой ещё молодежной привычке...
Как вдруг перед ним возник сын.
Волосы его разметались от ветра, - видно, ехал без шлема, пахло от него "техникой" и чем-то ещё неуловимым - нежным и тягучим.
Духами, чем же еще, подумал папа и похвалил себя за сообразительность.
Но строгость нужна и он сурово спросил.
- Ты где был?
- А в чем дело? - Не ответил сын.
- Мать море слез пролила, а ты даже не позвонил.
- А что я всегда звоню?
- Нет, конечно, - сдался папа Божко, - но, видишь, тут такая ситуация... Баба Паша и её подружки...
- Меня не интересует баба Паша с её подружками, - сообщил надменно сын и повернул к своей двери.
- Нет, ты подожди минуту, - крикнул папа Божко, разозлясь на такое невнимание к его словам. - баба Паша сообщила маме, что ты клеишься к этой актрисе и что...
- А вот уж это мое дело к кому клеится, - нагло заявил сын и, открыв ключом дверь, бросил из-за плеча, - спокойной ночи, па.
Ничего толком не узнав от мужа о разговоре, Наталья промаялась всю ночь без сна. Картины, представляющиеся ей, заставляли её дрожать от ужаса и гнева вместе. То ей казалось, что сын приводит к ним в дом "эту старуху" и говорит: знакомьтесь, это моя жена. То виделся ей какой-то маленький уродливый старичок, который называл её бабушка, то вдруг прямо на глазах в старичка превращался её юный красавчик, блистающий Макс, Максимилиан...
И все время слышался где-то за спиной зловещий хохот.
Она знала: хохотали над ней. Над тем, как она оберегала своего ребенка от плохих детей, как она хотела стать богатой, лезла вон из кожи, - тоже для него: чтобы ему было вольно и прекрасно и он смог бы уехать из этой ужасной страны куда-нибудь в тихую Австралию, подальше, подальше отсюда!.. Он стал бы там королем!
Но ничего этого не будет. Мальчика отняла старая баба. Околдовала она его, что ли? Наверное. Или он сошел с ума, заболел?.. И как лечить? Тинатин?.. - ерунда! Слишком глупа, чтобы что-нибудь придумать неординарное, да и подружки, конечно, такие же... И деньги зря ухлопаны.
Бедный её мальчик! Околдованный! Это же ясно! Ведь в кино-то она вся в гриме! И снимается через сетку. Наталье рассказывали, как снимают этих стареющих "див". Может, и дома у неё какие-нибудь приспособления?
А он ещё дитя и не понимает ничего... Но он же видит её, видит! Или... уже глаза застило?
Под самый рассвет Наталья с трудом, но заставила себя немного успокоиться. Хватит! Надо действовать!
Вон, уже и баба Паша ничего не говорит, только головой качает.
И, когда Наталья садится утром в машину, соседки липнут к окнам.
Рады, сволочи, что "богатеи" тоже поимели свою тугу.
Наталья Ашотовна оделась, причесалась и намакияжилась, как на малый прием. Она хотела выглядеть и деловой, и все-таки с какими-то женскими прибамбасиками...
Белые как мел щеки - подрумянила, а красные как у рака глаза прикрыла очками с притемненными стеклами.
Туфли на высоком каблуке. Зонт на локте, - мадам готова на свидание... с сыном.
Она могла бы совершенно честно поклясться, что ни одно свидание в юности её так не волновало и внутренне не сотрясало. Она НЕ ЗНАЛА, что услышит от своего сына.
И безумно боялась. Всего.
Последнее время Макс как-то совсем не заговаривал о деньгах, будто они ему не были нужны... И Наталья с новым ужасом поняла, что он где-то работает! Чтобы содержать!?.
- О-о, - застонала она и решительно стукнула в дверь.
Промчались легкие шажки ( а вдруг "она" там? И сразу же загорелись щеки, заходила ходуном вся издерганная нервная система Натальи - никакой тазепам тут не помощник!) и дверь открылась.
На пороге стоял Максик.
А её глаза сами собой устремились не на сына, - она даже не ответила на его улыбку, - а в комнату, на постель, уже прибранную и прикрытую пледом. От сердца отлегло, - "ТОЙ" нет! И Макс не из тех, кто будет прятать любовницу!
Познакомит. Как один раз и было.
Макс заметил её нервный взгляд и, усмехнувшись, сказал, - мамочка, кроме меня, здесь никого нет.
Наталья еле-еле сдержала внезапно подступившие слезы и жалобно прошептала, - мальчик мой...
И больше ничего не смогла сказать.
Макс буквально втащил её в комнату - спортивно-холодноватого стиля, ничего лишнего, и спросил: хочешь кофе?
Да, вот что надо было ей в эту минуту - чашку горячего сладкого кофе, чтобы как-то согреться внутри и смочь хоть что-то толковое из себя выдавить.
Она попробовала точно так же легко и весело, как и он, ответить, - не отказалась бы!
Скоро они сидели за столиком и Наталья вдруг увидела на стуле небрежно брошенный бронежилет. Видимо, когда она стучала в дверь, он собрался его надевать.
Сердце и печень поменялись местами и она скорее хлебнула кофе, - он оказался очень горячим, к счастью, - наверное, это и спасло её от глубокого обморока или скоропостижной смерти.
Бронежилет!
Она знает, что это такое! Но никогда не видела его у Макса! Откуда? И - ЗАЧЕМ?
Но с Максом надо держать ухо востро, не так спросишь, - ничего не услышишь. Как видно и получилось вчера вечером у папаши.
- А эта штука тебе куда? - Спросила спокойно (ей так казалось!) Наталья.
- Да так, - ответил беспечно Макс и рассмеялся, - подарила одна дурочка...
Все. Весь ответ. Что ещё можно после этого спрашивать?
- Ты что-то сегодня совсем рано, - попыталась продлить разговор Наталья.
- Разве? - Удивился Макс, - я вполне выспался. Мам, ты что-то хотела? Тебе помочь в чем-то?
Вот он - хороший сын и добрый мальчик!
Но как и чем он ЕЙ поможет! Себе бы помог.
- Нет, просто папа немного обижен на тебя. Он хотел вечером поболтать с тобой, а ты как-то довольно грубо ему ответил... - Лепетала Наталья, понимая, что лепечет.
И прыгнула в ледяную прорубь. Но - в другую.
- Знаешь, папа, как всегда, не сказал тебе главного: ты принят (хотя документы ещё не пришли, но это неважно!) в Парижскую Эколь Финансик и, наверное, недели через две тебе уже надо будет лететь туда. Правда, здорово?
И она жалко покривилась, что должно было означать счастливую улыбку.
Макс внимательно осмотрел, - именно осмотрел - её лицо, изучил, и спросил, - спасаете? Ну, давайте. Только я никуда не поеду. И буду жить и работать здесь. Пока. Уж этот год - точно, не хочу вводить вас в заблуждение. А работаю я, чтобы вы уже все знали, - в автосервисе и неплохо зарабатываю.
Наталью прорвало.
- Макс, ты поедешь учиться в Париж! Как можно отказываться? С твоими данными! С нашими возможностями! Многие дети хотели бы этого, но не могут! А мы всю свою жизнь отдали тебе, старались для тебя и что теперь?.. Занюханый автосервис? Ты, что, сошел с ума? Ты не имеешь права не ехать! Подумай, из-за кого ты не едешь? Ты не едешь из-за...
- Мама! Дальше ни слова! Или мы с тобой поссоримся очень серьезно! крикнул он и уже спокойнее произнес, - Я не поеду, а вот по какой причине тебя не должно касаться. И давай, мамочка, прекратим эту сцену. Я вас не заставлял богатеть, вы сами это сделали. Для меня? Спасибо. Я постараюсь отдать вам все долги. Только пожалуйста без обид, - видя, что у неё набухают веки.
- когда вы устанете или вам надоест работать. И не надо меня ни от чего и ни от кого спасать. И слушать сплетни. Я ничего не буду тебе объяснять, потому что ты не поймешь. Прости. Но ничего дурного я не делаю.
Он замолчал, явно ожидая, когда она уйдет.
Она встала, согбенная как старуха, и пошла к двери.
Там она обернулась и со слезами и пафосом сказала: спасибо, сын. Если ты хотел убить меня, то ты это сделал.
Он улыбнулся.
- Н-у, мамочка, зачем такие жестокости! Потом, потом, ты скажешь мне все, что хочешь, ладно? И я, клянусь, выслушаю все, а теперь - спешу. Пока.
Он чмокнул её в голову и нежно выпроводил за дверь.
* * *
Она еле доковыляла до машины - последнее время слабость одолевала Наталью Ашотовну, и она стала ездить с шофером, славным, веселым малым, который иногда даже отвлекал её от безумных, тяжких мыслей.
Плюхнулась на заднее сиденье, чего никогда не делала. Надо было привести себя хотя бы в некоторый порядок.
Достала мешочек с косметикой и вдруг отшвырнула его на и завелась.
