Взглянув в сторону Виктории, та ответила:
- Мне всегда будет хорошо, если с тобой все в порядке. Но если честно, Гейл, я не понимаю этой свадьбы. Ты выглядишь напуганной, а мой новоявленный сын - несчастным. И я никак не ожидала, что это будет сын именно Виктории...
- Мама... - Гейл растерялась. До сего момента у них не было возможности поговорить откровенно, ее родители успели приехать лишь за несколько часов до венчания. А сейчас она поразилась, как много знает и понимает ее мать. Виктория очень раскаивается, мама. Она хотела бы многое исправить. Она мне так помогла, что если бы не она, то...
- Да, я знаю, что этим браком ты обязана ей. - Эмма невесело улыбнулась. - И благодарна ей за это!
Гейл в ужасе пролепетала:
- Ты знаешь? А-а, отец?
- Ты же никогда не считала меня глупой, золотце. И папа тоже догадывается, но предпочитает об этом не думать, он слишком счастлив. Он уже с Викторией начал какие-то дела... - Гейл взглянула в ту же сторону. Отец действительно выглядел счастливым. И понятия не имел о том, какое прошлое связывало Эмму с этой гордой и властной женщиной, иначе никогда бы не подошел к ней, зная, что это может причинить не нужную боль его жене. - ... И он невероятно горд, что у нас теперь есть влиятельные друзья. Ведь ты как никак - графиня!
Мать сказала это легко, непринужденно, слегка иронизируя над ситуацией. Но Гейл удивилась своей реакции - ее сердце похолодело, еще за секунду до того, как она услышала:
- Я счастлив, что все получили то, чего желали!
Джослин. Он выбрал самый неподходящий момент, чтобы присоединиться к ней и ее матери, и тут же сделал еще один неверный вывод. Вряд ли она жаждала стать графиней и стремилась к тому так, как о том думает Джослин. Графиня - это не только титул, но и обязанности...
Гейл обернулась к нему и тут же в смятении опустила глаза. Его тон, да и теперь и взгляд, не оставляли сомнений - он испытывает к ним презрение.
- Моя дорогая теща, я хотел бы похитить от вас новоявленную графиню на танец.
Эмма так же обернулась к нему. И такое в ее лице сквозило недоумение, что Джослин опешил, даже смутился и уже более миролюбивым тоном пробурчал:
- После танца мы уедим, так что прощайтесь Нам уже пора...
Глаза у Эммы увлажнились, и сморгнув непрошенные слезы, она умоляюще взглянула на своего нового сына:
- Джослин, прошу вас, будьте с ней понежнее. Не обижайте ее.
Но тот проигнорировал ее мольбу, и молча взяв жену под руку, увел ее. У него был цепкий захват, но какой-то безликий. Словно он все делал так, как это требовали от него обстоятельства, но не более.
Обхватив ее за талию, он повел ее в танце. Бал был открыт. Через несколько минут к ним присоединились и другие пары.
- Надеюсь вы счастливы, дорогая? - с издевкой спросил ее он. И Гейл вздрогнула. Впервые за сегодняшний вечер он обратился к ней на прямую. Видимо ее взгляд выдал ее недоумение, так что он решил пояснить: - Вы же получили все, о чем мечтали. Теперь вы - графиня, причем очень богатая. В ваших руках власть и все эти люди завидуют вам... - его тон был вкрадчивым и каким-то спокойным. Но он пугал ее еще сильнее. - Неправда ли, наша свадьба, это своеобразный день вашего триумфа?
- Джослин...
- Советую вам хорошенько запомнить его, чтобы когда вы лишитесь всего и останетесь одна, вам было что вспомнить!
Ей не нравился ни его издевательский тон, ни его презрительный взгляд, ни осознание того, что ее муж - пьян. Однако от смысла его слов, ее все равно бросало в дрожь и тело холодело от неприятных предчувствий.
- Вы что же, собираетесь в ближайшее время убить меня? - пробормотала она.
- Ну что вы! - Он пьяно ухмыльнулся. - Я думаю, мне это не понадобится. Я лишь сделаю вашу жизнь настолько невыносимой, что вы сами не захотите надолго задерживаться на этом свете. Так что пока у вас есть эта маленькая минутка счастья... Улыбайтесь же, дорогая, на нас ведь все смотрят.
Она послушно разлепила губы в улыбке, а сама с затаенным страхом посмотрела в его глаза. Нет, он не шутил - в них светилась такая мрачная решимость, такое наслаждение при мысли о ее муках, что никаких сомнений у нее не осталась - его слова, не пустые угрозы.
- Джослин, я... я уже очень давно хотела вам объяснить. Рассказать о том страшном обмане, которому мы оба подверглись...
- Да неужели? Честно говоря, у меня сейчас не то настроение, чтобы выслушивать ваши лживые россказни.
Его ответ был таким безмятежным, что Гейл охватил гнев.
- Это не россказни, и уж тем более не лживые. И вы должны меня выслушать...
- Мне это неинтересно! - жестко, с нажимом осек ее он.
- Но вы должны же понять!
- Я ничего вам не должен, кроме одного... - Он мрачно посмотрел куда-то в сторону и желваки на его лице заиграли. - Смотрите, как ваш папаша бегает вокруг мой матери, он уже предвкушает, как получит кругленькую сумму за свою лживую дочь.
- Не смейте оскорблять моего отца! - приказала ему Гейл.
Тот стиснул от ярости зубы:
- Я буду делать что хочу, и когда хочу, и не вам указывать мне! Вы теперь моя жена и будите подчиняться мне, как жена подчиняется мужу! Это ваш выбор, моя дорогая, так что играйте по правилам.
- Да пошли вы к черту! - прошипела Гейл. - Я вам не раба, чтобы подчиняться!
- Вы будете куда как хуже... - уже спокойно возразил ей он и потащил ее прочь из бального зала.
Глава 7
Постель оказалась сырой. Даже раззаженный камин не спасал от сырости.
Гейл дрожа, улеглась в неуютную постель и со всех сторон подоткнула под себя холодное одеяло. Веки слипались, голова гудела, но ей все никак не удавалось согреться и уж тем более заснуть. Конечности оледенели и она все дрожала под одеялом.
События этого дня и ночи мельтешили перед глазами и она никак не могла от них отделаться.
После танца, когда Джослин, так настойчиво потащил ее к выходу, она еле успела переодеться, как он уже вел ее к карете. Багаж был еще не готов, но он пренебрег и этим. Безразлично пожав плечами на ее протесты, он дал лишь несколько указаний своему камердинеру и велел трогать.
У Гейл не было теперь и горничной, но она надеялась, что там куда ее везут, ей найдут новую. Бетси осталась с Селиной, так что на этот счет у нее не было возражений. Да и особо протестовать ей не хотелось. Ее муж и так был зол, как куча чертей...
В карете они провели чуть ли не всю ночь, но так и не обмолвились друг с другом ни словом. Джослин, все так же не обращал на нее внимания, лишь хмуро глядел в окно, да каждые полчаса основательно заправлялся виски.
В пять утра они прибыли в Мейдстон - фамильный замок Стэнфордов, где им предстояло провести медовый месяц. К тому моменту она уже заснула и проснулась оттого, что его пальцы, обхватили ее опустившийся во сне подбородок и подняли его вверх.
- Вставай, мы приехали!
Она с трудом разлепила глаза и непонимающими глазами уставилась на Джослина, будто видела его впервые. Он же хмуро разглядывал ее.
- Вставай, мы на месте.
Он отдернул руку, словно обжегся и вышел из кареты. Его слегка покачивало.
Она вышла следом, оглядываясь по сторонам и зябко поеживаясь от утреннего тумана. Подъездная дорога подходила прямо к подъезду особняка. При свете просыпающегося солнца, он казался величественным и неприветливым. Из холодного темного камня, в боковых стенах увитый плющом, он стоял в виде буквы "п", и оба его конца оканчивались башнями. Мейдстон-хаус состоял из двух этажей, но и этого казалось слишком много - дом имел довольно запущенный вид.
Не очень приятная резиденция и малопривлекательное место для проведения медового месяца. Но все оказалось еще хуже, чем она ожидала.
Когда они оказались внутри и какая-то женщина, по-видимому экономка, вела их сквозь комнаты на второй этаж, освещая путь единственной свечой, Гейл, поразила сырость и затхлость помещений. Складывалось ощущение, что здесь по крайней мере десяток лет не жили.
На то, что их все-таки ждали, указывал лишь раззаженный камин в ее спальне, да чистое постельное белье - отсыревшее в шкафах и так и не успевшее просушиться. Пришлось дожидаться, пока достанут какую-нибудь ночную сорочку, а затем одевать на голое тело ту же самую отсыревшую ткань.
Их с мужем спальни находились рядом, соединенные между собой дверью, но Гейл не беспокоилась по этому поводу. Поведение Джослина ясно давало понять - он ее не побеспокоит.
Но сейчас она сама бы не отказалась от теплого тела рядом...
Потерев голые ступни, Гейл сильнее поджала под себя ноги, свернулась калачиком и закрылась одеялом с головой.
Сегодня была ее брачная ночь. Ночь, которую она провела в карете. Одинокая, молчаливая и никому не нужная.
А совсем рядом, за соседней дверью находился ее муж. Номинальный муж. Она слышала его шаги, там, за этой дверью. Он что-то сердито бурчал. Слышался звук передвигаемой мебели.
Она как наяву, видела его ходящим из угла в угол, с недовольно поджатыми губами. Рассерженный, неугомонный, нетерпеливый... и такой невероятно красивый.
