Джулия крепко обвила руками его талию и ответила на его поцелуй, и тут Джош спросил:
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать, почти.
— Господи. Подросток!
Он повернул ее лицо, чтобы хорошенько рассмотреть.
— Джош. Я намного старше, чем ты думаешь.
Он вспомнил, какой она показалась ему в ресторане. Как она танцевала! Они как будто занимались любовью прямо там, одетые. Дети так не танцуют.
— Неужели? Неужели старше?
Джулия улыбалась. Джош снова прикоснулся к ее губам. Он чувствовал красоту ее тела под одеждой. У нее были длинные ноги, узкие бедра и маленькая упругая грудь.
— Пойдем, Джулия, это все-таки улица. — Джош терял голову, но старался не показывать это Джулии. — Пойдем, а то можем влипнуть в какую-нибудь историю.
Они шли по освещенной улице, держась за руки. Джулия рассказывала о своей семье, о школе, о Мэтти. Закончила она свой рассказ историей о Джесси с Феликсом. Ей хотелось, чтобы Джош знал все о ней и ее приключениях.
— Теперь ты знаешь все.
— Да, теперь все.
Ему было приятно, что она была откровенна с ним. Он дотронулся до ее лица кончиками пальцев и снова поцеловал.
— Уже очень поздно, — сказал он.
— Я знаю. — Сейчас время ничего не значило для нее.
Джош думал. Рядом с ним хорошенькая девушка, но вряд ли Кэрол правильно воспримет его появление с Джулией в три часа ночи.
— Я провожу тебя, — мягко сказал он.
— Это недалеко отсюда. Я покажу дорогу. Мне было очень хорошо.
— Да, я тоже рад.
Перед дверью ее дома он обнял ее и прижал к себе.
— Могу я тебя увидеть снова? — спросил Джош.
— Да, конечно.
— Дай мне номер твоего телефона.
— У меня его нет.
Он посмотрел на номер дома.
— Ладно, я запомню, где ты живешь. До встречи. Я скоро вернусь.
Он быстро ушел.
Поднимаясь по ступенькам, Джулия мечтала о Джоше. Неужели это любовь? Она представляла его лицо. «Твой летчик» — так прозвала его Мэтт. Эти слова были такими же прекрасными, как и сам Джош.
— Я люблю его. Боже, помоги мне. Я люблю его, — твердила она.
Джулия ждала всю следующую неделю. Каждый вечер она выбегала на улицу в надежде увидеть идущего к ней Джоша. Каждый вечер она возвращалась ни с чем в маленькую квартирку, где, как обычно, уютно устроившись в кресле, сидела Джесси.
— Я уверена, что он придет, — говорила Джулия.
— Что значит ты уверена? Единственное, что я могу сказать тебе о мужчинах и в чем я абсолютно уверена, — это то, что ни одному из них нельзя доверять.
— Джош не такой, — не согласилась Джулия.
Она не могла поверить в то, что он может не прийти. Прошла еще неделя.
Джулия больше не говорила о летчике. Но по тому, как она себя вела: ходила с опущенной головой, почти ничего не ела, прислушивалась к шуму на улице, вздрагивала, когда звонил звонок, — можно было догадаться, что она страдает. Джулия никуда не ходила по вечерам, как Мэтти ее ни уговаривала. Она сидела на кровати с раскрытой книгой, безразлично переворачивая страницы.
— Как ты думаешь, он придет? — тихо спросила Мэтти у Феликса.
Но тот только пожал плечами.
Мэтти была полностью поглощена собственными проблемами. После вечеринки она нашла карточку Фрэнсиса Виллоубая и набрала его номер. Ей казалось, что у такого важного человека должны быть хотя бы две секретарши. Она очень удивилась, когда трубку поднял сам Фрэнсис.
— Приезжай ко мне в офис, — сказал он. — Шавтсбери-авеню. Да, адрес на карточке, которую я тебе дал. Последний этаж. Во вторник в три часа, хорошо?
Во вторник днем Мэтти отпросилась у начальницы домой, сославшись на головную боль.
— Я не могу отпустить тебя, — сказала та. — Что будет, если мы все уйдем домой из-за легкой головной боли?
— Но меня тошнит. Меня может вырвать где-нибудь у прилавка или еще хуже — на покупателя.
— Тогда лучше ступай домой!
Мэтти села в автобус и поехала в сторону Пикадилли. Дорога заняла у нее больше времени, чем она предполагала. Красное кирпичное здание, в котором находился офис мистера Виллоубая, располагалось в северной части города. Она зашла в лифт и нажала кнопку последнего этажа. Пройдя немного вперед по коридору, она заметила стеклянную дверь, за которой сидел Фрэнсис Виллоубай. Он был один. Подойдя поближе, Мэтти увидела небольшую табличку на дверях с его именем и названием компании. Кабинет был окрашен в зеленый цвет, мебели было немного: два стола, стулья, шкафчик и телефон. Войдя, она почувствовала запах линолеума и сигаретного дыма.
— Входи, входи, моя дорогая, — сказал Фрэнсис Виллоубай. — Чувствуй себя как дома!
Он посмотрел на ее разрумянившиеся щеки. Мэтти села за свободный стол.
— Мне нужна очень энергичная и умелая девушка, которая хорошо бы разбиралась в тонкостях моего дела, — начал он. — Контракты. Организация встреч. Посетители. Надеюсь, ты умеешь вести телефонные разговоры?
— Да, — ответила Мэтт.
— Печатание, конечно…
— Боюсь, что я не умею печатать.
— Думаю, ты быстро освоишь это.
— Я постараюсь.
— В неделю ты будешь получать 6 фунтов и 10 шиллингов.
«Меньше, чем в магазине», — подумала Мэтт.
— Не могли бы вы платить семь фунтов?
— Дорогая, большинство девушек мечтали бы получить это место!
— Хорошо. Пусть будет 6 фунтов и 10 шиллингов.
Мэтти начала работу в следующий понедельник. В обувной магазин она не вернулась.
Пока Джулия боролась со своими чувствами и переживаниями, Мэтти изучала премудрости новой работы. В основном она заключалась в том, что Мэтти нужно было отвечать на телефонные звонки и говорить, что мистер Виллоубай занят и не может подойти к телефону. Голоса звонивших ему людей были, как правило, озлобленные и раздраженные.
Мэтти быстро поняла, с чем связана их злоба. Это были кредиторы, которым мистер Виллоубай задолжал приличную сумму денег.
— Скажи им, что счета уже давно оплачены, — отговаривался он.
Мэтти знала, что это ложь, потому что сама оформляла все бумаги, и никаких счетов там не было, но ей приходилось врать, чтобы не потерять работу.
Один звонок был особенно настойчивым. Голос говорящего был низким и солидным. Мужчина представился Джоном Дугласом, директором одного из театров Фрэнсиса, который находился на гастролях на севере Англии.
— Передай этому чертову Фрэнсису, что пока мне не заплатят и пока в моих руках не будет наличных, я не возьмусь за постановку спектакля на следующей неделе. Все поняла?
— Думаю, что да, — ответила Мэтти.
Сделав вид, что его это задело, Фрэнсис достал чековую книжку из сейфа.
— Денежки летят, моя дорогая, — сказал он, выписывая чек.
Когда Мэтти села за стол и стала искать адрес этой компании в картотеке, Фрэнсис подошел к ней, провел рукой по спине, а потом по бедрам.
— Шесть фунтов и десять шиллингов не включают этого, — произнесла она.
Большую часть времени Мэтти тратила на увертки от его рук, она отталкивала его, когда видела, что он не реагирует на ее замечания. Иногда атмосфера в этом маленьком кабинете слишком накалялась: Фрэнсис терял контроль, и его приставания становились все более настойчивыми. В такой момент Мэтти боялась, что может вспыхнуть пожар от сигареты, которую он постоянно держал в руке.
«Неужели все мужчины такие?» — думала Мэтт.
В конце третьей недели появился Джош. Мэтти открыла ему дверь. Феликс увидел, как засияло лицо Джулии, когда она услышала его голос в прихожей.
«Какая она красивая!» — подумал Феликс.
Он продолжал резать баклажаны, которые собирался приготовить к обеду.
— Ты слышишь? — спросила его Джулия. — Я же говорила, что он придет.
Она выбежала в коридор. Минуту спустя они стояли на кухне, обняв друг друга за талию.
— Привет, Феликс, — сказал Джош. — Как дела? Что новенького?
— Привет. Ничего особенного.
— Я зашел за тобой, Джулия. Хочу пригласить тебя куда-нибудь, или ты уже назначила кому-нибудь другому свидание?
— Если бы назначила, то отменила бы ради тебя.
Джулия быстро оделась. Она выбрала темно-зеленый свитер и узкие черные штаны. Феликс успел научить ее кое-чему за это время. Теперь она следила за своей одеждой, аккуратно развешивала ее в шкаф. Да и одеваться она стала приличней.
Феликс ревновал Джулию. Он ненавидел себя за это, но ничего не мог с этим поделать.
— Ну что? Готова? — спросил Джош.
— Да, мы можем идти, — ответила Джулия.
Феликс не вышел их проводить. Ему было неприятно на них смотреть. Он остался на кухне готовить обед. Вдруг он со злостью швырнул нож на пол, а нарезанные баклажаны выкинул в ведро.
— Что случилось, Феликс? — крикнула Джесси из своей комнаты.
— Я не хочу готовить сегодня, вот и все.
