В такие минуты, когда он терпеливо ждал, она расслаблялась даже помимо собственной воли. Она чувствовала, что все, что она собирается ему сказать, он знает еще до того, как слова слетают с ее губ, и была готова раскрыться перед ним, рассказать ему такое, что таила про себя годами. Вместо этого она предпочла подвергнуть расспросам его. Ей хотелось знать больше, чем ощущение прикосновения его тела или ответные ощущения, возникающие в ней. Мелисса вытерла кисть.
— Так что случилось?
Взгляды их встретились. Ей не надо было называть все своими именами. И за это они оба были благодарны судьбе.
— В Ольстере?
— Да.
Он подумал, а потом сказал:
— Я встретил женщину.
Она дорисовала облака на небе.
Он протянул длинную травинку через зубы и стал жевать кончик.
— Ее звали Клара, как и то графство, где мы находились. Я встретился с нею в пабе. Она любезно подошла и поговорила со мной. Я был польщен, что она выделила меня из числа прочих. Нас не очень-то там жалуют.
— Она, должно быть, знала, во что ввязывается.
— Точно. Мои товарищи предупреждали меня. Но я думал, что любовь меняет все.
— Она не сделала вам больно?
— Я сделал ей больно.
Мелисса отложила кисть.
— Не могу поверить, — мягко проговорила она.
Он разорвал травинку надвое.
— Я сумел вести себя скрытно. Приходил к ней затемно, уходил до восхода солнца. Думал, что я защищаю вдову, выпрыгивая до рассвета из ее окошка.
— Так она была вдова?
— Потеряла мужа в перестрелке в Дерри. Переехала в деревню. Одиночество — вот что толкнуло ее ко мне. Ей был нужен кто-нибудь, товарищ по постели, мужчина, снимающий с нее сексуальные тяготы.
Мелисса покраснела. И вернулась к картине, окружая дом глубокими зелеными тенями.
А Рейли продолжал:
— Я говорил себе, что это больше, чем секс, хотя все остальные уверяли меня в обратном. Однажды нам позвонили в казармы и сказали, что в дом заложена бомба. К тому времени, как я приехал к Кларе, все уже было кончено.
Мелисса пришибленно поглядела на него.
Он покачал головой.
— Она выбралась вовремя. Никто не пострадал. Но дом превратился в груду обломков, и ее новая жизнь была развеяна, как дым. Когда я приехал, она была в шоке, кричала на меня, требовала, чтобы я ушел, убрался. Сказала, что я просто бесполезен, что было правдой. Что я не оттуда и никогда своим не буду. Что я гожусь только для одного. Так оно и было.
Они опять погрузились в долгое молчание. Ветерок обдувал вершину холма.
— Буду вам признателен, если вы этого не скажете, — хрипло проговорил он.
— Не скажу чего?
— Что моей вины в том не было. Ведь не я заложил эту бомбу.
— Если бы вы смогли, то спасли бы ее дом.
— Мне не следовало начинать того, что я заведомо не мог завершить. Я строил замок на песке.
Мелисса посмотрела на Бедфорд-хауз.
— Вот почему вы согласились принять предложение лорда Дарби?
Он приподнялся на локте, кивая в направлении подножья холма.
— Вот это я и увидел в первый раз, когда на попутках добрался до деревни. Для меня это тоже представилось картинкой из книги сказок. Я решил обосноваться здесь на всю оставшуюся жизнь, если Реджи мне разрешит.
Это было нужное ему видение, образ без времени, нечто стабильное, такое, где он мог заработать право считаться своим.
«Вы, по существу, станете заботливым управляющим», — сказал тогда Реджи. Это понравилось Рейли. Проявлять заботу. Всегда — и тогда, и сейчас — ему больше всего хотелось заботиться о ком-то. А Мелисса нуждалась в заботе.
— Вы здесь чувствуете себя, как дома? — спросила она.
Он поглядел на нее.
— Совершенно верно.
— Завидую вам. Я всегда гость в чужом доме, в одной из квартир Хелены, или здесь. Начать что-то с кем-то невозможно, — мягко подытожила она.
Жизнь обошлась с ним гораздо суровее, чем с ней. Не раз он оказывался на грани, не зная, чем все кончится. Твердая рука и незамутненный ум — вот чем всегда желал он обладать. А ее он хотел сделать частью того места, которое сделал своим домом. Рейли нуждался в ней. А она нуждалась в нем.
Но он предпочел не пользоваться столь недвусмысленными выражениями. Вместо этого он встал и отряхнул траву с рабочих брюк.
— Пребывание в услужении не ставит тут на человеке несмываемую печать, в отличие от вашей страны. Человек моего происхождения и социальной принадлежности не часто получает возможность руководить столь крупным предприятием. Под моим началом двадцать пять человек, я контролирую бюджет и курирую деятельность фермы. Работа мне нравится, и я хорошо ее исполняю.
Она сосредоточилась на одной из деталей картины и синим росчерком как бы поставила точку на невысказанной проблеме. Бессознательно прикусив губу, она склонила голову набок.
— А вам в вашем совершенном мире никогда не бывает одиноко?
— Я же оставил вас в покое на целых четыре дня, разве не так?
Ветерок обдувал ей лодыжки. Холодок прошел по позвоночнику. Мелисса завозилась с палитрой.
— Я имею в виду других женщин.
— Других не было.
Несколько цветов слились друг с другом, дав невероятную грязь. Мелисса выругалась и промакнула это место тоненькой бумажкой. Он ждал.
— Вчера вечером я была уверена, что мы утром уезжаем.
— Теперь в нашем распоряжении весь месяц.
— Если Хелена и Реджи не поругаются. И что тогда? Моя жизнь не совсем моя.
— Вы тоже одиноки.
— У меня Аврора, и не смейте по этому поводу говорить хоть слово. — Она, как кинжалом, замахнулась на него кистью. С кончика сорвалась капелька краски. На слаксах Рейли появилось синее пятно в двух сантиметрах от «молнии».
Мелисса опустила кусочек материи в чашку с водой, не догадавшись, что посадила пятно. А увидев его, она мигом прижала локоть к телу.
— Простите. Я сейчас.
Он забрал у нее тряпочку, насмешливо улыбаясь при виде ее оцепенения.
— Я сам.
Покраснев от досады, она нагнулась, чтобы собрать рисовальные принадлежности, разбросанные вокруг.
— Вы так и не дали мне закончить, — посетовал он, имея в виду начатую беседу.
— Прошу. Не останавливайтесь из-за меня.
— Я целиком и полностью за то, чтобы любить детей. И я целиком и полностью за то, чтобы любить женщин, страдающих от отсутствия любви.
Опять это страдание от неудовлетворенности! Мелисса ощетинилась:
— Не знаю, является ли это свеженьким откровением или самой что ни на есть вызывающей, самодовольной демонст…
Он бросил тряпочку на землю и подошел к ней поближе, повернувшись спиной к солнцу. Мелисса задрала голову, причем нос ее очутился примерно на одном уровне с синим пятнышком.
— Я говорю об этом единственным известным мне способом. Я был счастлив, работая у его сиятельства. Пока вы сюда не приехали, я даже не знал, чего мне не достает. Хотите верьте, хотите нет, но вы тут своя всеми клеточками, как и я.
— Мне лучше судить об этом.
— Лучше?
Бормоча что-то по поводу мужчин-неандертальцев, она судорожно начала собирать свои вещи.
— Полагаю, что вы, Рейли, больше нравились мне, как дворецкий. И только потому, что вам нужна женщина…
Он запустил руку ей в волосы. Вместо того, чтобы притянуть ее к себе, он начал ласкать ее голову, познавая Мелиссу в тех местах, где ее редко трогали.
А потом подтянул ее так близко, что подбородок ее почти что коснулся ткани слаксов. Он дал ей возможность почувствовать напряжение его тела, исходящий от него жар.
— Я всегда готов был трудиться ради того, чтобы заполучить желаемое. И теперь я буду трудиться, чтобы заполучить вас.
— Что это должно означать?
— Что ваши четыре дня истекли.
Если бы ее голосок не был таким слабеньким, как ветерок!
— А мое слово что-нибудь значит?
— Вы свое слово уже сказали. У меня в объятиях.
— Это был момент слабости.
— Момент истины.
Он мог ее поцеловать. Но вместо этого отпустил. Спускаясь по склону холма, Рейли решил соблюсти все древние правила дуэли. Сделав десять шагов, он остановился и обернулся:
— Я собираюсь обладать вами, Мелисса. И полагаю, что вас следует об этом предупредить.
Подумать только, она восхищалась тактичностью Рейли и его умением держать себя в руках! За этой отрешенностью, безмятежной компетентностью прячется мужчина, чье самомнение огромнее, чем остров Мэн. Он что, ожидал, что она растает в предвкушении объявленного? Или убежит при первом признаке мужского внимания?
А она и убежала, разве нет?
Мелисса состроила гримасу. Мысли ее смешались. Поцелуй на кухне застал ее врасплох. Так же как и приход Рейли на холм. Она засмотрелась на Бедфорд-хауз, она позволила себе замечтаться. Когда Рейли заговорил о том, как впервые здесь появился, Мелисса ему позавидовала, множество желаний раздирало ее. Связанных с ним. Связанных с этим местом. Связанных с чем-то, чего у нее никогда не было; с кем-то, кто будет любить ее такой, как она есть.
