— Можно, мы еще поговорим на эту тему утром?
На лице Хелен мелькнуло немного странное выражение.
— Да. Утром. Я валюсь с ног. И потом, мне еще нужно кое-что прочесть. Пойду лягу. Спокойной ночи.
— Твоя мать хорошо себя чувствует? — спросил Пол, оставшись наедине с Дженнифер.
— Ты прав: в последнее время ее что-то гложет.
— Заставь ее показаться врачу.
Они сообща навели порядок в гостиной. А закончив, сели на диван.
— Ты серьезно — насчет преподавания? — спросила Дженнифер.
— Вполне. В Нью-Йорке я не очень-то пришелся ко двору.
Она положила голову ему на плечо.
— В таком случае, мама поможет. Просто ей нужно быть уверенной.
Он поцеловал ее, погладил нежную выпуклость груди. На какую-то долю секунды их взгляды встретились, и Пол понял, чем должен закончиться этот вечер.
— Я люблю тебя! — прошептала Дженнифер.
Он не ожидал столь быстрой капитуляции и, как истинный пуританин, испытал разочарование, однако уже в следующий миг его смыли волны страстного влечения. В голове промелькнули воспоминания о встречах с другими женщинами — в меру волнующих, в меру пылких, но почти всегда оставляющих неприятный осадок. С Дженнифер все будет иначе.
— Придешь ко мне?
Она стыдливо опустила голову.
Вскоре после полуночи Дженнифер на цыпочках проскользнула в его комнату. Бесшумно закрыла за собой дверь. В белой ночной рубашке она казалась юной и невинной, и Пол преисполнился невыразимой нежности. Он отвернул одеяло, чтобы она могла лечь. Тепло ее тела растопило последние сомнения. Он любил ее, остальное было неважно.
— Милый, у меня совсем нет опыта, — прошептала она. — Боюсь все испортить.
Они никогда этого не обсуждали, но Дженнифер наверняка догадывалась, что Пол — не девственник. Он обращался с ней очень бережно, очень осторожно. А когда позволил себе более смелые ласки, она кулаком зажала себе рот.
— Дженнифер, ты не хочешь?
Она была на грани истерики.
— Хочу, но мне страшно.
— Все в порядке. Не плачь.
Он нежно поцеловал ее и крепче прижал к себе. Скользнул рукой под рубашку, чтобы почувствовать гладкое девичье бедро. Она инстинктивно отпрянула.
— Все в порядке, — чуточку более строго повторил Пол.
Дженнифер прекратила сопротивление. Их губы встретились в страстном поцелуе. В нем запульсировало желание. Не ослабляя объятия, он лег на нее сверху. Она выдохнула: «Пол!» — и не договорила, потому что в этот самый момент он ворвался в ее трепещущую плоть. С ее губ сорвался легкий стон, но она тотчас всем телом прижалась к нему. И начала двигаться в унисон.
— Любимый, о мой любимый!..
Пол почувствовал приближение оргазма. И наконец напряжение разрешилось взрывом. На какие-то доли секунды он оглох, но затем услышал вздох и нежные звуки, похожие на птичий щебет в вешней листве. Или на капель.
* * *
Перед рассветом Дженнифер прокралась в свою комнату, чтобы забыться коротким сном. В восемь она, как всегда, встала и направилась в ванную. Мама еще спала. В девять Дженнифер пошла ее будить. Ее душераздирающий вопль разбудил Пола; он опрометью ринулся туда. И с первого взгляда понял: Хелен Нейлор мертва. Она скончалась во сне — возможно, в то самое мгновение, когда их тела слились в экстазе.
На похороны пришли все, включая ректора. День был жаркий и душный; знойные солнечные лучи немилосердно жгли кожу. Декан Брюс произнес прочувствованную речь о постигшей университет невосполнимой утрате.
Многие недоуменно спрашивали Пола:
— Как же это случилось?
— Смерть была скоропостижной. Наверное, от тромбоза.
По окончании молебна Дженнифер разрыдалась.
— Пол, ее больше нет! Не могу поверить!
Он обнял ее, поцеловал каштановые волосы. Все остальные чувства растворились в жалости.
— Ах, Пол, мне будет так ее не хватать!
Дженнифер дрожала так, будто внутри нее было еще одно живое существо, рвущееся наружу. Сжимая ее в объятиях, Пол осознал, что она теперь абсолютно одинока. Они подождут, сколько требуют приличия, и поженятся.
— Все будет хорошо, поверь мне. Просто нужно потерпеть.
Вцепившись в его руку, она, точно слепая, брела к автомобилю. Покидая кладбище, Пол заметил, как Джон Экклс и декан Брюс поддерживают под руки Бетти Сент-Клер.
* * *
На следующий день врач с Полом пили горячий кофе на кухне у Нейлоров. Доктор был уроженцем Среднего Запада, с характерным скрипучим голосом и похожим на бочонок туловищем, упакованным в черный костюм.
— Я указал причину смерти — коронарный тромбоз. Больше ничего не оставалось — в подобных обстоятельствах.
Пол бросил на него удивленный взгляд.
— Я вас не понимаю.
— Это не была так называемая естественная смерть. Ни один человек в здравом уме не примет лошадиную дозу стрихнина. Снотворного — да, но только не стрихнина.
— Самоубийство? — выдохнул Пол. — Вы уверены?
— Она не оставила записки, иначе пришлось бы сообщить в полицию. И все узнали бы… Наверное, я поступил неправильно. Но я давно знаю Хелен. Она заслужила свой клочок освященной земли.
Религия Хелен запрещала хоронить самоубийц по христианскому обычаю.
— У вас есть какие-нибудь предположения — почему она это сделала?
— Хелен Нейлор была странной женщиной. Весьма приятная, но я о ней не так уж много знал. Что, например, известно о ее муже?
— Что он оставил их вскоре после рождения Дженнифер.
— То-то и оно. Немного. Хелен не любила говорить о себе. При всей общительности, в каком-то смысле она была застегнута на все пуговицы.
Ближе к вечеру Пол занялся разборкой личного архива Хелен Нейлор. Он выгреб и внимательно исследовал содержимое сейфа, картонной коробки с квитанциями и счетами и ящиков письменного стола. Чего тут только не было — даже папка с его юношескими стихами!
Оттенок в небе платиновый, нежный —
След красоты, что канет неизбежно,
Лишь сумерки навеки сохранят…
Пол изумленно перелистал страницы и взялся за чековую книжку. Потом просмотрел кипу закладных за дом и страховку Хелен. Не Бог весть какое богатство.
Но в души скольких студентов она заронила священную искру познания! Сколько преуспевающих бизнесменов, обладателей красивых жен и спортивных автомобилей, до сих пор лелеют в душе память об иных, нематериальных ценностях!
Внутренний голос со всей прямотой ответил: скорее всего, нисколько.
Вошла Дженнифер, чтобы ему помочь. Но уже через несколько минут отчаянно заморгала и пробормотала слова извинения: пожалуй, ей лучше пойти к себе, поплакать. Чем он мог ей помочь? Время — вот лучший лекарь.
Заехал декан Брюс — выразить соболезнование. Это был худой долговязый человек с лицом пессимиста, жидкими седыми волосами и румяным пористым лицом.
— Не знаю, кто сможет ее заменить, — горестно молвил декан. — Придется кардинально менять расписание.
— Сэр, возможно, это прозвучит не ко времени, но если появится вакансия…
— Думаю, после некоторых перестановок освободится место руководителя семинара.
— Оно пришлось бы мне кстати, — признался Пол.
— Буду иметь в виду. Трудно поверить, что Хелен больше нет. Просто в голове не укладывается.
После его ухода Пол вернулся к архиву Хелен Нейлор. В конверте из коричневой бумаги он обнаружил засушенную веточку сирени и несколько писем, написанных женским почерком — теплых, ласковых писем от Бетти Сент-Клер. Пол удивился. Похоже, Хелен с Бетти были еще более дружны, чем он думал.
Он нашел еще одно письмо, вернее, записку на простой белой бумаге, грязную и сильно помятую, как будто ее гневно скомкали, а потом снова развернули. На этот раз писал мужчина — судя по почерку, не привыкший излагать свои мысли на бумаге.
«Миссис Нейлор.
Я только что видел фильм. Вы знаете, какой. Тот, где вы. Такие люди не имеют права учить. Уж я об этом позабочусь. Суитцер — маленький город, с приличными гражданами, и вам здесь не место. Занимайся своими гадостями подальше отсюда, лесбиянка паршивая!»
Обвинение было настолько чудовищным, что до Пола не сразу дошел его смысл.
— Ах, сукин сын! — проговорил он вслух и скомкал письмо — точно так же, как до него это сделала Хелен. Потом снова развернул и перечитал. Внизу были указаны печатными буквами имя и адрес отправителя.
Кто-то должен заткнуть этот поганый рот!
Вечером он попросил у Дженнифер машину, сказав, что договорился о встрече с деканом Брюсом. Но, не доехав до университета, свернул на боковую дорогу, которая круто пошла вниз. Дом номер три оказался старым и обшарпанным.
Он сверился с табличкой на двери: «Питер Клайн» — и позвонил. Резкий звон эхом прокатился по дому и умер в глубине. К дверному окошечку подошел лысеющий мужчина в очках и недружелюбно буркнул:
