- Ронни совсем не такой, как Тодд, - продолжала Инид. - Ему нужно все мое внимание без остатка. Если он узнает о Джордже... - Она вдруг закусила губу.
- А что узнает? Ты же говоришь, вы с ним два года не виделись.
- Мы и правда не виделись. Но... - она глубоко вздохнула, - мы переписывались. Нет, это не то, что ты думаешь. Между нами ничего нет. Мы просто друзья. Я и писать Джорджу стала из-за того, что у него все пошло кувырком. Он был такой несчастный. И мне хотелось, чтобы он опять поверил в будущее.
- По-моему, очень хорошо, что ты помогаешь Джорджу вернуть самоуважение. Почему это Ронни станет ревновать? Из-за нескольких дружеских писем?
- И это ты говоришь о человеке, который чернеет от ревности, если я случайно брошу взгляд на незнакомца. На прошлой неделе я делала домашнее задание по истории с одним парнем, он нас увидал и чуть не разнес школу.
Элизабет почувствовала легкое беспокойство:
- Но если ты объяснишь ему все, как мне...
- Он все равно не поймет. - Инид уронила голову и спрятала лицо в ладонях. - Я чувствую, что я его потеряю!
Лиз успокаивающе положила руку на плечо подруги:
- Знаешь что, давай мы с тобой об этих письмах забудем, хорошо?
Инид кивнула.
- Так что можешь больше не волноваться: Ронни ничего не узнает. И почему ты так боишься?
- Из-за Джорджа. В последнем письме он написал, что недели через две приедет погостить в Ласковую Долину. Он и раньше приезжал, но сейчас хочет со мной повидаться.
Наверху, в комнате Элизабет, Инид вынула из своей сумки с вещами пачку писем.
- Я их взяла с собой, чтобы показать тебе, - тихо сказала Инид и протянула письма.
Первое сверху письмо было последним по времени:
"Дорогая Инид.
Как ты знаешь, экзаменов у нас по горло. Нам тут с ними вздохнуть не дают. Мне сначала ужасно не нравилось, а сейчас я даже рад. Я вдруг понял, что чуть ли не всю жизнь бегал от дела, и теперь приходится много работать, чтобы нагнать. Мысль о том, что учиться классно, возникла у меня, как это ни смешно, с твоей подачи. Я стал гораздо увереннее в себе, как ты, наверное, поняла. Еще не так давно я на всех злился, винил в своих неурядицах родителей, кого угодно. Но, наверное, уж если кто и виноват, так это я сам.
Я понял это только благодаря тебе, Инид. И я отдаю отчет своим словам. Ты никогда не поймешь, как много для меня значили твои письма. По правде сказать, сначала здесь была тоска. Этот пансион отнюдь не Диснейленд. Я не собираюсь здесь долго задерживаться - только до конца семестра. Сдам последние экзамены - и домой. Так что будущее выглядит не так уж плохо. Рад, что и у тебя все хорошо. Твое последнее письмо - высший класс. Я теперь только таких и жду. Я очень хочу увидеть тебя, но не обижусь, если у тебя такого желания нет.
С сердечным приветом, Джордж.
Р.S. Спасибо за печенье, которое ты прислала на день рождения. Оно исчезло через пару секунд, но было великолепно.
P.P.S. Передай привет моему дружку Уинстону".
- Я не знаю, что делать. - Инид заговорила, едва Элизабет опустила письмо. - Я не хочу ссориться с Джорджем, но встречаться с ним не могу. Ронни все это не так поймет.
- А я уверена, что Ронни будет рад, если узнает, что ты с таким участием относишься к людям.
Инид упрямо замотала головой.
- Это будет полным крахом. Он взбесится, и я его потеряю. - Она сжала руку Элизабет. - Лиз, ты должна мне обещать, что никому не расскажешь об этих письмах. Поклянись, что не расскажешь!
- Жизнью клянусь!
Элизабет торжественно возложила руку на первую попавшуюся книжку, по толщине похожую на Библию. Это оказался толковый словарь. Она же писатель, и словарь всегда должен быть под рукой. Она, конечно, не Хемингуэй. Пока что пишет только для школьной газеты "Оракул", да еще ведет рубрику "Глаза и уши".
Элизабет понимала, почему Инид так тщательно старалась сохранить тайну. Последние годы в Ласковой Долине стала бурно развиваться электронно-вычислительная промышленность, но городишко пока оставался настоящей провинцией. Отец близняшек говорил, что в таких городках сплетни множатся, как мыши в кукурузе.
А уж в школе от сплетен было деваться некуда - столовая, раздевалки, лужайка перед главным крыльцом служили излюбленными местами школьных кумушек, которым до всего было дело - кто с кем гуляет, кто не прочь побаловаться наркотиками, кто в какой цвет красит волосы. Болтовня по большей части была безобидной, но, бывало, злая сплетня вспыхивала, как пожар, и тогда в его огне гибли безвинные люди. Элизабет сама только что прошла сквозь этот огонь. Ее сестру-близнеца чуть не забрали в полицию, а она выдала себя за Элизабет. Сплетня доставила Лиз много неприятностей, поэтому ей, как никому, было понятно беспокойство Инид.
- Клянусь, что если я когда-нибудь разболтаю об этих письмах, то... - тут Элизабет осенило, - то пусть меня зароют заживо в шоколадное тесто.
Инид со стоном схватилась за живот. Девчонки съели целую гору шоколадного печенья. И не сомневались, что прибавят килограммов на двадцать. Но шутка возымела желаемый результат. Инид все-таки улыбнулась:
- Да я тебе и без клятвы верю. Я тебе верю, как себе, правда-правда. Ты моя самая лучшая подруга.
- Я надеюсь. - Элизабет, смеясь, взяла подушку и сделала вид, что хочет задушить Инид. - Ну кто бы еще пригласил тебя ночевать? Ты так храпишь, просто ужас.
- Я никогда не храплю. - Инид со смехом соскочила с кровати и в ответ замахнулась на Лиз своей подушкой.
- Я как в "Боинге-747" в момент взлета! - Глухо раздался из-под подушки ее голос.
За этой возней девушки не заметили, как одно письмо упало на ковер.
- Сдаюсь-сдаюсь, - не выдержала Элизабет. - Пора спать. Давай рассказывать страшные истории о привидениях. Вот слушай. Две девчонки одни в пустом, огромном, скрипучем доме...
- Элизабет Уэйкфилд! Я ведь не усну после твоих историй с привидениями. В тот раз я неделю не спала.
Лиз щелкнула выключателем. Комната погрузилась в зыбкую, полную теней темноту, и она начала самым скрипучим голосом:
- Дождливой темной ночью...
Инид испуганно сжалась под одеялом. Как приятно отключиться от настоящих страхов, от которых постоянно сжимается сердце. Потерять Ронни - страшнее этого для нее ничего не было.
2
Джессика уставилась в окно на зеленые склоны, а мисс Нора Дальтон продолжала что-то говорить о спряжении французских глаголов.
- Скучать, скучала, скучаю, - проспрягала Джессика про себя.
Был такой чудесный день. Хотелось на пляж, загорать в новом блестящем купальнике, купленном неделю назад в магазине "Фокси Мама".
Краем глаза она видела в соседнем ряду Уинстона Эгберта, который не сводил с нее влюбленного взгляда. Идиот, с какой еще стати он так пялится? Но сама уселась пококетливее.
- Ждем только тебя, Джессика.
Джессика ощутила на себе пристальный взгляд мисс Дальтон. В широко посаженных миндалевидных глазах мисс Дальтон, высокой, изящной женщины лет двадцати пяти, светился благожелательный интерес.
- Извините, я не поняла вопроса.
- Я только хотела узнать, не поведаешь ли ты нам свою тайну, - улыбнулась мисс Дальтон. Она редко улыбалась, улыбка придавала ее миловидному, но строгому лицу еще большую привлекательность.
- Тайну? - Джессике стало несколько не по себе.
- Oui*. Тайну того, как ты собираешься спрягать глаголы, которые я написала на доске, ни разу не взглянув на них. - Укор был сделан самым ласковым тоном.
*Да (фр.).
- С помощью телепатии, - с изяществом клоуна бросился Уинстон на помощь Джессике. - Она у нас настоящая Женщина-Чудо. Покажи, Джес, как ты одним прыжком можешь перемахнуть через пару небоскребов.
- Идиот. Прыгает не Женщина-Чудо, а Супермен, - вмешался с другого конца класса Кен Мэтьюз. У него были очень длинные ноги, и он всегда вытягивал их поперек прохода. А еще любил при случае влезть в разговор. Кен по всем статьям превосходил Уинстона: высокий симпатичный блондин, и, кроме того, капитан футбольной команды. - Если не заткнешься, вылетишь отсюда быстрее пули.
- Спасибо, Кен, - сухо сказала учительница. - Ну, по-моему, отношения выяснены и можно заняться делом. Я, правда, боюсь, - она опять улыбнулась, что у кого-нибудь из вас рентгеновский аппарат вместо глаз, и вы видите ответы на моем столе.
По классу прокатился смех. Кен расплылся в ослепительной улыбке, предназначенной специально мисс Дальтон. Ни для кого не секрет, что Кен безнадежно влюблен в мисс Дальтон. Она часто занималась с ним после уроков - у Кена плохо шел французский, - но Джессика не сомневалась, что мисс Дальтон даже не подозревала о влюбленности Кена.
Учителя кое в чем на удивление несообразительны. Джессика всегда знала, какому парню нравится, и умело пользовалась этим. Вот и Уинстон может на что-нибудь пригодиться. Но беда в том, что сейчас ей нужен Брюс Пэтмен и никто больше.
Джессике представился Брюс - красавец, несметно богат, все девчонки влюблены в него, ездит на антрацитово-черном "порше" и смотрит на всех свысока холодными голубыми глазами. Только бы он пригласил ее на осенний бал. Разумеется, если не пригласит, можно и так что-нибудь придумать. Джессика попала в список претенденток на звание королевы, Брюс Пэтмен - один из претендентов в короли. В голове у нее закрутился сценарий: она избрана королевой, делает вид, что очень удивлена, не понимает, почему ей такая честь, скромно выходит на сцену, в глазах слезы, только, Боже упаси, чтобы не размазалась тушь. И, потупив голову, смиренно принимает корону.
