— По крайней мере ты мог бы надеть чистый воротничок для встречи наших гостей.
Филип склонил голову.
— Да, сэр, — согласился он. Это прозвучало почти издевательски, что было характерно для их отношений. Ни одному из них даже не пришло ж голову что обсуждать чистоту воротничков, встретившись после девятимесячной разлуки, просто нелепо.
— Лора сказала тебе, когда надо спуститься вниз?
— Я еще не имел чести видеться с твоей женой, — Филип позволил себе сделать ударение на слове «твоей». — Однако, — добавил он, когда Мэтью разгневанно приподнял бровь, — пусть тебя не очень огорчает ее невнимательность ко мне. Все равно я всегда забываю о распоряжениях, меня не касающихся.
— Я жду тебя в гостиной в половине десятого.
— И в чистом воротничке, — подхватил Филип.
Мэтью нахмурился еще больше. Долгая разлука оказала на мальчишку самое негативное влияние.
— И, как я понял, ты еще не виделся с сестрой? Она ужасно расстроится.
— С чего бы это? Сейчас май, я не видел Миранду с прошлого лета. Не думаю, что пара лишних часов имеет такое большое значение.
— Ей пришлось много пережить! — взорвался Мэтью. Всем нам выпали тяжелые испытания! — Он взглянул на невозмутимое лицо Филипа и взволнованно шагнул вперед. — Черт побери, Филип, неужели тебе даже неинтересно? Неужели тебя не волнуют наши злоключения в Кимберли? Мы были в осаде, черт бы тебя побрал, мы чуть не погибли! Твой дядя Николас был убит, а Миранда… Миранда ранена. Неужели даже это не волнует тебя?
Филип отвернулся к окну, чтобы сдержать крик души, готовый сорваться с его губ. «Меня волнует, что вы всегда отбрасывали меня прочь, — хотелось ему бросить в лицо отцу. — Меня волнует, что ты как всегда взял с собой Миранду, а я остался в интернате. В каникулы дома со мной обращаются, как с ненужной вещью. И я решительно не желаю, чтобы тебе, Миранде и Лоре доставались все удовольствия, приключения и опасности, в то время как я зубрю латинские глаголы. И мне не по душе твоя женитьба на Лоре».
— Видимо, не приходится надеяться, что за время нашего отсутствия ты добился выдающихся или хотя бы удовлетворительных успехов в учебе?
Филип тщательно обдумал ответ, после чего покачал головой.
— Нет, — послушно согласился он.
— А есть что-нибудь, хоть что-то, в чем бы ты был лучше других?
— Конечно, нет.
— Или что-то, в чем ты хотя бы сносен?
— Ничего.
Филип улыбнулся. Он знал, и все преподаватели знали, что благодаря отлично соображающей голове и прекрасному здоровью он мог бы стать одним из первых и в учебе, и в спорте, если бы только пожелал. Но Филип не желал. Он не хотел делать ничего, что могло бы доставить удовольствие его отцу.
— Не воображай, — резко объявил Мэтью, — что только по праву наследника ты займешь место в моей империи. Я не намерен терпеть глупцов и бездельников, даже если они моей плоти и крови.
«А ты, ко всему прочему, не моей крови», — мысленно добавил он. Но формально Филип был его наследником, и сэр Мэтью, надеявшийся основать династию, сознавал, что выбора у него нет.
— Я запомню. — Губы Филипа искривила ироническая усмешка. Каким удовольствием было бы сказать в лицо отцу, что родительский бизнес это последнее, что он мог бы пожелать себе. Филип совершенно точно знал, чего хочет от жизни, и его желания не имели ничего общего с бизнесом — ни с золотым, ни с бриллиантовым.
Мэтью вышел из комнаты, хлопнув дверью. И хотя на приеме Филипу удалось избегать его, на следующее утро за завтраком началась новая конфронтация. Затем последовал еще более нервный разговор с Лорой. Взвинченный и перевозбужденный, Филип умчался наверх, чтобы излить весь свой гнев, ревность и отчаяние на сестру, после чего выскочил из дома и сел в поезд до Итона. Сборная Итона играла в крикет с командой Винчестера, и Дик Латимер был среди болельщиков…
В полумраке ресторана Филип осторожно, чтобы не упасть вместе с девушкой, сидящей у него на коленях, отодвинулся от освещенного стола в тень. Девушка крепче прижалась к нему, чтобы удержаться на своем шатком насесте. Он улыбнулся ей, и его руки заскользили вверх по затянутым в чулки ногам… по подвязкам, а затем… ничего кроме гладкой шелковистой плоти, потому что девушка не носила никакого нижнего белья. Она повернулась и поцеловала его. Через ее плечо Филип мог видеть темноволосую голову Дика Латимера…
— Какой счет, Дик? — спросил Филип.
— Поначалу мы доконали их до ста двадцати, но сейчас у нас двадцать к трем.
— Плохо дело! Мейтланд уже вышел?
— Нет, он бьет под шестым номером. И вообще, какого черта ты здесь делаешь? Мы тебя сегодня не ждали.
Филип усмехнулся:
— Не мог же я пропустить матч. Черт, команда нуждается в поддержке болельщиков, погляди, до чего они докатились в мое отсутствие!
В этот момент с трибун раздался стон огорчения: один из игроков Винчестера пробил средние ворота команды Итона.
— Вот это да, ну и бросок! — восхищенно воскликнул Латимер, поворачиваясь к Филипу. — Рад, что ты вернулся, старина, но честно говоря, без тебя наши дела шли лучше.
Филип вздохнул с притворным смущением.
— А я надеялся, что где ни появлюсь, меня встретят как первый цветок по весне, — грустно пошутил он.
— Ага, вот значит, где собака зарыта! Похоже, пришествие в дом новой леди Брайт атмосферу не улучшило. Однако в прошлом году, в это же самое время ты, помнится, был без ума от нее.
Даже Дику Филип не собирался объяснять свои истинные чувства.
— Пора признать неприятный факт, mon ami[3], что она совершенно не comme il faut[4].
— Это совершенно не играет роли, — глубокомысленно заметил Дик. — О, смотри, выходит Мейтланд! Сейчас нам как раз нужна капитанская подача.
Он громко зааплодировал, а потом закончил свою мысль:
— Твой отец такой романтик, что на подобные мелочи может не обращать внимания.
— Романтик? Мой отец?! — насмешливо повторил Филип. — Сразу видно, что ты его не знаешь. Господи, как он раздражает меня! И он вновь завел речь о моем участии в бизнесе.
— Большинство парней кучи золота и бриллиантов привели бы в восторг, — сухо заметил Дик, — но ты, конечно же, не такой, как все: иначе чем еще можно объяснить, что ты так одержим автомобилями?
— Ну, причин много, — ответил Филип, устремив взгляд вдаль. Неожиданно игра его вновь заинтересовала, и когда Мейтланд ударил по шару, Филип крикнул ему: — Отлично, сэр! Вот это удар! — после чего вернулся к разговору: — Машины восхищают меня, я люблю скорость и риск.
Он замолк, припомнив, как кузина Джулия назвала его трусом за то, что он боялся лошадей, и как он поклялся, что когда-нибудь докажет ей, как сильно она ошибается.
— Но есть и более серьезные причины. Я думаю, что автомобили являются символом нашего времени, предвещая новую, стремительную и свободную эру. Они сотрясут фундамент того мира, который знали наши отцы.
— Да ты прямо оратор, — поддразнил его Дик, но слова друга произвели на него гораздо большее впечатление, чем он показал.
Ричард Латимер, старший сын лорда Нетертона, был лучшим студентом Итона на своем курсе. Его ясный, проницательный ум был нет по гадам зрелым. Высокий и темноволосый, он выделялся из окружения своим происхождением, внешностью и интеллектом. Жизненный успех был ему обеспечен. Он без труда займет предопределенное ему место среди первых людей Великобритании, какую бы сферу деятельности он не избрал. Его крепкая дружба с Филипом Брайтом удивляла многих его однокашников, но оба мальчика были в большей степени похожи друг на друга, чем это могло показаться. Людей обманывал бьющий в глаза блеск Дика, в то время как Филип прятал свои таланты под покровом безразличия.
— Было бы глупо отказываться от миллионов отца и не использовать их, хотя бы и в своих целях, — заметил Дик.
— Не желаю я его грязных миллионов!
— Я это уже слышал. Однако посмотри на дело с другой стороны — они ведь нужны тебе! Автомобили вообще штука дорогая, а уж гонки пожирают такую прорву денег, что с этим мало что сравнится:
— Не думаю, что вопрос о моем участии в «Брайт Даймондс» будет когда-либо поднят вновь. Мой отец ясно дал мне понять, что с глупцами и тупицами иметь дела не намерен.
— Ты не глупец! Это известно и тебе, и мне, да и всем остальным, — глаза Дика сердито заблестели. — Ты просто не стараешься, вот и все. Я полагаю, этим ты стремишься досадить отцу, который твоих успехов не замечает и не поощряет. А ты когда-нибудь думал, какие преимущества могут дать тебе успехи в учебе и спорте?
— Нет, не думал, — признался Филип. — Что ты хочешь этим сказать?
— Ты говоришь, что не желаешь иметь ничего общего со своей семьей. Но раз ты намерен отказаться от отцовских денег и достичь независимости, то должен найти другой источник доходов. А для этого надо продемонстрировать другим людям свои достоинства.
