Ирина возвращалась домой уже в очень неплохом расположении духа - Таню удалось помирить с самой собой, у родителей хоть и расход, но есть какая-то ясность, Катя... Вот с Катей не все ясно, удастся ли ей мягко перенести перемены в семье... Тут нужно будет еще поработать над этим. И, конечно, Костя. Хочу ли я, чтобы он уехал? Не знаю, так спокойнее, но правильнее ли.
Ирина почти с болезненным наслаждением занималась самыми обычными домашними делами - помыла вчерашнюю посуду, поменяла воду Васиным цветам. Вынула почту. Опять вспомнился вчерашний день. Записка. Мальчик Витя. Ирина чувствовала, что зреет рассказ. Напряжение этих двух дней подталкивало к письменному столу. Это рассказ памяти Саши, это рассказ и обо мне - я, как эта Аллочка, могла бы "зависнуть", пока, Костя выбирался бы из бед. Значит, рассказ и обо мне. Верхний свет погашен, настольная лампа, старенькая машинка "Эрика". "Мальчик спрыгнул с гаража в сугроб, подобрал упавшую варежку. "Витька; - крикнули ему сверху, - сигарет прихвати". Мальчик, не оглядываясь, кивнул и пошел к ближайшей пятиэтажке. Форточка на первом этаже приоткрылась: "Вить, за пивом смотался бы, я вот "хрусталь" собрал".
Витька встал под окном, ему на палке спустили авоську с бутылками.
- Поскорее только давай, - просипели из форточки.
Мальчик вернулся к гаражу и крикнул приятелям:
- Масленок за пивом послал. Я задержусь поняли?"
-Ага. Твой Масленок ...дак. Понял?
Витька шел к помойке, где толклись местные алкаши и где с утра до сумерек принимали посуду, шел насвистывал, размахивал авоськой.
-О, Витек. Ишь, натащил. Масленок, что ли прислал? Ну, давай-давай. На "Жигули" ему хватит.
-Не помер еще? Загляну, - кокетливо прогнусавила Верка-Почтовая.
Витька деловито выставил бутылки, сосчитал рубли и не оглядываясь, отправился к ларьку.
-Вить, хочешь шоколадку подарю, - высунулась оттуда накрашенная девчонка лет пятнадцати. Он помотал головой, не вступая в беседу, протянул деньги.
- "Жигулевское".
- Ты чего скучный, а? - пыталась расшевелить его все же девчонка.
- Отвяжись, не до тебя, - отмахнулся мальчик. Девчонка исчезла в палатке и оттуда понеслось надрывное - "Я сошла с ума".
Витька стоял под окном. Масленок в форточку пускал клубы дыма из трубки и вещал:
- Я твой должник, Вить. Ты - человек. Ты - редкий парень, Виктор, тебе дано понять душу. А им, - Масленок махнул рукой в сторону помойки, - чуждо понятие бескорыстия...
-Я пойду, - прервал его все же Витька, - мне отца пора кормить.
- Ну иди-иди, конечно. Еще раз спасибо, - уже не ерничая по-доброму сказал Масленок.
Витька обошел дом, вошел в подъезд. На него сверху несся огромный черный пес.
Витька открыл ему дверь. Возле своей квартиры мальчик остановился. Тихо. За дверью тихо. Да и кому там быть? Отец уже полгода лежит без движения. Удар. Мать в Америке лучшей доли дожидается. Кот отдан Милке, однокласснице. Кормить - поить отца Витьке вовсе не трудно, все остальное делает нанятая матерью соседка-медсестра. А вот смотреть в глаза отцу больно. Не умеет Витька улыбнуться отцу, посмешить школьными историями. Как-то неловко ему, стыдно как-то. Да и вообще. Вот если б отца знал с детства, знал, любил, а так... Приехал откуда-то, свалился на голову. Мать только визу получила, билет брать собиралась. Цель ее поездки была -разведать, стоит ли им с Витькой перебираться к тетке или оставаться здесь. А тут вот он, этот отец, неведомо откуда". Ирина перечитала написанное. Витька и Саша стояли перед ее мысленным взором - худощавые, сероглазые, красиво очерченные губы, характерный излом правой брови. Интересные мальчики. Сашку было жаль нестерпимо, Витю же хотелось оградить, сохранить, не позволить изгадить ему жизнь, засушить душу. Как он там теперь с этой своей мамой - легкомысленной Аллочкой. Напишу рассказ познакомлюсь. "Вроде передохнуть, погостить", - продолжила мысль Ирина и двинулась вперед. "А тут раз - инсульт, а мать уж три дня, как в Нью-Йорке. Вот, что хочешь, Витя, то и делай. Мама только деньги шлет, чтоб не нуждались, но вернется еще только через месяц, там дела хорошо пошли, их будущее вроде определяется. А пока надо потерпеть, что ж сделаешь, если с отцом такое. Школа, конечно, отвлекает, ребята. Да и Масленок. Масленок-писатель. Он когда-то юмористические рассказы писал, выступал с ними. Жена, дочка, сын и собака - все когда-то с ним жили, потом, постепенно сбежали от него. Первая - собака. Жена уходила последней, ей, видно, жалко его было. Но Масленок как-то пережил эти потери, теперь пишет пьесу и читает, когда не в ссоре - алкашам, а когда с ними поругается, мальчишкам. Но мальчишки его не любят, презирают. Только Витька слушает. Масленок так и говорит: "Ты один, Вить, ребенок из приличной семьи. Я деда знал - адвокат был честный. Мать - женщина красивая и душевная. С отцом твоим, Витя, незнаком, но ты, Витя, интеллигентный человек". Так "интеллигентный человек" Витя 12 лет отроду, оставленный "красивой душевной" мамой пасти неведомого отца, оказался стоящим посреди холодного свихнутого марта 2001 года". Ирина остановилась - на часах было двенадцать. Хотелось кофе, напряжение не спадало. Было какое-то странное ощущение контакта с Сашкой. Конечно, тогда не договорили, опять исчезли с горизонта друг друга. Что-то же вело его к Алле, пусть даже это была бездомность, безысходность. Обретение там убежища обернулось обретением места прощания с жизнью. Что он понял, уходя, вот, что необходимо выяснить... Ирина отставила чашку и продолжила: "Витька держал в руках талисман - оставленный мамой тугой клубочек пестрых шерстяных ниток. Как в сказке - брось, покатится, куда-то выведет. Витька был уверен - их с матерью выведет. Он и сейчас ни в чем не сомневается - маме надо было лететь, там есть какой-то шанс, здесь нет. Все было правильно рассчитано, но расчет был на двоих! Все складывалось: Витя здесь под присмотром соседки, мама там устраивает будущее. Но вмешался третий... Осень была теплая, мама ходила в светлом нарядном пальто, и Витька любил вечерами наблюдать из окна за подходившими автобусами - они останавливались на проспекте за гаражами, видны были только мелькающие освещенные окна, по тропинке к пятиэтажкам шли чужие люди, но вот - светлое пальто: она: Мать не забывала на всякий случай махнуть рукой - вдруг Витька у окна. Витька ставил чайник, включал ее любимую музыку. Они пили чай и рассуждали о будущем, - как решат, наконец, все их проблемы. Они веселили друг друга историями - мать про чиновников (она собирала всякие бумажки для отъезда), он про школу. В тот вечер мама пришла не одна.
- Витя, это твой папа. Александр Семенович У. Я тебе о нем говорила. Мы давно с ним не виделись, а вы и вообще незнакомы, - она махнула рукой и засмеялась. - Он поживет у нас пока.
Витька разглядывал мужчину с интересом. Немолод, конечно, но держится хорошо. Молчалив и как-то все задумывается. С матерью они вроде бы друзья. Вон фотографии сели смотреть, кого-то вспоминают. Мать с ним добра, приветлива. Значит, все в порядке. Отцу выделили Витькину комнату, они с мамой устроились в большой. Но мама, она и есть мама - кружится по дому, тормошит Витьку, планы строит - абсолютно несерьезная". Ирина поставила точку. "Кажется, все же эта Аллочка делается похожей на меня, - подумала она сонно, - завтра додумаю".
Ночью позвонил Костя и сказал, что у бабушки был сердечный приступ, приезжала "Скорая", в больницу не взяли, сделали укол, оставили лекарство. Катька, по счастью, была в это время у подружки - уроки вместе делали, а то были бы слезы, он сам смог управиться, врачиха из "Скорой" на него, разукрашенного, смотрела с недоверием. Бабушка деду о ее недомогании говорить запретила и тебе не велела рассказывать, но теперь они обе спят и есть возможность поговорить.
- Настроение у меня, Ириш, плохое. Дед бросил бабушку, нужно все называть своими именами, Ахмета избили скины, меня - "менты" и у меня это не вызывает приступа всепрощения, а скорее бессильного гнева. Положим, с дедом я могу просто более не разговаривать, Ахмет скорее всего уедет в свою многострадальную Сербию, в свое Косово (если там вообще можно еще как-то жить), я же не уеду ни-ку-да! Это я твердо заявляю! Я нужен бабушке, тебе, Катюшке. Я теперь буду злой и хитрый. Ты слышишь меня?
Ирина слушала не перебивая, на глазах были слезы - не заставишь ведь его насильно сбежать к его отцу, моего отца тоже на веревочке к матери не приведешь. Все ее утреннее благодушие показалось ей смешным, а она себе беспомощной.
- Я тебя слышу, Кот. Слушаю тебя и думаю...
- Очень хорошо, Ириш. Я думаю, мне нужно изменить взгляды - мой пацифизм, как ты видишь, здесь не востребован. Нужна сила, жестокость. У меня и будет...
- Кот, я переутомлена, я кажется, теряю нить, я не знаю сейчас, что мне тебе ответить.
- Извини, Ириш, извини, ты же мать мне, а не помощница в моих начинаниях. Есть Ритка...
- Спокойной ночи, Костя. Я с утра тебе позвоню. Все, что ты сказал я обдумаю, постараюсь тебя понять. Во всяком случае, ты не сомневаешься, что я тебя люблю.
