Но как только Оливер повернулся и перехватил ее взгляд, грезы рассеялись. Завтра в Париже она начнет расплачиваться за то, что шесть лет назад ранила его мужскую гордость.
Дядя Говард, не подозревающий о ходе ее мыслей, добродушно улыбался.
- Знаешь, я очень счастлив, что ты наконец вошла в нашу семью, признался он. - А твоему папе было бы приятно узнать, что ты наконец в безопасности. Ты унаследовала большие деньги, а это могло бы привлечь... нехороших людей. Но с Оливером тебе нечего бояться.
Джинни уставилась на него в изумлении.
- Разве... вы не знаете? - пробормотала она. - О том, что случилось?
- А что случилось? - безучастно переспросил он. - Понятия не имею, о чем речь.
- Я думала, папа вам рассказал. - На самом деле ничего она не думала. Так ей говорил Оливер. - То есть, я знаю, что вы не были его банкиром...
- О, нет. - Дядя Говард с улыбкой покачал головой. - Когда-то очень давно мы пришли к соглашению. Как говорится, дружба дружбой, а денежки врозь. Вот мы и решили никогда не обсуждать друг с другом финансовые дела. Твой папа хранил свои сбережения в других банках, никогда не спрашивал моих советов, да и я с советами не лез. Так-то оно лучше. Никогда ведь не знаешь, как дело обернется. Вообще-то, если позволишь, я бы предложил вам с Оливером придерживаться такой же стратегии. Чтобы ты сама распоряжалась своим состоянием и имела своего собственного финансового консультанта. Уверен, что Оливер будет со мной полностью согласен.
- Да... - Несмотря на полнейший сумбур в голове, Джинни решила держать язык за зубами. - Да, отличный совет, - пробормотала она. - Спасибо.
Выходит, Оливер солгал - он не мог узнать о папином разорении от своего отца, поскольку дядя Говард и сам ничего не подозревает. Тогда откуда он узнал? И зачем было врать?
Но времени на размышления нет. Сара вместе с несколькими подружками уже стоит у входа в шатер и размахивает руками, пытаясь привлечь внимание Джинни. Пора переодеваться в "костюм для бегства".
Дядя Говард удовлетворенно хмыкнул.
- Ах, вижу, тебя зовут. Иди собирайся, дорогая. - Он чмокнул ее в щеку. - Я еще зайду попрощаться перед вашим отъездом в Париж.
- Конечно.
Еле сдерживая нетерпение, Джинни направилась к подругам. Они с хохотом промчались по саду, где на густую траву под старыми яблонями уже ложились вечерние тени. Затем пересекли веранду, на которой шесть лет назад Джинни подслушала роковой разговор и бросила в лицо Оливеру свое изумрудное кольцо, и, проскользнув в дом через застекленную дверь, взбежали по лестнице в спальню Джинни.
Теперь это уже не ее спальня - отныне Джинни будет делить ее с Оливером. Комната удобно располагалась в задней части дома, три ее окна выходили в сад, высокий потолок был покрыт причудливым узором, а массивный мраморный камин поражал своей элегантностью.
Поскольку с деньгами проблем не было, Джинни приобрела в городе груду белых кружев и атласа, сочетающихся с бледно-желтыми обоями, и светлые китайские ковры на блестящий паркетный пол. За антикварную кровать, купленную на аукционе, пришлось яростно торговаться - стойки были из красного дерева, а ткань балдахина украшал нежнейший узор из цветов и листьев. Кроме того, Джинни откопала в одной из соседних комнат два французских кресла и сменила обивку (жутко дорого обошлось), чтобы поставить по обе стороны от камина.
Гардеробных было две - для Оливера и для Джинни. Ее комнату все еще усеивали следы лихорадочных приготовлений - салфетки, клочки оберточной бумаги, несколько влажных полотенец.
Джинни недовольно огляделась по сторонам.
- Что за бардак! Как будто здесь стадо слонов топталось.
Сара расхохоталась.
- Ой, не обращай внимания. У тебя есть дела поважнее.
Джинни невольно улыбнулась. Хотя Сара была ее лучшей подругой, довериться ей Джинни не могла (а может, слишком привыкла скрывать свои неприятности, чтобы решиться на откровенность). Питер, более проницательный, догадывался, что дело нечисто, но вопросов задавать не стал.
- Ну разве девочки не прелесть? - спросила Сара. - И так хорошо себя вели. Помнишь, как на свадьбе Кэсси Клейтон одна из ее маленьких племянниц решила, что у сестры букетик лучше, и полезла в драку? Я чуть со смеху не померла! Знала ведь, что нельзя смеяться, но не удержалась.
- Помню. - Джинни хихикнула, радуясь возможности отвлечься от мрачных предчувствий. - А ее сестра уселась задницей прямо в варенье. И еще, дедушка Кэсси сказал Мэдди Рэтклифф, что она танцует как бегемот, а когда она собралась уходить, то споткнулась о кадку с цветами и грохнулась в кучу роз и гвоздик.
- Ой, это было жестоко! - воскликнула мягкосердечная Сара, хотя смеяться не прекратила. - Слушай, Джинни, ты сначала платье снимешь, или с вуалью помочь?
- Вытащи меня из этого платья. А потом я спокойно займусь вуалью. Ты не поможешь расстегнуть молнию?
Дверь плавно раскрылась; Джинни сидела лицом к зеркалу и, подняв глаза, увидела Оливера, небрежно облокотившегося о дверной косяк. Ошеломленная, она взглянула на нежданного гостя так, словно это был сам дьявол.
- Оливер! - Сара хихикнула. - Тебе сюда нельзя.
Он вопросительно изогнул бровь.
- Почему?
- Джинни переодевается в дорожное платье.
- Вижу. - В его голосе чувствовалась легкая хрипотца, выдающая скрытые намерения. - Просто я подумал, что могу... помочь.
- А! - Сара радостно рассмеялась, притворяясь удивленной. Она взглянула на остальных девушек. - По-моему, нам пора уходить, - возбужденно прошептала она. - Идем.
У Джинни возникло искушение попросить их остаться, но тогда они точно сочли бы ее сумасшедшей. Она так и стояла спиной к двери, лицом к зеркалу, придерживая платье рукой. Во рту у нее пересохло. Каким-то образом ей удалось улыбнуться подружкам, когда они со смехом выбегали из комнаты. Если они и почуяли что-то неладное, то наверняка спишут это на запоздалый приступ предсвадебного волнения.
Оливер закрыл за ними дверь, не сводя глаз с зеркала. Джинни очень медленно повернулась.
На его твердых губах играла высокомерная улыбка - улыбка победителя, изучающего свою добычу.
- Кажется, ты снимала платье, - протянул он. - Так продолжай, не стесняйся.
Джинни глубоко вздохнула; только величайшее усилие воли позволило ей не опустить голову и храбро взглянуть в его насмешливые глаза. Сейчас уже поздно сопротивляться - клятвы произнесены и отступать некуда. Полуобернувшись, она дрожащими руками стянула с себя ворох роскошного атласа и кружев, старательно повесила платье на стул и сложила шлейф в последней попытке оттянуть ужасный момент.
- Ну и платье, - насмешливо заметил Оливер. - Оно не кажется тебе несколько... неподобающим?
- Неподобающим? - повторила Джинни, отказываясь понимать намек.
- По-моему, оно должно символизировать незапятнанную невинность невесты. А разве твоя невинность не... запятнана?
- Нет, - огрызнулась Джинни.
Оливер удивленно выгнул бровь.
- Правда? Да ну, не думаешь же ты, что я в это поверю.
- Почему нет? - Джинни повернулась к нему лицом, пожалев о своей откровенности. - Это правда.
Оливер не ответил. Но в его темных глазах что-то мелькнуло, и у Джинни мурашки пробежали по коже. Она до сих пор не сняла вуаль, белое кружево водопадом струилось по ее спине. Но теперь Оливер мог впервые увидеть результат ее похода в самый роскошный магазин белья на Бонд-стрит.
Белая кружевная грация плотно облегала ее стройную фигуру, поддерживая пышную грудь. Джинни знала, что сквозь полупрозрачную ткань просвечивают ее нежные розовые соски.
Грация была снабжена подвязками, к которым крепились белые шелковые чулки. Белые свадебные босоножки на высоких каблуках подчеркивали стройность ног Джинни, а ее единственным украшением, не считая обручального кольца, было бабушкино ожерелье - пять ниток жемчуга, обвивающих шею.
Оливер не торопился, разглядывая каждый дюйм ее тела с нескрываемым удовольствием.
- Очень хорошо, - одобрил он. - Намного приятнее разворачивать сверточек, когда он так красиво упакован.
Джинни вспыхнула, но не осмелилась ответить.
Не сводя с нее глаз, Оливер снял галстук и швырнул его на стул позади себя, затем сбросил пиджак одним движением широких плеч, от чего у Джинни внезапно пересохло во рту.
- Лучше убери эту вуаль, - предложил он. - А то ею и удавиться недолго.
Пальцы Джинни онемели; она знала, что как только поднимет руки, чтобы снять с головы венок, ее грудь, обтянутая тонким кружевом, приподнимется тоже. Оливер не упустил этого мгновения, его темные глаза вспыхнули пламенем, а чувственные губы изогнулись в насмешливой улыбке.
За несколько долгих секунд, потраченных на избавление от вуали, Джинни успела возненавидеть Оливера за то, что он вынудил ее разыграть это эротическое шоу. Ее волосы темной блестящей волной рассыпались по плечам; она бросила вуаль на стул и, подбоченившись, окинула Оливера яростным взглядом.
