— А ты будешь возвращаться? Повидать своего отца? Как я приезжаю, чтобы повидать мать и Гартнайта.
Он отвел взгляд. Луч солнца, отразившийся от воды, заставил его прищуриться.
— Да, я буду возвращаться.
Он подумал, соответствует ли это действительности. Он никогда не хотел возвращаться в этот дом. Разве что в крайнем случае. Но ведь это может означать, что он никогда больше не увидит Брид? Он взглянул на нее и ободряюще улыбнулся ей.
— У нас уйма времени, Брид. Пройдет много недель, прежде чем я уеду. — Это по-прежнему выглядело как навсегда. Взяв ее за руку, он резко потянул, и она очутилась в его объятиях. — Будем пользоваться предоставленной нам возможностью, верно? — Будущее покажет.
Они так и не добрались до камня, ни в тот день, ни на следующий. Адам вернулся домой и собрал свой туристический багаж. Он понимал, что Джинни, скорее всего, заподозрила, что он будет спать в своей палатке не один, но ничего не сказала, приготовив ему большую сумку с едой, чтобы он хорошо питался, наблюдая птиц. Взвалив на себя палатку, спальный мешок, одеяло, примус, кастрюлю, еду, книгу о птицах и бинокль, он едва был в состоянии двигаться, снова направляясь к холму. Тяжесть не имела значения. Брид ждала его, и к тому же они не собирались забираться далеко.
Они разбили палатку в ста ярдах от водопада. Там, к его крайнему смущению, она преподнесла ему серебряную, с замысловатым узором подвеску на цепочке, повесив ее ему на шею.
— Это тебе, А-дам. Навечно.
— Брид! Мужчины не носят такие вещи! — Он заерзал от неловкости, когда подвеска легла ему на грудь.
Она засмеялась.
— Мужчины моего мира носят это с гордостью, А-дам. Это знак любви. — Она поправила края его воротника, чтобы подвески не было видно, и крепко поцеловала его в губы. Вскоре они забыли и думать о подвеске.
На второй вечер, когда темно-голубой бархат неба усыпали бледные звезды, Гартнайт отыскал их.
— Сколько времени вы здесь? — Он был взбешен.
— Не так давно. — Брид бросила на него свирепый взгляд.
— Я повсюду ищу тебя. Повсюду! — повторял он. — Бройчан в доме нашей матери. Он зол! — Акцент, который он сделал на последнем слове, говорил о многом.
— У меня каникулы. — Брид бросила вызов.
— Каникулы? — Гартнайт озадаченно повторил это слово. Затем, не дожидаясь разъяснения, схватил ее за руку и поставил ее на ноги. — Ты здесь с А-дамом? — На его лице последовательно сменялись: гнев, страх, подозрение. — Брид, и ты находишься здесь? Здесь? По другую сторону?
Брид задрала подбородок, во всяком случае, подняла его немного выше. Лицо ее слегка залила краска.
— Мне здесь нравится. Я побывала в деревне Адама, видела его дом, — вызывающе проговорила она.
— А что ты скажешь дяде?
— Ничего не скажу. Я прибыла повидаться с матерью.
Адам не осмеливался смотреть Гартнайту в глаза. Он понимал, что нельзя было делать то, что делали они. Это его вина. Он мужчина. Ему следовало сказать «нет». Нужно было отослать ее назад. Но лишь они двое знали, что это невозможно. Даже сейчас, когда он смотрел на Брид и видел, как лицо ее все сильнее заливалось краской стыда, видел шелковистый блеск ее волос, по-прежнему растрепанных после того, как они занимались в палатке любовью всего за десять минут до появления Гартнайта, и линию ее длинных, тонких, загорелых бедер под юбкой, он чувствовал, как страсть вновь забурлила в его жилах. Сжав кулаки, он оторвал от нее взгляд.
— Неужели ты не можешь сказать, что не нашел ее? — обратился он к Гартнайту.
— Ты хочешь, чтобы я лгал? — Гартнайт пренебрежительно взглянул на него.
— Нет. — Наступила очередь Адама покраснеть. — Просто скажи, что повсюду искал ее.
— Он знает, что я искал повсюду, — парировал Гартнайт. — Он знает, что искать больше негде.
— Он не должен знать, что ты приходил сюда, — озабоченно проговорила Брид.
— И ты не должна, сестренка. — Гартнайт покачал головой. — Или он убьет нас обоих.
Воцарилось молчание. Адам почувствовал, что на затылке у него волосы вдруг встали дыбом.
Огромные серые глаза Брид были сфокусированы на глазах брата. Казалось, оба забыли, что и Адам находится здесь.
У Адама перехватило дыхание.
— Послушайте, я знаю, он разозлится, но я объясню… — Он замолчал, вспомнив о предыдущих встречах с Бройчаном.
Брид была мертвенно-бледной.
— А-дам. Ты останешься здесь, в палатке. Я сама схожу к дяде. Потом вернусь. — Она была весьма уверенна в себе.
— Я пойду с тобой.
— Нет, ты же понимаешь, что это невозможно. Лучше, чтобы он не знал, что я снова вижусь с тобой, мой А-дам. — Ее голос неожиданно смягчился, когда она увидела его испуганное лицо, и она поспешила поцеловать его в лоб. — Я скоро вернусь. Ты видишь… — Ее голос внезапно оборвался, и он заметил, что она пристально всматривается в то место, где заканчивалась поляна.
В приступе внезапного страха Адам вытянул шею, чтобы оглядеться вокруг, и, к своему громадному облегчению, увидел знакомое лицо, всматривающееся в них через край насыпи. Его друг Робби карабкался к ним, приветливо улыбаясь, но затем резко остановился, пронзенный страхом. Адам увидел, что Гартнайт вынул нож, который он обычно носил на ремне.
— Гартнайт, — встревоженно закричал Адам. — Это мой друг. Все в порядке. — День превращался в страшный кошмар. — Убери нож. Он — мой друг.
Гартнайт нехотя зачехлил нож, но его лицо оставалось мрачным и враждебным, когда после секундного колебания Робби вышел вперед.
— Адам, старина, я и не подозревал, что ты собирался в поход. — Он узнал палатку. У него раньше тоже была такая, и оба мальчика часто разбивали палатки бок о бок. Он внимательно посмотрел сначала на Брид, затем на Гартнайта. — Кто твои друзья?
Адам нахмурился, не желая представлять их. Гартнайт и Брид были частью его особого мира, тайного мира, не имеющего ничего общего с его домом. Он назвал их имена без особого энтузиазма.
— Они уходят, — добавил он, когда двое молодых людей холодно поклонились друг другу.
Брид подошла к Адаму и безо всякого стеснения поцеловала его в щеку.
— Я скоро увижу тебя. — Она улыбнулась ему и прикоснулась рукой к его лицу. На мгновение она сложила пальцы в виде когтей, и ему показалось, что он действительно услышал нежное мурлыканье. Затем они с Гартнайтом ушли.
Робби присвистнул.
— Кто они такие, черт возьми? — Он сидел рядом с Адамом и смотрел на него строгим взглядом. — Они не местные. Какая у них странная одежда!
Адам дрожал. Уже не в первый раз он понимал, что в Брид было что-то такое, что сильно пугало его.
— Я встретился с ними по ту сторону холма, — медленно произнес он. — Гартнайт — резчик по камню. Он не имеет постоянного места работы.
— А эта красивая барышня? — Робби был не прочь поинтриговать.
Адам выдавил из себя улыбку.
— Она его сестра.
Робби хлопнул его по плечу.
— Ах ты, старый развратник! Как тебе удалось закадрить такую девушку!
Адам покраснел и почувствовал, что поддается приступу раздражения и страха. Вопреки своему желанию, он огляделся вокруг. Но они были одни в этой огромной чаще, окруженной холмами.
— Не говори глупостей. Она мне никто. Просто случайная знакомая. — Однако, произнеся эти слова, он понял, что предает ее, но Брид с Гартнайтом и Робби принадлежали к противоположным мирам, и он рассчитывал оставить все как есть. Он вдруг ощутил холодный груз серебра на груди и движением плеча одернул открытый воротник своей рубашки, незаметно застегнув пуговицу. Он не хотел, чтобы Робби видел у него на шее подвеску. Когда он останется один, снимет ее.
Ту ночь он провел в палатке в одиночку, Брид не вернулась. Не вернулась она и на следующую ночь, а в воскресенье Адам упаковал свое имущество и отнес его назад к себе домой.
Адам выбросил ее из головы с определенной долей облегчения. На следующей неделе он трижды ездил на велосипеде к Робби, и они вместе планировали, чем займутся, когда будут в Эдинбурге. До Адама наконец стало доходить, что он фактически покидает эти места, и в своих мыслях он все реже и реже возвращался к Брид: они посещали его лишь по ночам во сне. Ее серебряный амулет хранился в коробке в ящике стола.
Усилия Адама не пропали даром: он получил отличные оценки и был зачислен на медицинский факультет. Он узнал об этом в кабинете отца и, потеряв дар речи от потрясения и волнения, стоял и смотрел на письмо, которое держал в руках.
— Поздравляю, Адам. — Отец улыбнулся ему. — Я очень горд за тебя.
Адам несколько секунд не мог произнести ни слова. Он вновь перечитал письмо. Сомнений не было.
— Огромный шаг вперед, — продолжал отец. — В один прекрасный день ты станешь прекрасным врачом, сынок.
— Спасибо, отец. — Наконец Адам смог заговорить.
