Она улыбнулась и прошла к гостям, оставив его на попечение матери. Действительно, удобно ходить к заутрене! Очень удобно для Бертона. И для Бэрримора, и для остальных Возничих. Но слишком далеко от его агентства на Сэвилль Роу.
- Еще вина, господин Огилви?
- Нет, спасибо, мэм. Достаточно.
- У моей дочери столько знакомых. У нас всегда много гостей по средам.
Насколько ему известно, народ у них толпится каждый день, но собираются все ближе к полуночи, когда мать уже спит. Если, конечно, не заезжает Крипплгейт Бэрримор. Том Тейлор сокрушался, что, когда тот появляется на Бонд-стрит, он ведет себя крайне неблагоразумно. Ездит в экипаже с парой цугом, дудит в рог и в полный голос распевает песни. Это шокирует живущих по соседству торговцев и будит их жен. Вся Бонд-стрит жалуется, и бедному Тому Тейлору пришлось почти прикрыть свое заведение. Он был вынужден залечь на дно и отправлять своих клиентов по другим адресам.
- Вы хотели бы помочь мне выкупать детей, господин Огилви?
Великий Боже! Он пришел сюда не для этого. Некоторые молодые люди готовы на все. Юный Расселл Маннерс уже закатывал рукава, а один ирландский адвокат, Фитцджеральд, который, должно быть, хорошо знал всю процедуру, посадил ребенка себе на спину и уже скакал в сторону лестницы. Неужели это повторяется каждую среду? Если так, Том Тейлор мог бы предупредить его.
- Дело в том, мэм, что я не умею обращаться с детьми.
Подобного объяснения было достаточно для пожилой дамы. Но не для дочери. Голубые глаза пристально смотрели на него от двери кабинета.
- Чепуха, господин Огилви. Это несложно. Намылить мылом и потереть щеткой. Это должно входить в ваши обязанности как армейского агента. Вспомните корнетов.
Черт подери, она все-таки сунула ему ребенка в руки. Извивающийся мальчишка с липкими руками вонзил свои пятки ему под ребра и завопил: "Но!"
- Как ваше имя, господин Огилви?
- Вильям, мэм.
- Ты слышал, Джордж? У тебя появился еще один дядя. У нас уже есть Билл. Этого мы будем звать дядя Вилл.
Спорить было бесполезно, а мальчишка тем временем продолжал пинать его. Огилви взлетел по лестнице, и за ним устремилась вся толпа. На него налетел красный и взмокший Маннерс.
- Все это придумал Крипплгейт, черт бы его подрал. Сказал, что это поддерживает его в хорошей форме. И экономит деньги, которые он тратит на гимнастический зал.
- А почему бы не отказаться?
- Чтобы тебя отсюда выкинули? Ни за что!
Значит, награда, которую получал Маннерс, стоила тяжелого испытания водой? Он заслужил звание рыцаря, а Огилви - нет. Он швырнул вопящего мальчишку в лохань.
- Дорогой, пусть дядя Вилл сначала вымоет тебе ручки.
Он проклял эти ручки. Он никак не мог удержать мальчишку на месте. Вода заливала ему глаза, рот, голову. Шлеп! - и у него на подбородке повис клок пены, а из соседней лохани раздались торжествующие крики. Девочка, сверкая глазами, запустила в Огилви полотенцем.
- Мы выигрываем, Джордж, мы выигрываем. Ты будешь последним.
Ответом послужил рев извивающегося, как угорь, скользкого от мыла бесенка с грязными руками.
- Поторопитесь, господин Огилви. Джордж очень не любит проигрывать.
Спокойный голос прозвучал у него над ухом, плеча коснулась легкая рука. Повернув мокрое от воды лицо, он увидел улыбку, веселую и насмешливую, упивающуюся его страданиями. Пусть Том Тейлор обращается за помощью к кому-нибудь другому, пусть агентство на Сэвилль Роу обанкротится или взорвется - с него, Вильяма Огилви, достаточно.
- К черту все, я не буду выступать в роли няньки. Трите его сами.
Она подхватила маленького бесенка из его неловких рук и закутала в полотенце. Вопли затихли. Огилви продолжал стоять рядом, красный от бешенства, с него ручьями текла вода.
- Глупец! - сказала она. - Зачем вы приехали в пять, к тому же в среду? Все эти мальчики останутся обедать. Возвращайтесь к десяти, я буду одна.
Он медленно вытер лицо, промокнул галстук, с которого капало мыло. Взял камзол, который тоже был влажен, оглядел ее, стоявшую на коленях и ласкавшую сопротивляющегося малыша.
- Я не могу простить вам мои страдания, - ответил он. - Я промок до нитки. И не люблю детей. Что я получу, если вернусь сегодня вечером?
Она выпрямилась, откинув непослушный локон, упавший на лоб, и проговорила:
- Либо все, либо ничего - выбирайте сами.
Он сбежал вниз, оглушенный детскими криками, схватил шляпу и трость. Бульдог заворчал. Сэм Картер, лакей, которого, насытившись им, выкинул бывший капитан гренадеров Саттон, распахнул перед ним дверь и поклонился вслед. Госпожа Фаркуар помахала ему из окна кабинета. До десяти оставалось четыре с половиной часа. К тому времени опустят шторы и зажгут свечи, а кабинет заполнит таинственный полумрак. Хозяйка дома будет ждать его, одна. Жаль, что он должен увидеться с ней только по делу, но ничего не попишешь, совместная работа - если, конечно, они договорятся - полностью исключает близость. Один неверный шаг - и он погиб. Итак, все учтено... Он направился к Расселл-сквер.
Когда он вернулся в десять, на окнах уже были ставни, но из кабинета пробивался свет. Да, она оказалась права насчет белой двери, притягивающей взгляд, как магнит. Он уверенно постучал.
На этот раз ему открыла горничная, маленькая и пухленькая. Ее лицо почти скрывал огромный, как гриб, чепец. И никаких признаков Сэма Картера.
- Добрый вечер. А где лакей?
- Он ложится спать в девять. Хозяйка говорит, что его юный организм нуждается в отдыхе. Вечерних посетителей всегда встречаю я.
- У вас очень мудрая хозяйка.
На этот раз не было ни бульдога, ни шляп. Погруженный в полумрак холл освещала одна-единственная лампа.
- А как вас зовут?
- Марта, сэр. Вообще-то я экономка. На кухне меня называют госпожа Фавори.
- Прекрасно. Вас уважают. Могу я подняться наверх?
- Прошу вас, сэр. Хозяйка в кабинете. Она сказала, что провожать вас не нужно.
Да, великолепно продуманный вечерний ритуал: Марта провожает до лестницы, а на второй этаж посетитель поднимается сам. "Интересно, - подумал он, - что сама Марта думает обо всем этом?"
- Значит, это ваша ежевечерняя обязанность?
- О нет, сэр. Только в тех случаях, когда ждут незнакомого человека вроде вас. У господина Даулера, господина Бертона и у его светлости есть ключи.
Вот это да! А что, если все трое явятся одновременно? Они будут, мягко говоря, озадачены, и начнется кровопролитие. Однако она наверняка все рассчитала. Чепчик исчез. Он поднялся по лестнице, и ему показалось, что за дверью кабинета слышится пение. Песенка была ему знакома - она очень популярна в Воксхолле. Этой весной ее распевал весь Лондон.
"Завтра сокрыто завесой от нас,
так веселиться мы будем сейчас".
Песенка звучала гораздо лучше, чем в Воксхолле. Пение так расслабляет и успокаивает мужчину, уставшего после тяжелого рабочего дня. О да, она выполнит то, чего он от нее ждет, более того, она удержится на позициях. Странно - смех из кабинета! Она что, смеется наедине с собой? Кашель, мужской кашель! Что там замышляется? Нахмурившись, он постучал в дверь. В кабинете засуетились, послышался шепот, чьи-то шаги. Дверь, выходившая в кабинет, захлопнулась, и раздался ее ясный и спокойный голос:
- Проходите, господин Огилви.
Он вошел и огляделся. Только они вдвоем, больше никого. Все именно так, как он представлял себе: таинственный полумрак, хозяйка дома - на диване, в неглиже, утопает в горе подушек.
- Здесь кто-то был?
В его голосе слышалось подозрение и недоверие. Он всегда терпеть не мог подслушивания, которое позволял только себе, считая себя мастером этого дела.
Она подняла на него глаза и улыбнулась. Отбросив обтянутый кожей брусочек, которым только что полировала ногти, она протянула ему для поцелуя руку.
- Никого, кроме Чарли. Это мой брат. Я отправила его спать, он послушный мальчик.
Она похлопала рукой по дивану рядом с собой, указывая, куда ему сесть.
Все еще полный подозрений, он бросил взгляд через плечо.
- В этом доме живет вся ваша семья?
- Да, но они не будут мешать нам. Я же сказала вам, что мы чтим узы клана. Это все шотландская кровь, своего рода инстинкт - собрать всех близких под одной крышей.
Он внимательно рассматривал ее. Замечательный цвет кожи, точеная шея, красивые плечи - то, что нужно для выполнения его деликатной задачи. Тейлор говорил, что ей около двадцати семи, что она в течение девяти лет была замужем за пьяницей. Должно быть, у нее сильный характер, раз она выдержала так долго.
- Послушайте, - начал он. - Я не буду ходить вокруг да около. Я пришел к вам по делу, мне нужно с вами поговорить. Не больше.
- Слава Богу. Прошлую ночь я не спала: была в Рэмсгейте.
- С лордом Бэрримором?
- Да. А вы с ним знакомы? Он такой душка, но-о! - ужасно страстен. После встреч с ним я вся в синяках. Не знаю почему. Хотите что-нибудь выпить? Бренди?
