— Как ты себя ведешь? Как последняя нахалка. Раньше я за тобой такого не замечала.
— Ради себя я на такое не пошла бы. А ради вас — сколько угодно.
— Я никуда не могу пойти с ним. Я замужняя женщина.
— Серьезно?
— Да. Неважно, что Джозеф в Англии, а я здесь. Все равно я замужем.
— Не глупите, Кит.
— Ева!
— Я серьезно. Никто не просит вас вступать в связь с отцом Кевина. Просто сходите с ним куда-нибудь. Если хотите, расскажите о том, что ваш муж уже давно живет за проливом. Лично я не стала бы этого говорить, но решайте сами. Только не обижайте хорошего человека отказом.
Она говорила с такой горячностью, что Кит засмеялась.
— Что мне надеть?
— Давно бы так. — Ева крепко обняла ее, и женщины пошли наверх осматривать свои нехитрые гардеробы.
— Послушай, может быть, поездка в Уэльс позволит тебе развеяться… — с надеждой промолвил Джек.
— Нет. После похорон прошло слишком мало времени.
— Я только подумал, что тебе нужно сменить обстановку. Говорят, это полезно.
Бенни знала, что он говорит серьезно. Ей отчаянно хотелось поехать с ним в Уэльс. Отчаянно хотелось, чтобы все, кто поплывет на пароходе из Дунлаогхейра в Холихед, а потом поедет с ними на поезде, поняли, что она — девушка Джека Фоли. И хорошенько запомнили это.
А еще она знала, что смена обстановки поможет ей избавиться от мыслей и подозрений, крутившихся в мозгу.
Она попыталась уговорить мать съездить в гости к братьям и их женам. Во время похорон они ей очень сочувствовали. Но Аннабел Хоган с грустью сказала Бенни, что родные никогда не одобряли ее брак с Эдди, который был моложе ее и не имел ни кола ни двора. Они считали, что Аннабел могла найти себе кого-нибудь получше. Она не хотела ехать к братьям, жить в их больших деревенских домах и рассказывать о своей семейной жизни, которая их нисколько не интересовала.
Нет, она останется в Нокглене и попытается привыкнуть к новому укладу жизни.
Объяснять это Джеку Бенни не хотела. Джек был не тем человеком, на которого следовало взваливать свои проблемы. Самым замечательным в их отношениях было то, что Джек искренне радовался ей и не замечал девушек, с восхищением смотревших на него в «Аннексе». Он сидел на твердом деревянном стуле и пил кофе — чашку за чашкой. Он купил два «летучих кладбища», но Бенни сказала, что разлюбила их. На самом деле она с наслаждением откусила бы кусочек, но больше не ела ни пирожных, ни печенья, ни чипсов, ни бисквитов. Если бы не Джек Фоли, ее жизнь была бы серой и скучной.
Увидев Бенни на лекции, Нэн обрадовалась.
— Тут и поговорить не с кем. Хорошо, что ты вернулась, — сказала она.
Бенни невольно улыбнулась.
— У тебя есть Ева. Господи, как я завидую тому, что вы обе живете в городе!
— Ева мной недовольна, — призналась Нэн. — Понимаешь, я встречаюсь с Саймоном, а она этого не одобряет.
Бенни знала, что это правда: Ева действительно не одобряла Нэн, но она не одобряла бы любую девушку, которая оказалась бы на ее месте. Ева считала, что Саймону следует уделять больше внимания младшей сестре; он достаточно взрослый, чтобы понимать это.
Кроме того, Еве не нравилась хитрость Нэн. Она всегда говорила, что Нэн потащила Бенни в «Хайберниан» только для того, чтобы та представила ее Саймону. Бенни считала, что это невозможно, но в некоторых вещах Ева была твердой как кремень.
— И куда он тебя водит? — Бенни нравилось слышать хладнокровные отзывы Нэн о шикарных местах, доступ в которые ей открыл Саймон Уэстуорд.
Нэн назвала бар в задней части «Джаммета», «Рэд Бэнк», «Бейли» и «Дейви Берн».
— Понимаешь, он намного старше нас, — объяснила Нэн. — Большинство его друзей встречается в барах и ресторанах отелей.
Бенни огорчилась. Все эти места были чопорными и унылыми. Там нельзя было повеселиться так, как в «Кофейном домике», «Инке» или «Занзибаре», куда ходили они с Джеком.
— Он тебе нравится?
— Да, очень.
— Если так, то почему ты волнуешься? Ты явно нравишься ему, если он продолжает водить тебя в такие места.
— Да, но он хочет спать со мной.
Глаза Бенни стали круглыми.
— Ты ведь не станешь этого делать, правда?
— Стану. Но как? Именно это я пытаюсь придумать. Где и как.
Выяснилось, что Саймон уже решил, где и как. На заднем сиденье машины, припаркованной где-нибудь в горах неподалеку от Дублина. Сказал, что глупо делать вид, будто они не хотят этого.
Нэн была холодна как лед. Она не собирается заниматься такими вещами в машине.
— Тебя ведь тянет ко мне? — спросил Саймон.
— Да, конечно, тянет.
— Тогда что тебе мешает?
— У тебя прекрасный дом, где нам обоим будет удобно.
— Только не в Уэстлендсе, — отрезал Саймон.
— И только не в машине, — в тон ему ответила Нэн.
На следующий день Саймон стоял на углу Эрлсфорт-террас и Лисон-стрит и ждал, когда студенты отправятся на ленч. Она садились на велосипеды и ехали в окрестные кафе, бары и рестораны.
Ева и Бенни пригласили Нэн в «Поющий чайник», но она отказалась. Ева ела чипсы, а Бенни, проявляя чудеса воли, пила только черный кофе.
Они не видели глаз Нэн, разыскивавших человека, который должен был ее ждать.
Не видели, когда Саймон подошел и взял ее за руку.
— Вчера вечером я вел себя грубо, — сказал он.
— Да нет. Все нормально.
— Я серьезно. Это было непростительно. Если хочешь, мы можем пообедать в ресторане какого-нибудь симпатичного маленького отеля и остаться там на ночь.
— Конечно, хочу, — ответила Нэн. — Но, к сожалению, я смогу освободиться только во вторник.
— Ты заставляешь меня ждать.
— Нет. Уверяю тебя.
Но она действительно заставляла его ждать. Нэн заранее определила безопасное время. Раньше вторника лечь в постель с Саймоном Уэстуордом было нельзя.
* * *
Клодах сидела в задней комнате и шила. Дверь в комнате была стеклянная и не мешала видеть покупателя, которому требовалась помощь. Конечно, если тетя и недавно нанятая девушка по имени Рита не могли обойтись без нее.
Вошла Бенни и села рядом с ней.
— Как Рита, справляется?
— Справляется. Знаешь, как следует выбирать продавщиц? Они должны быть сообразительными, но не слишком. Иначе украдут твои идеи и используют их. На этом построен бизнес.
Бенни невесело засмеялась.
— Жаль, что никто не сказал это моему отцу десять лет назад, — уныло сказала она.
Клодах продолжала шить. Раньше Бенни никогда не заговаривала о Шоне Уолше. Хотя в последние дни о нем ходило много слухов. Сразу после Рождества болтали, что он станет партнером Эдди Хогана. Пившие в гостинице Хили утверждали, что миссис Хили говорила об этом очень уверенно. После того как Клодах выставили из гостиницы, для нее стало делом чести узнавать все, что происходило и обсуждалось в баре.
Она ждала, когда Бенни снова откроет рот.
— Клодах, что было бы, если бы Рита взяла деньги из кассы?
— Ну, я узнала бы об этом в конце дня. В крайнем случае, в конце недели.
— Серьезно?
— Да. Потом я предложила бы отрезать ей руки, а тетя Пегги ответила бы, что достаточно ее просто уволить.
— А если бы ты не могла это доказать?
— Тогда я стала бы очень осторожной. Такой осторожной, что ты не поверишь.
— Если бы она положила их в банк, это можно было бы узнать?
— О да. Но она не стала бы класть их в банк. Во всяком случае, в ближайший. Скорее всего, хранила бы где-нибудь наличные.
— Например?
— Понятия не имею. Во всяком случае, мне пришлось бы вести себя очень осторожно, чтобы она не заметила слежки.
— Значит, если бы у тебя не было доказательств, ты позволила бы ей остаться безнаказанной?
— Это было бы очень мучительно, но позволила бы.
Бенни услышала в ее словах предупреждение. Обе знали, что речь идет вовсе не о Рите, которая вела себя в магазине безупречно. Обе понимали, что дальше говорить об этом опасно.
Джек Фоли сказал, что позвонит Бенни из Уэльса. Они остановятся в гостинице. Он будет жить в одном номере с Биллом Данном, который любит пошутить и выпить пива.
— Ну вот, он меня и заменит, — засмеялась Бенни, пытаясь скрыть досаду.
— Конечно, Билл Данн — парень неплохой, но до тебя ему далеко. Я бы предпочел, чтобы со мной поехала ты.
— Ладно. Позвони мне в разгар веселья, — сказала Бенни.
Он не позвонил. Ни в первый вечер, ни во второй, ни в третий. Бенни сидела дома. Она не повела мать в гостиницу пробовать вечерние обеды, последнее изобретение миссис Хили.
Вместо этого она осталась дома и слушала, как тикали часы, Шеп подвывал во сне, а Патси шепталась с Мосси. Мать рассматривала фотографии, стоявшие на камине, а Джек Фоли все не звонил и не звонил. Ни в разгар веселья, ни после него.
