— Ах! — воскликнула Профулла. — Почему ты не сказал мне этого прежде?
— Что бы это изменило?
— Тогда сегодня никому бы не удалось захватить меня.
— А теперь?
— А теперь уже поздно. Садись в лодку и скорее уезжай отсюда вместе с Ниши и Дибой.
Броджешор кликнул лодочника. Тот не замедлил отозваться.
— Видишь, сюда направляются лодки с людьми? — Броджешор указал ему на реку. — Это солдаты Компании, так что поторопись убраться отсюда. Стоит им заметить тебя, и ты пропал. Они тут же схватят тебя. Меня не жди, я не вернусь. Остаюсь на баркасе.
Лодочник не стал терять время на ненужные вопросы, немедленно отвязал лодку и тотчас же исчез. О причитающейся ему плате он не беспокоился — лодочник хорошо знал Броджешора.
— Почему ты не уехал с ним? — спросила Профулла, когда челнок скрылся из виду.
— Ты считаешь, что одна способна смотреть смерти в лицо? — ответил Броджешор. — Конечно, я мог бы оставить тебя и уехать, нимало не беспокоясь о твоей судьбе. Но ведь я твой муж и должен охранять тебя. Шастры обязывают мужа защищать жену. Неужели ты полагаешь, я брошу тебя, раз не в состоянии уберечь?
— Ну, раз так, — сказала Профулла, — то я постараюсь сделать все, что в моих силах. Может быть, нам и удастся вырваться.
Она пристально всмотрелась в небо, и, казалось, у нее появилась надежда. Однако что-то, видимо, смущало ее.
— Есть, правда, одно обстоятельство, — заметила она. — Дело в том, что мое спасение повлечет за собой беду.
— Какую? — удивился Броджешор.
— Я не хотела говорить тебе об этом, но придется, — с трудом промолвила Профулла. — Понимаешь, там среди солдат находится мой свекор. Если мне удастся уйти, ему несдобровать.
Догадка молнией сверкнула в мозгу Броджешора.
— Значит, он донес на тебя?
Профулла ничего не ответила, но ее молчание красноречивее всяких слов свидетельствовало о справедливости его подозрения. Броджешор понял — это его отец привел сюда солдат. Иначе откуда бы тем узнать о замыслах Деви Чоудхурани и зачем заблаговременно прибывать из Рангпура к Черным солончакам? Сообщить им о ее планах мог только Хорболлоб, а их он узнал от своего сына. Броджешор сам рассказал ему о предстоящем свидании. Теперь он понял, куда отправился его отец и почему он не спешил с отдачей долга. И тем не менее сын не посмел осудить отца.
Он помнил:
Да будет отец тебе дороже всего!
Да святится для тебя имя его!
— Да, прежде всего необходимо позаботиться об отце, — согласился Броджешор. — Я умру — невелика утрата, да и ты тоже, хотя твоя жизнь для меня дороже моей.
— Не тревожься о нем, — успокоила его Профулла. — Будешь ты меня просить об этом или нет, я не стану навлекать на него неприятности, а потому не буду хлопотать о своем спасении. Так что не волнуйся, я его не подведу. А тебе он, возможно, сумеет помочь — выручит из беды.
Профулла говорила искренне. Она действительно не желала зла Хорболлобу, хотя он уже дважды обрекал ее на гибель: первый раз — десять лет тому назад и второй раз — теперь. И тем не менее она беспокоилась о нем. Но в том-то и состояла сущность Профуллы, что она никогда не думала о себе. Тот, кто исповедует бескорыстие, печется не о собственном благе, а о благе других.
В это время из лесу раздался громкий звук рога. Профулла и Броджешор насторожились.
— Ниши! — позвала Деви.
Та поднялась на крышу.
— Кто это подал сигнал?
— Думаю, наш бородач, — ответила Ниши.
— Ронгорадж?
— Он самый.
— Как же так? — удивилась Деви. — Ведь я еще утром отправила его в Девигор!
— Наверное, он вернулся с полдороги, — предположила Ниши.
— Позови его! — приказала Деви.
— Он не услышит вашего зова, — вмешался Броджешор. — Звук рога доносится издалека. Лучше я сам сойду на берег и поищу сигнальщика.
— В этом нет никакой нужды, — остановила его Деви. — Ниши прекрасно справится с поручением. Можешь пойти с ней и посмотреть, какая она мастерица.
Броджешор последовал за Ниши. Та спустилась к себе, взяла флейту и исполнила на ней грозовую рагу. Ниши прекрасно играла — она овладела этим искусством во дворце раджи. Она и Деви обучила игре на вине.
Вскоре на баркас поднялся Ронгорадж. Он подошел к Деви и почтительно приветствовал ее.
— Ступай наверх, — велел Броджешор Ниши. — Они не станут таиться от тебя. Ты все узнаешь, а потом расскажешь мне.
Ниши поспешила наверх, но тут же вернулась.
— Гляньте, что там творится, — сказала она.
Броджешор вышел из каюты и увидел, как из лесу к реке устремляется бесконечный людской поток.
— Кто это? — обратился он к Ниши. — Солдаты?
— Нет. По-моему, это наши ратники. Их привел Ронгорадж.
Деви внимательно рассматривала приближавшихся воинов.
— Почему ты оказался здесь? — спросила она Ронгораджа.
Тот не сразу ответил своей повелительнице. Ей пришлось повторить свой вопрос:
— Утром я послала тебя в Девигор. Почему ты ослушался меня и не пошел туда?
— Да нет, — проговорил наконец Ронгорадж, — я направился было туда, но по дороге встретил нашего тхакура-джи…
— Бховани-тхакура? — уточнила Деви.
— Да. Он мне сказал, что солдаты Компании собираются схватить вас и уже выступили в поход. Мы с тхакуром собрали ратников, и я вернулся с ними обратно. Укрыл их в лесу, а сам пробрался к реке и стал наблюдать. Как только заметил, что лодки с солдатами направились к баркасу, протрубил в рог.
— В лесу тоже есть солдаты? — спросила Деви.
— Есть. Но мы их уже окружили.
— А где тхакур-джи?
— Вон он, выходит из лесу вместе со всеми.
— И сколько человек вы привели с собой?
— Почти тысячу…
— А солдат сколько, знаешь?
— Слышал, будто около пятисот.
— И сколько из этих полутора тысяч человек может погибнуть в сражении? — спросила Деви.
— Наверное, человек триста-четыреста, — предположил Ронгорадж.
— Ну так вот, — решительно заявила Деви. — Иди к тхакуру-джи и передай ему, что вы сегодня очень огорчили меня своим неповиновением.
— Почему? — удивился Ронгорадж.
— Вы что же, совсем совесть потеряли, если готовы пожертвовать столькими людьми только для того, чтобы спасти жизнь одной-единственной женщины? — гневно спросила Деви. — Мое время пришло, и я намерена покончить свои счеты с жизнью сама и одна. К чему губить столько народу? Неужели вы думаете, я пойду на такое злодейство?
— Но ведь, оставшись в живых, ты потом спасешь многих, — попытался переубедить ее Ронгорадж.
— Стыдись! — с нескрываемым презрением к нему проговорила Деви.
Ронгорадж в отчаянии опустил голову.
«О мать-земля, разверзнись и скрой меня от позора», — подумал он.
— Слушай, Ронгорадж, — проговорила Деви дрожащим от негодования и возмущения голосом, — ступай к тхакуру-джи и передай ему мое повеление — немедленно уходите отсюда сами и уводите ратников. Если вы промедлите хоть самую малость, я кинусь в воду. Никто из вас не остановит меня.
— Хорошо, — с тоской повиновался Ронгорадж. — Я передам твои слова тхакуру-джи, и пусть он решает, как нам быть. Как он скажет, так мы и сделаем. Вы оба мне повелители…
Он ушел. Ниши, стоявшая поблизости и слышавшая весь разговор, подошла к Деви.
— Послушай, — сказала она ей, — ты, конечно, вольна распоряжаться собой как тебе заблагорассудится. Никто не заставит тебя поступать так, а не иначе. Но о своем муже ты подумала? Ведь и он тут, рядом с тобой…
— Подумала, сестра, — ответила Деви. — К сожалению, я ничем не могу помочь ему. Пойми, я не имею права обрекать на гибель столько людей ради его спасения. Мне он очень дорог, но им-то он кто? Теперь я уповаю только на всевышнего. Будь что будет.
В душе Ниши не могла не восхищаться благородством и мужеством Деви. «Рядом с такой праведницей и смерть можно считать за счастье», — призналась она себе.
Она вернулась к Броджешору и рассказала ему обо всем, что услышала.
«А я, презренный, собирался бранить ее за разбой! — с раскаянием подумал Броджешор. — Она само воплощение самоотверженности и бескорыстия. Неземная женщина, настоящая богиня!» Ему даже неловко стало думать о ней как о своей жене.
Между тем солдаты почти вплотную подошли к баркасу. Однако Профулла не обращала внимания ни на них, ни на ратников. Она неподвижно, словно каменное изваяние, сидела на крыше и сосредоточенно смотрела на маленькое облачко, появившееся в небе. Сначала оно не менялось в размерах, а потом как будто стало расти.
— Слава создателю! — вздохнула Профулла.
Она поднялась и направилась в каюту.
— Что же ты намерена теперь делать? — спросила ее Ниши.
