Тем временем Диба с Ниши подошли к бородачам-гребцам, тоже одетым в форму ратников, и шепотом что-то сказали им.
Поговорив с Бховани, Ронгорадж взял белый флаг и отправился к лейтенанту. Его беспрепятственно впустили в лодку сахиба — белый флаг служил ему пропуском.
— Вы что же, сдаетесь? — спросил его англичанин.
— Почему мы? — возразил Ронгорадж. — Сдается только та, за кем вы охотитесь.
— Деви Чоудхурани?
— Да. С этим она и прислала меня к вам.
— А остальные?
— Какие остальные? — переспросил Ронгорадж.
— Ну, ее сообщники?
— Мы не сдаемся, — ответил посланник Деви.
— Но ведь я прибыл сюда для того, чтобы поймать и ее, и всех ее пособников! — воскликнул сахиб.
— Полагаете, вам это удастся? — насмешливо спросил Ронгорадж. — Здесь тысяча человек. Как вы определите, кто из них ее пособник?
В это время Бховани-тхакур со своим отрядом еще оставайся на берегу, готовясь к отходу.
— Здесь все злодеи, — заявил лейтенант. — Раз они помогают разбойникам воевать против властей, значит, они соучастники преступления.
— Но они больше не воюют, — возразил Ронгорадж. — Смотрите, они уходят.
Англичанин глянул на берег.
— Как! — вскричал он. — Вы отступаете? Значит, вы мне голову морочите? Выходит, ваш белый флаг — это просто обман?
— Кто же вас обманывает? — с негодованием возразил Ронгорадж. — Пока что все люди Деви здесь. Можете хватать их. А белый флаг я бросаю. Вот!
Он отбросил белое полотнище в сторону. Никто не поднял его. Солдаты не двигались с места, ожидая приказа своего командира.
«Преследовать их не имеет никакого смысла, — рассудил лейтенант. — Они укроются в джунглях, и нам их не найти. Им тут каждая тропинка знакома, не то что нам… К тому же ночь наступает. Вон как потемнело вокруг. Да и гроза вот-вот начнется. Нет, в такой обстановке моим солдатам не добиться успеха…»
— Ладно, — решился он и повернулся к парламентеру, — ваши ратники мне не нужны. Обсудим твое предложение. На баркасе все сдаются?
— Только одна рани, — повторил Ронгорадж. — Кроме нее — никто.
— Ха! — презрительно скривил губы сахиб. — Вас почти не осталось. Как же вы надеетесь устоять против пятисот солдат? Защищать-то вас теперь некому! Смотрите, ваша гвардия уходит! Они уже вступили в лес.
Ронгорадж глянул на берег и убедился, что воины Бховани действительно уже двинулись в путь.
— Насчет этого я вам ответить ничего не смогу, — сказал он лейтенанту, — я расчетов Деви не знаю. Передал только то, что велено было. Вам достанется только одна рани. Кроме нее, вы ничего не получите — ни баркаса, ни его команды.
— Почему же? — поинтересовался сахиб.
— Этого я не знаю.
— Ну, знаешь ты или нет, а баркасом я все-таки завладею, — уверенно заявил англичанин. — Он теперь мой.
— Послушай, сахиб, — предупредил его Ронгорадж, — говорю тебе, не трогай судна. Не поднимайся на него, не то худо будет.
— Ты меня еще пугать вздумал? — нахмурился сахиб. — Что вы, горстка людей, можете мне сделать, когда у меня пять сотен солдат?
Он поднял белый флаг и швырнул его в воду. Потом скомандовал:
— Окружить баркас!
Лодки тотчас расположились вокруг судна.
— Теперь поднимитесь на него и разоружите охрану!
Приказ этот он отдал достаточно громким голосом, чтобы Деви его услышала.
— У кого есть при себе оружие? Бросьте его в воду! — распорядилась она.
Все, кто был на баркасе, немедленно повиновались. Ронгорадж последовал общему примеру.
Сахибу понравилось такое добровольное разоружение.
— Теперь мы можем смело подняться на баркас, — сказал он. — Пошли!
— Сахиб, я вас предупредил и теперь ни за что не отвечаю, — сказал ему Ронгорадж. — Смотрите, не вините меня потом.
— С какой стати мне винить тебя? — недоуменно спросил англичанин.
Он поднялся на судно при оружии, но в сопровождении всего лишь одного солдата. Лейтенант считал себя в безопасности, так как воочию убедился в том, что разбойники остались безоружными. Он не подозревал, что главное оружие Деви, самое надежное и верное, находилось при ней — ее острый и решительный ум.
Ронгорадж проводил его в каюту Деви. Дверь отворилась, они ступили за порог и оба замерли в удивлении.
Приемная рани была убрана точь-в-точь как в тот день, когда сюда привели плененного Броджешора: стены ее украшали те же великолепные картины, пол покрывал чудесный ковер, а на нем стояли золотая ваза с цветами и прекрасные сосуды для благовоний и розовой воды. В золотой чаше, как и в прошлый раз, лежал табак с мускусом, по углам стояли серебряные фигуры со светильниками, а с потолка на золотой цепи свисала золотая лампа. Однако вместо одного царского места теперь здесь возвышалось два. Там на мягких подушках расположились две красавицы, все в шелках и драгоценностях. Это были Ниши и Диба.
Сахиб уселся в приготовленное для него серебряное кресло. Ронгорадж посмотрел по сторонам, ища Деви, и увидел ее возле стены. Она стояла простоволосая, в своем обычном сари из сурового полотна, с единственным — свадебным — браслетом на руке.
— Кто тут Деви Чоудхурани? — спросил сахиб. — С кем мне разговаривать?
— Со мной, — ответила Ниши. — Я Деви.
Диба засмеялась.
— Ты, видно, решила подшутить над англичанином, — проговорила она. — Но сейчас не время для шуток. Господин лейтенант, моя сестра любит позабавиться, не судите ее строго. Деви Чоудхурани — я. Обращайтесь ко мне.
— Вот наказанье-то, — вскричала Ниши. — Ты что же, вместо меня на виселицу собралась? Господин сахиб, не верьте ей. Она все выдумывает. Любит меня очень, вот и обманывает вас. Хочет спасти меня. Но разве могу я допустить, чтобы моя сестра погибла из-за меня? Спасти себе жизнь ложью! Что такое жизнь в этом мире? Ничто! Тем более для нас, бенгалок. Мы легко расстаемся с нею. Я — Деви Чоудхурани и готова последовать за вами, куда прикажете. Идемте.
— Сахиб! — вмешалась Диба. — Клянусь твоим Иисусом Христом, тебе говорят неправду. Она здесь ни при чем. Деви — это я.
— Что это за комедия? — раздраженно спросил лейтенант у Ронгораджа. — Говори, кто из них действительно ваша предводительница?
Ронгорадж ничего не понимал, но догадался, что женщины что-то затеяли, и, решив по мере сил способствовать им, указал на Ниши.
— Вот настоящая Деви Чоудхурани, господин мой, — почтительно сказал он.
Тут вмешалась сама Деви, до сих пор молча наблюдавшая происходящее.
— Наверное, мне не следовало бы признаваться, — сказала она, — но я не хочу, чтобы из-за меня пострадали невиновные. Эта женщина лжет. — Деви показала на Ниши. — Она не рани. Выдает себя за нее потому, что очень ей преданна. Готова собой пожертвовать, лишь бы спасти ее.
— Кто же тогда рани? — спросил лейтенант.
— Я.
Тут поднялся невообразимый шум. Ниши твердила: «Я Деви», Диба настаивала: «Нет, я», Ронгорадж, указывая на Ниши, упрямо повторял: «Она Деви», а настоящая Деви утверждала: «Деви — это я».
Англичанин решил положить конец этому издевательству.
— Кто-то из вас, безусловно, настоящая Деви Чоудхурани, — сказал он, обращаясь к Ниши и Дибе. — Эта женщина, — он кивнул на Деви, — в счет не идет. По всему видно, что она служанка. Вы пытаетесь одурачить меня, но вам это не удастся. Я заберу с собой вас обеих, а там мы установим, кто есть кто. Дознаемся, которая из вас злодейка, и повесим ее. А если нам это не удастся, казним обеих.
— Зачем же совершать такую роковую ошибку? — вскричали в один голос Диба и Ниши. — Вы можете легко все выяснить. У вас, наверное, есть шпион? Так позовите его. Он вам сразу скажет, кто из нас двоих Деви Чоудхурани.
Деви во что бы то ни стало хотела заполучить Хорболлоба, ибо в первую очередь заботилась о его безопасности, а о собственном спасении думала в последнюю очередь.
«Пожалуй, они правы», — подумал лейтенант и повернулся к сопровождавшему его солдату.
— Где шпион? Позвать его!
— Позвать шпиона! — крикнул солдат в сторону ближайшей лодки.
— Шпиона требуют! Где он? — пронеслось по лодкам.
Кто он и где находится, никто не знал.
Хорболлоб и в самом деле был здесь, но он попал сюда не по своей воле, а в силу обстоятельств. Сначала он предпочитал держаться подальше от сражающихся. Памятуя мудрое наставление Чанакьи: «Остерегайся того, кто держит оружие», он не отважился сесть в лодку к солдатам, а сопровождал их на небольшом челноке. Добравшись наконец до назначенного Деви места и указав лейтенанту на ее баркас, он вернулся по реке мили на две назад и стал ждать конца схватки, намереваясь сохранить в целости и сохранности не только свою персону, но и лодку. Однако вскоре небо потемнело, надвигалась буря. Страх овладел Хорболлобом.
