— Нанни, помоги!
Рубашка Камиллы была разорвана до пояса, лицо перекошено от ужаса.
Еще какую-то долю секунды Рафаэлло действовал, подчиняясь инерции, потом резко обернулся.
— Ты?! Что ты здесь делаешь? — Он быстро взял себя в руки. — Что за маскарад? — Я была в ночной рубашке до пола. — Камилла, что делает этот юнец в…
— Хватит притворяться, Рафаэлло, — сказала я. — Умерь свой пыл. Ты ведешь себя как настоящее животное.
— Ты хочешь сказать, что можешь научить меня хорошим манерам? — Он схватил меня за руки и потащил к кровати. — Надеюсь, ты уже не девственница? Давай покажем этой дурехе, как это приятно.
— Нет, Рафаэлло.
Я решительно выдернула руки.
— Прошу тебя, Нанни, сделай это для меня, — услышала я голос Камиллы. — Ведь Рафаэлло тебе нравится, правда? А я на вас посмотрю. Я завожусь, когда вижу, как занимаются любовью.
— Поставь кассету с порно и…
— Это не то, Нанни. Ты же обещала мне.
Я колебалась. Я очень дорожила дружбой Камиллы. У меня были дурные предчувствия.
— Хватит ломаться, крошка. Ты слишком хороша для того, чтоб набивать себе цену. Да и весь ваш маскарад был задуман в мою честь, верно?
У мужчин такое самомнение. Но в этом виноваты мы, женщины.
Рафаэлло шагнул ко мне, бесцеремонно схватил за талию и крепко прижал к себе. Его фаллос больно давил на мой живот.
— Мне так ничего не видно, — хныкала Камилла. — Ложитесь на кровать. Тут всем места хватит.
Рафаэлло поцарапал мне ягодицу, когда стаскивал рубашку — почему-то итальянские мужчины не любят стричь ногти. Чезаре, помню, тоже несколько раз меня царапал. Он хотел войти в меня стоя, но я вырвалась и легла на кровать.
Я была возбуждена присутствием Камиллы. Это было странное — лихорадочное — возбуждение. Я случайно поймала ее взгляд: у моей подруги были испуганные глаза.
— Он сделает тебе больно. Я боюсь! — Она взвизгнула. — Нан, я боюсь за тебя!
Рафаэлло попытался раздвинуть мне ноги, но я их крепко стиснула.
— Мы должны показать Камилле сеанс цивилизованной любви, — сказала я ему. — Мы все-таки не в пещере.
Он прорычал какое-то ругательство и больно ущипнул меня за грудь. Я хлестнула его наотмашь по щеке.
И тут Рафаэлло озверел в буквальном смысле. Он трахал меня под непрекращающийся визг Камиллы. Мы оба заводились от этого визга. В экстазе я укусила его за шею. Кровь расплывалась на белоснежной простыне чувственно красными пятнами.
Камилла затихла. Рафаэлло наконец выдохся и в изнеможении скатился с меня.
— Черт, так и не смог кончить. Ты ведьма, а не женщина. Ты должна мне отдаваться, а ты ведешь себя так агрессивно.
— Рафаэлло, дорогой… — Камилла несмело провела ладонью по низу его живота. — Я… я хочу тебя. — Она легла на спину, широко раздвинула ноги, закрыла глаза. — Нанни, дай мне руку. Я так боюсь…
Судя по всему, Рафаэлло растратил на меня весь свой пыл. Он вошел в лоно Камиллы очень медленно. Она приглушенно вскрикнула — она на самом деле была девственницей, — закусила губу. Я крепко сжимала ее руку в своей и с любопытством наблюдала за происходящим. Движения Рафаэлло были поначалу ленивы и небрежны, потом он вошел в ритм. Его толчки становились все сильнее, и Камилла все крепче сжимала мою руку. Я не могла понять по выражению ее лица, испытывает она наслаждение или нет. По крайней мере ей не было противно то, что делал с ней Рафаэлло, в этом я была уверена.
— Почему ты не ласкаешь ее, — сказала я Рафаэлло. — Ты думаешь только о себе.
Он неуклюже провел рукой по ее груди, ущипнул за маленький темный сосок.
— Поцелуй ее, — велела я. — И скажи, что любишь.
Он подчинился. И в ту же минуту кончил.
— Когда я целую женщину, я сразу кончаю, — оправдывался Рафаэлло. — Прости меня, Милли. Тебе было хорошо со мной?
Она медленно открыла глаза.
— Наверное. Но… мне было еще лучше, когда я смотрела, как вы занимались любовью. У меня так пекло внизу живота. Нанни, кариссима, спасибо тебе. Наконец я стала женщиной. Если бы не ты, я бы никогда, никогда не решилась на это.
Мы втроем приняли ванну — так пожелала Камилла. Мы сидели по уши в душистой пене, и рука Рафаэлло проникла мне между ног и стала ласкать клитор. Я попыталась сохранить невозмутимое выражение лица, хотя его ласки очень возбуждали. Камилла, кажется, ни о чем не догадалась.
Мы спали втроем. Меня положили посередине. Под утро Рафаэлло просунул под меня руку, прижался к моей спине и тихо в меня вошел. Мы неторопливо занимались любовью. Я млела от того, что делал со мной Рафаэлло. Камилла спала, повернувшись к окну.
В щель между шторами пробивались серые лучи рассвета.
— Ты сводишь меня с ума, — шептал мне на ухо Рафаэлло, делая попытки проникнуть как можно глубже в меня. — Почему ты меня не пускаешь? — Он нежно стискивал мои груди, щекотал пальцами соски. — С тобой хочется быть нежным. Пусти, пусти же меня к себе. Еще, еще глубже. Расслабься совсем.
Камилла пробормотала что-то во сне, и мы затихли на несколько секунд. Воспользовавшись тем, что я отвлеклась, Рафаэлло проник в меня глубже. Это было дивное ощущение. Но я решила не потворствовать своим слабостям.
— Я сойду с ума… Где она тебя отыскала? Она что, лесбиянка? Вы занимались с ней любовью? Я убью ее, если она к тебе прикоснется, — бормотал Рафаэлло. — Ну, еще чуть глубже пусти. Пожалуйста. Чего ты боишься, малышка? Я тебе не нравлюсь? Я буду делать так, как ты хочешь…
Наконец мы в изнеможении заснули. Рука Рафаэлло осталась лежать под моей талией.
Когда мы проснулись, Камиллы в спальне уже не было.
— Она будет ревновать. — У Рафаэлло был озабоченный вид. — Мы вчера выпили лишнего. Черт, угораздило же меня…
— Ты жалеешь о чем-то?
— Нет, но…
— Боишься, она не выйдет за тебя замуж?
— Да. Я возлагаю на наш брак большие надежды.
Камилла сидела в гостиной. Едва я вошла туда, как она велела горничной подавать завтрак. Она мне приветливо улыбнулась.
— Вы занимались ночью любовью?
— Да.
Я старалась глядеть ей в глаза.
— Жаль, что вы меня не разбудили.
— Ты так сладко спала.
— Ты считаешь Рафаэлло хорошим мужчиной?
— Это трудно сказать сразу. Но…
— Говори все, как есть. Ведь я собираюсь стать его женой.
— С ним все в порядке. — Я замялась. — Милли, родная, понимаешь, у меня сложное положение.
— Я так обязана тебе за то, что ты для меня сделала. — В глазах Камиллы заблестели слезы. — Если бы не ты, я бы навсегда осталась мужененавистницей. Бедняжка, ты приняла весь удар на себя.
— Тебе понравилось заниматься любовью?
Я с удовольствием уплетала тосты с джемом. Я проголодалась как волк.
— И да и нет. Но, мне кажется, я привыкну. Только если ты будешь рядом. Обещаешь быть рядом?
— Милли, я боюсь, наступит момент…
Она все поняла.
— Глупышка. Скорее я буду ревновать тебя к нему, чем его к тебе.
В ее взгляде я прочитала обожание.
Мы весело проводили время втроем. Бары, дискотеки, театры, маскарады. Я не вылезала из мужского костюма — это возбуждало и Камиллу, и Рафаэлло. Нередко мы попадали в забавные ситуации — на меня клевали респектабельные педики среднего возраста. Нашу безопасность гарантировал Рафаэлло — у него были внушительные бицепсы.
Все так быстро приедается. Тем более сплошное веселье.
Ни с того ни с сего Камилла загрустила. И почти сразу же поняла, что забеременела.
— Я невезучая. Я в основном смотрела, как этим занимаетесь вы. Рафаэлло, ты хочешь стать отцом?
Насколько я поняла, Рафаэлло это было, как выражаются у нас в России, до лампочки.
— Я напишу с тебя Мадонну, — сказал он, по-супружески безразлично целуя Камиллу в щеку. — Мы должны пожениться, Милли. Я хочу, чтоб наш ребенок был законнорожденным.
— Как ты консервативен. Свадьба — это скучно. Тем более итальянская свадьба. Эти толпы болтливых родственников действуют мне на нервы.
— Мы могли бы пожениться здесь.
— Нет, Рафаэлло. Мы с тобой итальянские подданные. Здесь ты можешь жениться на Нанни, но она этого не хочет. Нанни, ты бы хотела стать женой Рафаэлло?
Камилла спрашивала это на полном серьезе.
— Я еще не развелась с прежним мужем, — так же серьезно ответила я.
Как-то я звонила Патрику — спьяну, разумеется. Он был растроган. Пригласил приехать.
Я не сказала ни да, ни нет.
— Ты очень похорошела за последнее время, Нанни, — сказала однажды Камилла в отсутствие Рафаэлло. — У вас что, любовь?
Ее лицо, как показалось мне, не выражало ничего, кроме любопытства.
— Нет. С моей стороны это не любовь.
— А что тогда?
— Не знаю. Во всем виновата ты, Милли. Нам так весело и совсем не нужно думать о будущем.
— А меня все время мутит. Почему ты не предупредила, что я могу забеременеть? Ты предохранялась как-то?
