— Очень, видно, важное дело у него, — заключила хозяйка.
Шурик попросил ее подробнее описать этого парня, но, кроме шрама на лбу и того, что был он совсем коротко острижен, она ничего не могла припомнить. На вопрос о ее ближайших планах ответила, что приехала получить пенсию, а завтра снова уедет к родственникам недели на две.
— Пока погода хорошая, — объяснила она.
Вероятно, настойчивость Шурика и его напор показались ей в конце концов несколько подозрительными, и она вдруг заговорила о том, что квартиру оставлять без присмотра не боится, потому что взять у нее нечего, вот если только до Светкиной комнаты доберутся, у нее и телевизор японский, и какой-то необыкновенный телефон, который сам показывает, кто звонит, наверное, очень дорогой. Да и кто может к ней залезть, кроме Толяна? А его, паразита, слава Богу, участковый Петрович в очередной раз посадил на пятнадцать суток, поэтому две недели она может быть совершенно спокойна.
Когда Шурик распрощался и вышел из квартиры, старушка, спохватившись, приоткрыла вдруг дверь и, заговорщически понизив голос, проговорила:
— Вспомнила! Какие у этого парня глаза, вспомнила!
— Какие? — встрепенулся тот.
— А добрые очень, такие только у хороших людей бывают.
— Цвета-то какого?
— Да вроде как серые…
Из всего рассказанного хозяйкой Шурик заключил, что парень этот наверняка из окружения режиссера и что за Светкой началась уже настоящая слежка.
— Но она же сказала, что у него добрые глаза, — возразила Ольга.
— А ты этому веришь? — взвился он. — Ты Ираклия вспомни, это же волк в овечьей шкуре!
При воспоминании об Ираклии Ольга действительно испытывала очень сложную гамму чувств, начиная со страха и презрения и кончая жалостью и даже неким подобием дружеского расположения, поэтому не признать правоты Шурика не могла.
Шурик боялся пускать это дело на самотек и готов был с завтрашнего дня дежурить у Светкиного дома, чтобы, в случае чего, тут же везти ее к себе, а Ольгу умолял вернуться на работу или хотя бы предупредить сотрудников, что она в Москве.
Ольге очень не хотелось посещать редакцию, если уж появилась редкая возможность поработать дома, но она разделяла беспокойство Шурика и понимала, что с возникновением этого парня дело действительно приняло нешуточный оборот.
Она обещала Шурику, что с работой что-нибудь обязательно придумает, и поделилась тревогой о том, что в руках у бандитов адрес Киры Петровны.
— Вдруг они захотят взять ее в заложницы? — замирая от страха при мысли о такой возможности, спросила Ольга.
— От них всего можно ожидать, — ответил он. — Но сейчас главное — пойми! — не дать им выйти на след Светланы. А до тех пор, пока они не знают, как с ней связаться, зачем им брать кого-то в заложники?
Логика Шурика немного успокоила Ольгу, она сказала, что завтра же позвонит на работу и все уладит, и они закончили этот долгий, затянувшийся на целый час разговор.
Положив трубку, Ольга полистала рукопись, но поняла, что сегодня вряд ли удастся сосредоточиться, да и время уже позднее.
Да, тяжелый выдался сегодня день: сначала Кирилл, потом Игорь, а теперь вот Шурик.
Засыпая, она перебирала в памяти события минувшего дня, и образы этих трех «мушкетеров», вызвавших у нее эмоции разной силы и степени тяжести, как в тумане проплывали в утомленном сознании. Больше всех напугал и встревожил ее, конечно, Шурик, а визит Игоря всколыхнул чувственные воспоминания, оставившие по себе лишь горечь утраты, и заставил ее плакать долго и безутешно.
Снился же ей Кирилл, с бородой, в футболке, с термосом в руках, он сидел в кабине летчика, улыбался как-то особенно ласково и нежно и уговаривал биться об заклад, что не управиться ей к сроку с рукописью «Театр абсурда».
Чтобы не беседовать с Никанорычем или с Искрой Анатольевной, Ольга позвонила в редакцию рано утром, когда там обретается только Одуванчик.
Сообщив о дядипашином здоровье, она таким серьезным и взволнованным тоном заговорила о своей просьбе, что Елена Павловна испугалась и готова была выполнить все что угодно. Просьба была до смешного проста, но от ее выполнения зависела жизнь человека. Доведя подобным вступлением Одуванчика до нервной икоты, Ольга наконец изложила свою просьбу, заключавшуюся в том, что ее подругу по имени Светлана, которая позвонит не сегодня-завтра, надо переориентировать на Ольгин домашний телефон, причем следует убедить, чтобы перезвонила она непременно.
Ольга оказалась в весьма щекотливом положении, но ходить на работу ей хотелось намного меньше, чем говорить неправду и вводить в заблуждение доверчивого Одуванчика, поэтому она наплела с три короба о том, что сама будет в Александровке, но дома у нее находится Ирина, правда, Светлане об этом говорить не стоит и т. п. В общем, Елена Одуванчик пришла в полное недоумение, но просьбу выполнить клятвенно обещала.
Весь день Ольга провела за работой, отвлекаясь только на обед и чаепития. Телефон молчал. Несколько раз она подходила, снимала трубку и, услышав гудок, со вздохом возвращала ее на рычаг. Когда, уже поздним вечером, раздался наконец звонок, она подумала, что это Шурик с отчетом о «дежурстве» у Светкиного дома.
— Олюня, привет, вот и я! — раздался радостный Светкин голос.
— Светка, ты откуда звонишь? — закричала Ольга.
— Как — откуда? — удивилась та. — Из дома, разумеется. Только что приехала, бабули моей нет, решила сразу тебе позвонить.
— А ты Шурика возле дома не встретила? — насторожилась Ольга.
— Какого Шурика? Ах, Шурика… А почему я должна была его здесь встретить? Он что, поменял местожительство? — Она весело щебетала, довольная своим освобождением из плена. — Ой, Олюня, мне столько надо тебе рассказать! Представляешь, эти гаврики сегодня утром улетели, а меня Георгий Иванович на машине чуть не до самого дома довез.
Но Ольга почти не слышала слов подруги, она думала только о том, что надо срочно сообщить все Шурику.
— Послушай, Свет, — осторожно, чтобы не очень напугать ее, сказала она, — тебе нельзя там оставаться, это опасно.
— И ты туда же! — возмутилась Светка. — Тоже, как Ираклий, будешь меня запугивать какими-то мифическими бандитами? Да зачем я им, сама подумай! Им Ираклий нужен, а он уже тю-тю… — Она остановила поток своего красноречия, словно прислушиваясь к каким-то звукам в квартире, и вдруг выпалила: — Он, подожди, кто-то в дверь звонит, я сейчас!
— Светка, не открывай никому!! — что было мочи закричала Ольга, но та ее уже не слышала.
Прижав телефонную трубку к уху в надежде уловить хоть какое-то движение на другом конце провода, Ольга ждала мучительно долго, покрываясь испариной от страха и напряжения. Вдруг послышались короткие гудки: трубку положили. Дрожащими руками она набрала Светкин номер — в ответ раздавались длинные гудки. К телефону никто не подходил.
Борясь с подступающей внутренней истерикой, она позвонила Шурику. Подошла соседка:
— Ох, вы знаете, девушка, беда-то какая, только что из больницы звонили… Да, в больницу он попал… перелом руки и сотрясение мозга… В какую? В пятидесятую городскую, это от Савеловского на автобусе… Сказали, хулиганы какие-то напали на улице и избили. Вот времена-то настали, на порядочных людей нападают ни за что ни про что… А вы, извините, кто будете?
Ольга сидела с телефонной трубкой в руке и остановившимся взглядом смотрела прямо перед собой. «Вот оно, началось!» — цепенея от ужаса, подумала она, и мурашки побежали у нее по спине.
В Александрову съезжались гости. Ольга и сама не понимала, почему изменила традиции и решила устроить свой день рождения на даче, но судя по тому, как гости валили валом, видимо, просто из опасения, что в ее квартире не поместится и половины. За огромным столом сидели уже все родственники и даже друзья Ирины и Игоря, которые были на их свадьбе.
Дядя Паша суетился, как всегда, больше всех, предлагая гостям на пробу свой мед, такой жидкий, что отличить его в бокалах от вина было невозможно.
Пришел Кирилл со Светкой и, подведя ее к имениннице, с улыбкой проговорил:
— Вот, познакомьтесь, это моя жена.
Ольга очень обрадовалась, что теперь можно быть спокойной за подругу и той ничто уже не угрожает, если рядом такой надежный человек. С другой стороны, ей было немного не по себе, потому что не хотелось, чтобы у Кирилла вообще была жена, ведь Шурик, например, по надежности ни в чем не уступил бы ему.
Она стала оглядываться в поисках Шурика, чтобы предложить тому занять место Кирилла, и наконец заметила, что он стоит у окна рядом с дворником Толяном и громко ругается с ним, но слов разобрать Ольга не смогла. Она увидела только, что в следующий момент Шурик схватил со стола тарелку, намереваясь запустить ею в Толяна, но почему-то передумал и бросил на пол, и тогда Толян стал хватать со стола все, что подвернется под руку, и тоже бросать на пол.
