Но, с другой стороны, рассудила она, зачем ей это продолжение, если он женат? Ей хватало горького опыта общения с Вадимом, который до сих пор заставлял ее невольно вздрагивать при одном только слове «жена».
Вздохнув, Ольга раскрыла папку с рукописью и с головой погрузилась в «Театр абсурда». Часа через два раздался тревожный звонок в дверь. Испугавшись, она заметалась по комнате, хватая то газовый баллончик, принесенный Шуриком, то телефонную трубку, чтобы звонить в милицию, но потом, взяв себя в руки, подошла к двери и робко заглянула в глазок. За дверью стоял Игорь.
Вот уж кого она совсем не ожидала увидеть, во всяком случае меньше, чем какого-нибудь головореза в кожаной куртке или того же бандита, но замаскированного, например, под слесаря-водопроводчика из жэка. Вначале она почувствовала огромное облегчение от того, что за дверью стоит не гангстер, но появление Игоря застало ее врасплох, и она не знала, как себя вести. Правда, Ольга давно уже определила для себя, что ее отношения с новым «родственником» должны строиться таким образом, чтобы ей не стыдно было смотреть в глаза дяде Паше и Ирине.
Она открыла дверь и инстинктивно сделала шаг назад, боясь, что он, как прежде, схватит ее, тут же, на пороге, прижмет к себе и станет покрывать поцелуями ее волосы и лицо. Но опасения эти были напрасны. Игорь спокойно вошел и, остановившись в прихожей, объяснил цель своего визита: когда-то он оставил у нее учебник по сопромату, который необходимо срочно сдать в библиотеку.
Отыскав учебник, они пили на кухне чай с дядипашиным вареньем и вели беседу, как старые, добрые друзья, а точнее, родственники, в статус которых возвели их неожиданные превратности судьбы.
Он рассказал ей о том, что приятель, тоже окончивший в свое время МИСИ, зовет его к себе в фирму, которая занимается строительством коттеджей для состоятельных граждан, и обещает, что, проработав год-другой в качестве прораба, Игорь сам сможет войти в этот привилегированный круг. Еще сказал, что не хочет, чтобы Ирина работала, особенно если он будет содержать семью сам, потому что в его представлении замужняя женщина должна поддерживать огонь в домашнем очаге, а забота мужчины — добывать для этого очага дрова.
Столь образный строй его мысли позволил Ольге сделать вывод, что Игорь не просто серьезно относится к браку, но способен на творческое осмысление своей новой роли главы семейства. Она подумала, что Ирина наверняка согласна с этим домостроевским распределением обязанностей и свой диплом педагога расценивает только как дань цивилизации и современным представлениям о женщине.
Игорь посмотрел на часы, занервничал и собрался уходить. Когда она шла за ним из кухни, чтобы проводить до двери, он вдруг резко повернулся к ней, глаза его засверкали, как прежде, но с какой-то тоской, он привлек ее к себе и почти простонал:
— Как же я скучаю по тебе…
От неожиданности его порыва Ольга онемела, а почувствовав на спине эти родные, сильные руки, которые столько лет ласкали ее и знали каждый изгиб ее тела, совсем ослабла, и на глазах против воли выступили слезы. Она знала, что если бы Игорь, как бывало раньше, взял ее сейчас на руки и отнес в комнату, у нее недостало бы сил противиться его желанию, которое светилось в его взгляде и сияло навстречу ей черным огнем.
Но он оттолкнул ее, отвернулся, сам открыл дверь и пулей выскочил из квартиры. Ольга, как сомнамбула, подошла к двери, постояла возле нее, машинально проверила, на все ли замки она закрыта, набросила цепочку и вернулась на кухню. На топчане лежал учебник по сопромату. Она взяла его, прижала к груди и горько, отчаянно зарыдала.
Когда зазвонил телефон, Ольга заплакала еще громче, она знала, что, подняв трубку, никогда больше не услышит до боли знакомого голоса и слов, ставших за три года их общения с Игорем почти ритуальными: «Салют, это я, соскучился страшно, люблю, целую, бегу к тебе». Но мысль о том, что может позвонить Светка, заставила ее опомниться и прекратить рыдания. Она метнулась в прихожую и взяла трубку.
— Алло!
— Ольга, что с тобой? — раздался встревоженный голос Шурика. — Ты заболела?
— Нет, я плачу, — продолжая всхлипывать, ответила она.
— Что случилось, Оля? — испуганно закричал он.
— Не волнуйся, Шурик, — стараясь взять себя в руки, проговорила Ольга. — Это у меня, так сказать, на личном фронте и к нашему делу отношения не имеет.
— Слава Богу! — вырвалось у него.
«Конечно, — подумала Ольга, — для него главное, чтобы у Светки все было нормально, а на то, что я тут гибну и пропадаю, ему наплевать». И слезы снова неудержимо полились из ее глаз. Она понимала, что несправедлива к Шурику, что с ее стороны глупо требовать от него такого же отношения к себе, как к Светке, но ничего не могла с собой поделать, и детская обида на неправильное устройство этого мира захлестнула ее.
Шурик долго, терпеливо успокаивал ее и, когда всхлипывания наконец затихли, рассказал о последних событиях. Дело в том, что он еще в пятницу решил обязательно сходить к квартирной хозяйке и прозондировать почву на предмет появления там подозрительных личностей, упорно интересовавшихся местонахождением Светланы. Хозяйки, как выяснилось, все эти дни в Москве не было, и только сегодня Шурик смог наконец добиться личной аудиенции.
Это была женщина лет семидесяти, которая по непредвиденному стечению обстоятельств осталась на старости лет одна в большой двухкомнатной квартире, и сдать одну из комнат ее заставили не только материальные трудности, но и желание хоть как-то скрасить свое одинокое существование.
Правда, Светка вряд ли годилась на роль компаньонки: с утра уходила на работу, приходила, как правило, поздно, а иногда вообще отсутствовала по два-три дня кряду, поскольку хозяйка сразу поставила ей единственное, но строгое условие — никого в квартиру не приводить. Условие это Светка неукоснительно соблюдала, и все знакомые знали, что прийти к ней можно только в отсутствие старушки, когда та отъезжала за город к своим дальним родственникам.
Зато уж когда выдавался вечер, который она проводила дома, для хозяйки это был настоящий праздник: Светка варила вкусный борщ, пекла какой-нибудь экзотический пирог по новому рецепту, они допоздна сидели на кухне, и хозяйка вспоминала поэтапно всю свою нелегкую биографию.
Так прожили они почти полтора года, и старушка не могла нахвалиться соседям во дворе, какая у нее славная, веселая и красивая жиличка. Не имея близких родственников, она даже решила прописать Светку, в основном из тех соображений, чтобы ее квартира не досталась дворнику Толяну, потому что считала, что Толян давно положил глаз на ее жилплощадь и только ждет ее смерти, а сам наглый такой, с утра глаза нальет и хоть бы ему что, в то время как весь двор в грязи зарос и зимой у подъезда настоящий каток.
Но для того, чтобы оставить Толяна с носом, необходимо было оформить опекунство, что требовало определенных усилий уже со Светкиной стороны. Светка же, поблагодарив хозяйку, отнеслась к этой затее довольно легкомысленно и на вопрос Ольги, почему она не собирает нужные документы, со смехом ответила:
— И-и, подруга, да эта старуха и нас с тобой, и Толяна переживет! Ее бабки и прабабки, она сама рассказывала, до ста с лишним лет жили. Так что никакой перспективы, если только не использовать вариант «Пиковой дамы».
Хозяйка, видимо, прониклась к Шурику симпатией, угощала его чаем, заваренным с мятой, жаловалась на Толяна и на боли в спине. Беседа их длилась больше часа, и Шурику удалось выяснить, что время от времени Светке звонят разные голоса, и мужские и женские, и интересуются, не вернулась ли она из командировки. А вот с месяц назад прямо в квартиру заявился один парень, ну, не парень, лет уж за тридцать, наверное, в джинсах и светлой куртке, высокий такой, интересный, со шрамом на лбу, я, говорит, работал раньше вместе со Светланой, а теперь она мне до зарезу нужна, дело очень важное.
Ну, хозяйка, конечно, объяснила, что она, мол, в командировке, а где и когда вернется, ей неизвестно. Тогда дайте мне, говорит, телефон или адрес ее родителей, я через них что-нибудь узнаю. И такой он вежливый, обходительный, все «спасибо», да «пожалуйста», да «если вам не трудно».
Старушка, не заметив никакого подвоха, адрес Светкиной матери дала и сказала, что телефона там нет, потому как живет мать в старом деревянном доме. Потом соседи говорили ей, что, когда она была за городом, этот парень еще два раза приходил и все интересовался, не приехала ли ее жиличка.
— Очень, видно, важное дело у него, — заключила хозяйка.
Шурик попросил ее подробнее описать этого парня, но, кроме шрама на лбу и того, что был он совсем коротко острижен, она ничего не могла припомнить. На вопрос о ее ближайших планах ответила, что приехала получить пенсию, а завтра снова уедет к родственникам недели на две.
