ГЛАВА 22
— Я думаю, заплыли уже слишком далеко, — повернувшись к другу, сказал Космо. — Готов сдаваться?
— Да, конечно. — Хьюберт поплыл за Космо к берегу. — И часто ты так?
— Никогда не заплывал так далеко вверх по реке. — Космо подтянулся, чтобы вылезти из воды, и, тяжело дыша, рухнул на траву.
— Я хотел узнать, — сказал он, — как далеко мы заплывем, прежде чем ты сдашься. Но мои ноги уже все. Дрожат.
— Мои тоже. — Хьюберт растянулся рядом с другом. — А сердце у меня прямо бум-бум-бум. О, любимая Англия, горячее солнце, ласковая вода, кстати, удивительно теплая, мягкая трава и стрекот кузнечиков, ну прямо рай.
— Но такое случается не часто.
— Тем более прекрасно, когда это случается. — Хьюберт закрыл глаза и вдыхал сельский аромат. — Вообще-то, это было хорошее испытание, — пробормотал он. — Течение обманчиво.
— Дело в глубине реки. Когда мы поплывем обратно, течение само нас понесет вниз.
— О, это прекрасно. — Хьюберт, растянувшись, слушал стрекот кузнечиков, стук дятла поблизости. — Надо не забыть наши плавки, когда пойдем обратно. Не можем же мы шокировать гостей твоей матери.
— Да, не годится. — Загородив глаза от солнца, Космо кивнул и прошелся рукой по своему голому телу, стряхивая капли воды. — А плавать можно только так. — Они оставили свои плавки дальше, вниз по течению.
— Хорошо побыть хоть немного одним. А как твой будущий зять?
— Хм, да, Мэбс для него подходящая партнерша.
— А тебе он нравится?
— Ну, он таков, каким его воспитали.
Хьюберт протянул:
— А-а, — и, не открывая глаз, добавил: — А она любит Нигела?
— Предполагается, да. А что? Не похоже?
— Ну, как сказать, не совсем.
— О?
— Может, я, конечно, ошибаюсь.
— Надеюсь, Бланко.
— Зови меня Хьюберт.
— А что ты имеешь в виду под „не совсем“, Хьюберт?
Космо поднялся на локте.
— Я вообще-то всегда придерживаюсь мнения, что аппетит приходит во время еды.
— О чем ты? — он посмотрел вниз на друга.
— Ну, она такая сексуальная штучка.
— А Нигел нет?
— Ну, если он и да, то хорошо скрывает.
— А почему ты думаешь, что Мэбс…
— Я танцевал с ней.
— Ну и я танцевал.
— Ну ты же брат.
— Конечно, я брат. Но и тебя она знает давным-давно, и ты ей вроде брата. О чем ты, Хьюберт?
Космо с интересом уставился на друга. В чем сомнение?
Хьюберт, притворяясь, что спит, отвернулся, плотно закрыв глаза и решив, что он причинит боль, если скажет Космо, что, танцуя с ним вчера вечером, она как бы нечаянно, случайно заблудившись, любопытными пальцами провела по его ширинке. И позабавилась, когда он отшвырнул ее руку. Он лег на бок, совсем отвернулся от Космо. Тот посмотрел на спину Хьюберта и увидел, как слепень пристроился на мокрую кожу, подождал, потом прихлопнул.
— Убил.
— Ну ты даешь, — Хьюберт повернулся.
— Он укусил тебя. Видишь — кровь и раздавленный слепень. — Он вытер руку о траву.
— Так в чем сомнение?
Хьюберт, открыв глаза, сказал:
— Тут не совсем уж такой рай, в конце концов. — И добавил: — Я танцевал и с Таши. Она не так сексуально-ритмична, как твоя сестра. — Он сказал в надежде, что Космо, который по натуре доверчивее его самого, не заметит обмана. Он сел, подтянув колени, и огляделся.
— Хорошие коровы, — сказал он, наблюдая за животными, величественно жующими, плавно двигающимися по высокой траве на другой стороне реки, медленно спускаясь вниз на водопой.
— Я думаю, Таши хорошая, легкая на ногу, — Космо тоже наблюдал за коровами, за их грузными движениями. — Я думаю, и Нигелу, и Генри повезло.
— Я тоже так думаю, — кивнул Хьюберт. — Они хорошие ребята, с хорошим будущим, хорошими домами в деревнях, которые унаследуют, с деньгами. Подходящие. — Он произнес это слово с такой интонацией, что Космо расхохотался вместе с ним, но со странным чувством, будто он каким-то неведомым образом предает кого-то или что-то.
— Ты и сам скоро будешь в Пенгапахе.
— Я не думаю, что мне удастся, — сказал Хьюберт, притворяясь, будто попался на удочку. — Эти помещичьи имения представляют собой обычный дом, разве нет? — уклонился он, не желая высказать своего мнения, что сестра друга скорее всего выходит замуж из-за денег или ставит на первое место земные сокровища Нигела, а не любовь. — А не вернуться ли нам? Не встретили ли Мэбс и Таши Флору на станции? И почему они не разрешили нам поехать встречать?
— Им хотелось быть самыми первыми, кто увидит, какой она стала. — Космо передразнил, как они сказали „самыми первыми“ возбужденно-восторженно. — А подходящий ли она объект, чтобы ею заняться?
Теперь Хьюберт в изумлении воскликнул:
— О!
— Да, люди должны подходить, — сказал Космо, как Мэбс и Таши.
„Особенно Мэбс и Таши“, — подумал Хьюберт.
— Давай, вернемся, — Космо встал и нырнул в воду.
Коровы, стоявшие по колено в грязи, испуганно убежали. Космо стряхнул воду с волос, проплыл немного, потом Хьюберт догнал его.
— Ты, может, этого и не понимаешь, — сказал он, когда течение подхватило и понесло, — но Мэбс и Таши воспитывались так, чтобы быть подходящими друзьями, чтобы заводить дружбу с подходящими ребятами. И что делать с неподходящими ребятами или мужчинами брачного возраста, они не знают.
— Ты уверен?
Хьюберт плыл рядом с другом, вспоминая бегающие пальцы, и подумал, что он мог бы взять на себя роль неподходящего.
— А как ты думаешь, они уже спали с Нигелом и Генри? Ну, пытались?
— О нет, нет. Они ничего про это даже и не знают. Только не эти две. Нет.
— На самом деле?
— Я полагаю, они очень интересуются, во всяком случае, я так думаю, но они, как и мы, невинны.
— Я помню, каким страстным жаром ты был полон в наши прыщавые отроческие годы…
— Конечно, я ужасно интересовался. И интересуюсь до сих пор. Но с кого начать, мне пока совсем не нравятся те, что появляются.
— Ну, не спеши, — сказал Хьюберт. — Оксфорд способствует сдержанности насчет девочек, это в школе возникает предрасположенность, сам знаешь к чему. К мальчикам.
— Я мальчиков не люблю.
— Я тоже, — сказал Хьюберт. — Слушай, а не оставили мы свои купальники вон за тем камнем? — Медленно гребя к берегу, Хьюберт с сожалением подумал о своем недавнем опыте в сексе: этот эксперимент ему дорого обошелся. Он не узнал ничего, чего бы уже не знал, а потерял что-то, чего не вернуть. Наблюдая за Космо, проворно взбирающимся вверх по берегу, он почувствовал острую зависть к неопытности друга. — Я было подумал, — сказал он, — что ты уже все про это знаешь.
— О чем? — спросил Космо, продолжая искать плавки, — а… вот они.
— О девочках, о женщинах, ты же обычно говоришь, что не можешь ждать. — Хьюберт натянул трусы, которые передал ему Космо.
— Проблема в том, что девочки как раз могут ждать. Девочки, которые меня привлекают — великие ожидательницы. Поцелуи — да. Но что-то большее — ничего подобного. Магазин закрыт.
— Подходящие девочки, — пробормотал Хьюберт и вспомнил Мэбс. — Так ты действительно веришь, что…
— Слушай. — Космо поднял руку. За поворотом реки плескалась вода, раздавались девичьи голоса и мужской смех. Космо рывком натянул трусы. — Давай, подкрадемся к ним. — Он вошел обратно в воду, за ним Хьюберт, и, держась ближе к берегу, они поплыли к излучине. В большом омуте плавали Мэбс и Таши. Мэбс в красном купальнике, Таши — в голубом, обе в белых шапочках. Обе подзуживали Нигела и Генри веселым криками, а те на другом берегу обсуждали, можно ли влезть на ветку дерева и нырнуть прямо оттуда.
— Ничего не стоит, если умеешь. — Космо стоял в воде, переступая с ноги на ногу. — Генри сумел.
Они следили, как двое мужчин забрались на дерево и нерешительно шли по ветке. Нигел, никак не скажешь, что ловко, неуклюже нырнул. Генри — следом за ним, и очень аккуратно.
— Эффектно! — закричала Мэбс. — Еще раз!
Хьюберт схватил Космо за руку, показывая на что-то.
Над ними на берегу раздевалась Флора.
— Флора, давай сюда! Так здорово! Поторапливайся! — кричала Мэбс.
Флора сняла платье и стояла спиной к Космо и Хьюберту в одних панталонах. Она держала конец большого полотенца, защищаясь от взглядов купальщиков, сняла панталоны, окружив себя полотенцем. Потом натянула купальник. Она делала все это медленно, не переставая наблюдать за дурачащимися купальщиками. А потом опустила полотенце, завязала сзади волосы и, сделав три шага, нырнула. Космо и Феликс наконец выдохнули.
— Лучше немного подождать, — сказал Космо. — Она может догадаться, что мы ее видели.
Хьюберт, припав к берегу, кивнул.
Флоре было спокойно сидеть в конце длинного обеденного стола у Леев, есть что предложат, наблюдать за соседями, определять, какой вилкой или ножом пользоваться. Она сразу почувствовала облегчение, обнаружив, что порядок мало чем отличается от того, что за обедом у родителей в Индии. Она сидела между Нигелом и Генри, они говорили друг с другом, перегнувшись через нее, или с Мэбс и Таши, сидевшим по бокам от них, и их необремененность хорошими манерами избавляла ее от необходимости говорить. Она надеялась, что за ужином не испортит платье Мэбс и не схлестнется взглядом с Космо и Хьюбертом, сидевшими напротив. Ее вполне устраивало остаться незамеченной и прийти в себя после напора Мэбс и Таши, встретивших ее на станции.
