Бурке нажал на кнопку звонка.
— Рэймон, — обратился он к своему помощнику, — сколько человек ожидает в приемной?
— Пять-шесть человек, господин инспектор.
— С ними мы быстро разберемся.
Затем обернулся к Жофруа.
— И так все время. Вначале люди приходят с заявлением об исчезновении родственников. Затем, когда на поиски уже потеряна масса времени, запущен весь служебный механизм, эти люди возвращаются и мило просят нас не вмешиваться в их дела. Зачем, спрашивается, надо было затевать весь этот сыр-бор? А потом еще и претензии к полиции предъявляют. У вас, заявителей, всегда есть возможность ретироваться, скромно извинившись… Прощайте, месье!
Спускаясь по старой обшарпанной лестнице, Жофруа уже и не думал о сердитом инспекторе. Теперь он сам продолжит поиски. Никто не должен узнать о его прежней тайной связи с Идой, которую Жофруа жаждал возобновить. Срочно заказать билет на самолет, но только не в США, а в Милан!
Он вылетел из парижского аэропорта Орли в половине первого и два часа спустя был уже в Милане. В три часа Жофруа вошел в помещение миланского филиала международного сыскного агентства, адрес которого выяснил предварительно по телефону в парижской дирекции.
Его приняла дама неопределенного возраста в строгом костюме и с короткой стрижкой, делавшей ее похожей на мужчину. Она говорила на хорошем французском языке, но излишне серьезным тоном.
— Слушаю вас, месье. Судя по визитной карточке, вы — француз. Я — директор агентства.
— Мадам, ваш адрес я получил в генеральной дирекции агентства. Мне хотелось бы выяснить некоторые подробности о человеке, обратившемся к вам полтора месяца назад. Кстати, вам ничего не говорит моя фамилия?
После некоторого колебания, не ускользнувшего от внимания Жофруа, она ответила:
— Нет, месье.
— Постарайтесь, тем не менее, вспомнить. Думаю, вы из тех, что регулярно читают газеты.
— Наша работа действительно обязывает быть в курсе ежедневных событий, в том числе и различных мелких происшествий.
— Среди этих так называемых мелких происшествий было одно, которое вы не могли пропустить. Сообщение о нем печаталось на первых страницах всех миланских газет. Речь шла о трагической гибели в Белладжио одной американской гражданки: она утонула в озере Комо во время свадебного путешествия со своим мужем-французом.
— Да, я припоминаю, об этом происшествии много говорили.
— Погибшая была моей женой, мадам.
— Извините, месье, и примите мои соболезнования.
— Девичья фамилия моей жены — Килинг. Вам это ни о чем не говорит?
— Буду с вами искренней, месье: на прошлой неделе ко мне уже приходили два инспектора Интерпола и интересовались человеком, носящим такую фамилию.
— Мне это известно. Еще несколько часов назад я был в специальном отделе полиции по розыску пропавших, где мне подтвердили, что текст обеих телеграмм был продиктован вашему сотруднику в Биаррице именно отсюда. Видимо, вы сами сообщили об этом агентам Интерпола.
— Да, месье, информация поступила от меня.
— Я хотел бы узнать, кто обратился к вам в тот день — двадцать первого июня.
— Не в наших правилах, месье, раскрывать имена тех, кто обращается к услугам нашего агентства. К тому же в тот день я отсутствовала, и клиента принимал другой наш сотрудник.
— Этот сотрудник сейчас здесь?
— Нет, к сожалению. Он уволился две недели назад.
— Очень жаль. Не могли бы вы мне рассказать, как вы работаете с клиентами?
— Наши методы весьма просты. Представившись, посетитель излагает свою просьбу: отыскать родственника или знакомого, организовать какое-то расследование, отослать письмо в конкретное место, доставить подарок или цветы и так далее. Мы выполняем любое поручение, не противоречащее закону.
— И вас не смущает, что приходится посылать телеграммы за чужой подписью, как это было в моем случае?
— Подобные детали нас не касаются, месье. К нам и обращаются лишь с целью получить услугу, не оказываемую нигде в другом месте. Содержание передаваемых нами текстов лежит полностью на ответственности клиента.
— Вы не опасаетесь осложнений, мадам, когда адресаты ваших посланий приходят требовать от вас объяснений? Как сегодня пришел я?
— Какие осложнения, месье? Мы принимаем все меры предосторожности. Во избежание анонимных проделок, способных нанести ущерб нашей репутации, мы требуем с клиентов удостоверение личности и регистрируем его в специальном журнале.
— Прекрасно, значит, в вашем журнале имеется имя и фамилия клиента, обратившегося к вам 21-го июня и принесшего тексты двух телеграмм.
— Конечно, месье.
— Могу ли взглянуть в этот журнал?
— Это невозможно, месье. Мы не позволяем этого даже полиции, если речь, конечно, не идет об убийстве или о несчастном случае.
— Именно такой факт и имеет место: вы сами только что выразили мне соболезнование по поводу трагического происшествия. И я не думаю, что, читая сообщение о гибели мадам Дюкесн, урожденной Килинг, вы не сопоставили эту фамилию с другим, уже известным вам человеком — Идой Килинг.
Дама молчала.
— Конечно, вы можете утверждать, что отсутствовали, когда поступила просьба отправить эти злополучные телеграммы, и, соответственно, не знаете, о чем в них шла речь. Только я вам не верю. Не может быть, чтобы вы не сохранили в ваших архивах оригиналы этих текстов. Вы их непременно храните, хотя бы на случай возможной проверки или необходимости повторной передачи вашему сотруднику в Биаррице. Ведь всякое бывает. В текст телеграммы, переданной по телефону, может вкрасться ошибка. А ваша организация очень дорожит репутацией, чтобы рисковать исказить смысл. Покажите оригиналы телеграмм, мне непременно надо с ними ознакомиться.
— Содержание посланий проверятся мною лично. Я хорошо помню тексты обеих телеграмм.
— Не сомневаюсь в этом. И вы не могли не прочесть фамилию Килинг в каждой из них. Поскольку клиента принимал другой работник, то с текстами вы, видимо, ознакомились, вернувшись на работу?
— Вы правы.
— Вернулись вы, конечно, до конца рабочего дня, то есть через два-три часа после ухода посетителя.
— Я непременно захожу в кабинет в половине шестого вечера подписать бумаги и проверить работу за день.
— Позвольте выразить восхищение, мадам! Вы заслуживаете место руководителя этого заведения… Однако признайтесь, что всего лишь через пару дней после знакомства с текстами телеграмм вы прочли в газетах первые сообщения о несчастном случае с моей женой. И вы, с вашей профессиональной памятью, не могли не заметить сходства фамилии погибшей с той, что была указана в телеграмме. Вас не мог не насторожить этот факт. Итак, вы по-прежнему отказываетесь показать мне тексты телеграмм? В таком случае я буду вынужден истребовать их через полицию.
— Не думаю, что вы найдете понимание в полиции.
— Полиция займется этим делом по названной вами же причине: речь идет об очень серьезном случае. Я склонен полагать, что гибель моей жены вызвана тем, что меня в тот день не было рядом с ней в лодке. И вы знаете, почему меня там не было. Я получил отправленные вами телеграммы о мнимой болезни моей тещи Иды Килинг и был вынужден отправиться в Биарриц. Я решил предъявить иск лицу, представившему тексты телеграмм вашему агентству. И гарантирую, что уже к концу сегодняшнего дня вы вынуждены будете назвать полиции вашего «тайного» клиента. Я также обращусь за содействием к американскому консульству, поскольку моя жена являлась гражданкой США.
Неподвижное лицо начальницы несколько побледнело.
— Боюсь, как бы ваша пресловутая конфиденциальность не стала причиной серьезных проблем… Я не премину также сделать заявление для прессы, падкой на скандалы. Не думаю, что это послужит хорошей рекламой для вашего агентства. Не придется ли вам после этого вообще закрыться? Я вовсе не желаю мешать вам зарабатывать свой хлеб. Давайте решим так: вы сообщаете мне фамилию и паспортные данные того, кто обращался к вам 21-го июня около 15 часов дня, и разговор останется между нами.
Директриса молча поднялась со своего места, достала ключ и открыла стоящий у стены шкаф. Достав объемистый журнал, она стала его перелистывать. Наконец, остановившись на одной из страниц, отчеканила:
— Клиент, обратившийся к нам 21-го июня в 15 часов дня, носит фамилию Килинг. Это была Ида Килинг, паспорт № 145813, выданный префектурой полиции Парижа.
Жофруа был настолько поражен, что не смог произнести ни слова.
Дама спросила резким тоном:
— Вы удовлетворены?
Ему потребовалось сделать над собой немалое усилие, чтобы произнести в ответ:
— Да, вполне.
Хозяйка кабинета вернула журнал на место, закрыв шкаф, а затем вновь села за стол.
— Думаю, теперь вам понятно, почему у меня не было никаких оснований отказать даме отправить телеграммы, речь в которых шла о ней самой.
