Может быть, жена и Тодд пойдут в соответствующие туалеты одновременно.
Это никогда не произойдет, подумала Ник, но как было бы хорошо…
«Если судьба будет милостива ко мне и сделает желаемое реальностью…»
Слишком много «если», подумала Ник. Передать картонный коробок Уолли так, чтобы не заметили ни жена, ни Тодд, — это еще не все. Затем ей предстоит заставить Тодда уехать сразу после того, как он привезет ее домой. Впрочем, это не самая сложная проблема.
«Опомнись. Ведь может случиться так: ты будешь ждать его в дорогостоящем номере «Пьера», а Уолли не придет?»
Ник взглянула на Тодда, рассказывавшего истории из своей жизни.
«Прекрати! Ты не поедешь в отель «Пьер». И не пей больше шампанского. Ты прекрасно знаешь, что делает с тобой шампанское».
Ник совсем не слушала Тодда, а официант снова наполнил бокалы.
«Хорошо. Может быть, еще одну…»
Принесли заказанное блюдо с креветками. Ник кивала и соблазнительно улыбалась. Тодд рассказывал о товарищах по учебе и говорил, что Де Ниро и Алек Болдуин тоже снимались в мыльных операх.
«Ты только поцелуешь его на прощанье — у него такие изумительные губы — и отошлешь домой. Затем покормишь рыбок, ляжешь в постель со сценарием в руках, перечитаешь его и поспишь часов восемь. Утром ты позанимаешься в гимнастическом зале перед завтрашней встречей».
Официант хотел снова наполнить бокалы, но Ник накрыла свой бокал ладонью.
«Нет. Больше ни капли».
Но потом быстро убрала ладонь.
— Ладно. Не пропадать же добру, — сказала она.
Тодд улыбнулся. Официант налил.
Ник действительно попросила Линду Блейк отказаться от роли в мыльной опере. Линда полагала, что Ник боится успеха.
— Не в этом дело. Просто я непослушная девочка, — объясняла Ник спустя несколько дней психологу Мартине.
— Удивительно, насколько непринужденно ты используешь слово «девочка», — сказала Мартина.
— Мне нужно отдохнуть, Мартина, — говорила ей Ник. — Я знаю, что должна зарабатывать деньги и сниматься в кино. Но мыльные оперы? Не знаю… они не входят в мои планы.
Планы, как было известно Мартине, включали в себя блестящую карьеру киноактрисы, счастливую семейную жизнь и дом за городом.
— Ты знаешь много известных актрис, которые занимаются сексом в публичных местах? — спросила Мартина.
— В полупубличных, Мартина. Я же тебе говорила. Я себя пока ничем не скомпрометировала.
— Ты хочешь сказать, что не подвергаешь себя риску? — настаивала Мартина.
— Конечно, какой-то риск есть, это естественно. Но, видишь ли…
— Лучшие пловцы иногда тонут, Ник.
— Только не такая пловчиха, как я.
— Я бы предпочла, чтобы ты с такой же уверенностью говорила о своей работе.
— Не понимаю, что тебе не нравится.
— Посмотри, как ты выглядишь.
— По-моему, совсем неплохо.
— Ты бываешь довольна своей внешностью только в тех случаях, когда собираешься сделать нечто такое, о чем впоследствии будешь признаваться мне под большим секретом, — заметила Мартина.
— Ты думаешь?
— Ты говоришь мне, что прекрасно выглядишь, только в двух случаях: когда ты либо натворила что-то ужасное, либо выпила лишнего.
— Так я еще и алкоголичка! — парировала Ник.
— Я этого не сказала, — осторожно возразила Мартина. — Хотя, принимая во внимание семейные обстоятельства, ты должна следить за своими пристрастиями.
Мать Ник бросила пить пять лет назад. Хотя она никогда не пила много, но рюмки вина ей было достаточно, чтобы забыть о приличиях. А она позволяла себе рюмочку-другую каждый вечер, когда Ник была маленькой девочкой. Ее отец пил очень много всегда, сколько Ник себя помнила, но это почти не сказывалось на его поведении.
— Мне хочется, чтобы ты была довольна своей внешностью вне зависимости от секса и алкоголя, — продолжала Мартина.
— Иногда у меня это получается, — солгала Ник.
— Жаль, что ты не посещаешь занятий в моей группе. Может быть, еще раз подумаешь над моим предложением?
— О Боже, занятия… нет, Мартина, — ответила Ник, смеясь и складывая пальцы крестом, словно защищаясь от сглаза.
— Хорошо, хорошо, — согласилась Мартина, посматривая на часы и перелистывая потрепанный блокнот. — Еще один вопрос: может быть, предаваясь любовным утехам, ты забываешь, что ты известная актриса?
Ник ничего не ответила.
— Встретимся через неделю в это же время? — предложила Мартина.
— Я тебе позвоню.
— Хорошо. Ты мне позвонишь, — бодро произнесла Мартина, вставая и протягивая Ник руку.
— Да, да, — несколько рассеянно произнесла Ник.
— И будь осторожна.
— Я всегда соблюдаю осторожность, Мартина, — устало проговорила Ник. — Боже, насколько радостней и счастливей стала бы жизнь, если бы не надо было думать о предосторожностях.
— Я понимаю. Но мне не хотелось бы выступать в ролике типа «Департамент здравоохранения предупреждает», но… ты знаешь.
— Я буду очень осторожна, — заверила Ник. — Как не послушаться добрую старую блудницу, мою дорогую Мартину?! — рассмеялась она напоследок, направляясь к двери.
— Извини, если я тебя обидела, — сказала Мартина, подавив свою обиду.
Уже в дверях Ник обернулась.
— Мартина, — обратилась она к приятельнице.
— Что, моя милая?
— В это же время на следующей неделе.
* * *
Картонный коробок с приглашением Уолли Уолл Стриту все еще лежал у Ник на коленях, пока они с Тоддом ужинали и пили шампанское. Когда закончилась первая бутылка шампанского, Тодд предложил заказать вторую.
— Ах, спасибо, нет, — отказалась Ник. — Мне завтра рано вставать…
«Хорошая девочка».
— Мне нужно следить за своей девичьей фигурой.
— Ну, я бы сказал, не совсем девичьей, — заметил Тодд.
— Я все еще нуждаюсь в напоминаниях о том, что уже не девочка. — Похоже, Ник обращалась к самой себе. Тодд, боясь что-нибудь испортить, ушел от разговора.
Казалось, он старается не смотреть на ее грудь. Ник улыбнулась и отвернула голову, словно говоря: «Все хорошо. Все чудесно. Не стесняйся».
Тут она увидела, как жена Уолли встала и направилась в женский туалет. Картонный коробок жег руки Ник.
«Только не сегодня. Решение принято и останется неизменным».
Ник прекрасно себя чувствовала. Она знала, что любовный треугольник — всего лишь игра ее воображения, фантазия: Желала ли она ее осуществления? Или это фантазия, подогреваемая шампанским, призванная развлечь ее, пока Тодд болтает без умолку?
— Что мы закажем на десерт? — спросил Тодд.
Официант снова застыл в ожидании.
— Я подумала, не устроить ли нам десерт у меня дома? — произнесла Ник.
— Пока вы свободны, — обратился Тодд к официанту; тот кивнул и удалился. — Ты хочешь сказать, что приготовила десерт? — спросил Тодд у Ник, краснея от удовольствия.
«Боже. Что ты делаешь?»
— Нет, нет, — засмеялась Ник. — Кулинар из меня никудышный. Но…
«Не смей этого делать».
— …у меня такое чувство, словно нам предстоит нечто повкуснее десерта. Я права? — Она пристально смотрела на Тодда. — Я уверена, что права.
Тодд пытался выглядеть солидно. Он вздохнул и отвел взгляд в сторону, улыбаясь, как торговец, неожиданно для себя заключивший выгодную сделку.
— Схожу помою руки, — объявил Тодд.
«Он встает. Он идет мыть руки. Неужели судьба проявила благосклонность ко мне?»
— Если счет принесут в мое отсутствие, не обращай на него внимания, — с улыбкой произнес Тодд и вышел из-за стола.
Ник встрепенулась. Жена скоро вернется.
Ее сердце учащенно билось, пальцы теребили картонный коробок.
«Если я начну обдумывать каждый свой шаг, то никогда этого не сделаю».
Ник отодвинула свой стул, встала и пошла к столику Уолли. Не останавливаясь, она бросила коробок ему на локоть. Не глядя на него, нагнулась над маленьким подносом с мятной жвачкой, взяла две упаковки и вернулась за свой столик. Затем Ник положила одну упаковку на стол для Тодда, а другую развернула и положила в рот пластинку жвачки.
* * *
Пока такси ехало на квартиру Ник, расположенную возле Грейси-Мэншн, пассажиры молчали. Тодд наклонился и попытался поцеловать Ник. Ей было это неприятно, поскольку Ник любила сама проявлять инициативу. Она мягко уперлась рукой в грудь Тодда и прошептала:
— Подожди. Давай просто посидим и ощутим, как нам хорошо.
Тодд перенес отпор весьма достойно, и это понравилось Ник. Больше они не разговаривали.
Спустя несколько минут Ник взяла своего спутника за руку, расстегнула свое пальто и положила ладонь Тодда себе на ногу, чуть выше колена. Короткое кашемировое платье сильно задралось, когда она садилась в машину, но сверху было пальто, и Тодд только сейчас увидел ее голую ногу.
