- Чего ты хочешь? - спросил он.
- Я хочу поговорить с тобой. - Коул подошел к нему легкой походкой.
- Да? И о чем?
- О заводе, - Слушай, Ник, здесь не о чем говорить. Наш завод - это не твое дело. Сколько мама и я можем повторять тебе это?
Коул взглянул на особняк. Френк увидел, как он скрипнул зубами. Он сильнее сжал ракетку, боясь вспышки темперамента Коула и того, что он мог сделать, если обозлится. Френк смотрел на профиль брата, но быстро перевел взгляд, когда Коул снова обратился к нему.
- Френк, забудь на минуту Изабеллу. Забудь свои чувства ко мне. Подумай об отце.
- Подумать об отце? - Френк снял со лба повязку. - А почему ты интересуешься им? А это не ты сказал ему, что отказываешься от завода?
- Я не говорил, что отказываюсь. Я говорил, что хочу увидеть мир прежде, чем взяться за завод.
- Это не то, о чем я слышал.
- Френк. - Коул посмотрел на него. - Разве с тобой не было, что ты не говорил того, о чем рассказывают другие?
- Ну и что это значит?
- Я говорю, что твоя мать рассказала тебе лишь, что она хотела, чтобы ты услышал.
Френк почувствовал, как покраснели кончики его ушей. Он повернулся спиной, отказываясь слушать дальнейшие оскорбления, но Коул продолжал:
- Изабелла готова распрощаться с заводом. Ты это знаешь, как и я. Бедный отец, возможно, знает об этом, но не может ничего поделать. Если не будет нашего винного завода, отец умрет, это так же точно, как и то, что я стою здесь.
Глядя на зеленую поверхность корта, Френк внимательно слушал. Он знал, что Коул прав, но не хотел с этим соглашаться.
- Завод - это жизнь отца, его сердце. Если Изабелла продаст его или отдаст контроль за ним шайке воров, отец умрет, Френк. Ты хочешь взять на себя ответственность за это?
Френк хотел уйти, как будто он таким образом мог отделаться от Коула, но Коул пошел за ним.
- Я достаточно сделал, чтобы отправить старика в преждевременную могилу, продолжал он. - Поэтому я даю тебе возможность купить виноградник у Вордов.
- Какую возможность?
- Я одолжу тебе денег, ничего за это не требуя. Я буду тайным партнером. Изабелла не должна об этом знать. Никто не должен знать, кроме нас.
Френк воззрился на брата. Значит, великий футболист не растратил все деньги. У него есть два миллиона, чтобы вложить в собственность. Подождем, что скажет мама, услышав об этом.
- Что скажешь, Френк?
Френк выпрямился и посмотрел Коулу в глаза:
- Катись-ка ты, Коул. Ты думаешь, что можешь купить имя Каванетти таким способом? - Френк фыркнул. - Это не так легко, мистер великий футболист.
- Френк, ты делаешь большую ошибку.
- Слушай, Ник, кто из нас все бросил? Ты! А кто остался? Я! Остался, потому что был хорошим сыном для матери и отца. Может быть, я и не хотел этого, но я остался. Потому что, - он указал ракеткой на свою грудь, - я хотел этого.
- Не обманывай себя, Френк. Ты никогда на самом деле не был здесь. Ты был в частной школе, получая свое элитарное образование. Ты понятия не имеешь о винограднике.
- Да, но я не выбрал футбольную карьеру взамен завода. Ты знаешь, что ты сделал отцу, все бросив? Ты сделал его стариком. Он никогда уже не будет прежним.
- Ему будет еще хуже, если винный завод уйдет из его рук.
Френк смотрел на брата с презрением. Он скорее умрет, чем примет милостыню от него. Френк дошел до края корта.
- И держись подальше от моей жены? - крикнул он вдогонку Коулу.
***
Джессика оделась, чтобы идти к Каванетти встречать Рождество, Роберт не проявлял к этому интереса, он избегал Джессику, вероятно потому, что ему было стыдно. Джессика надела ту же тунику, в которой она была в Фоле Вайнери, однако на этот раз она соединила ее с черной юбкой и короткими черными сапожками, чтобы выглядеть более женственно. Она начесала волосы и распустила их черное облако над плечами. В таком виде она и вышла из бунгало.
На перилах веранды сидел Коул. Он поднялся, когда та вышла:
- Привет.
- Привет. - Джессика подавила в себе вспышку радости, пока он рассматривал ее от сапожек до прически. Что он здесь делает? Коул ничего не говорил, но по глазам было видно, что одобряет ее костюм.
- Идешь к Каванетти?
- Да. - Она положила ключ в сумочку. - А ты не идешь?
- Дьявол, нет, конечно. Изабелла вызовет полицию.
Джессика грустно улыбалась, пока они сходили по ступеням.
- Не возражаешь, если я провожу тебя? - спросил Коул. - Я слышал об убийце в парке, я не думаю, что тебе следует выходить одной.
Джессика посмотрела на него с удивлением, тронутая заботой о ее безопасности:
- Я ценю это, Коул. Спасибо.
- Ты выглядишь грандиозно, Джессика.
- Благодарю. - Она бросила на него взгляд. Почему она не может когда-нибудь сказать ему то же самое? Что случится, если она начнет говорить правду, говорить, что она на самом деле чувствует? Неожиданно Джессике захотелось, чтобы Коул тоже пришел на Рождество, где бы она могла танцевать с ним. Джессика потупилась, зная, что такие мысли вогнали ее в краску.
- Что касается прошлой ночи, Джесс. Тебе все еще плохо?
- Нет. - Она пожала плечами. - Я не обвиняю тебя за то, что смеялся надо мной. Я выглядела сумасшедшей.
- Я не смеялся, Джесс.
- Ну хорошо. - Она снова пожала плечами. - Даже если и так. Я должна была посмотреть на это твоими глазами.
Коул неожиданно остановился посреди дороги, Джессика оглянулась на него, удивленная гневом на его лице.
- Ты слишком много на себя берешь.
- Что ты имеешь в виду?
- Я никогда не смеялся над тобой. Может быть, с тобой, но никогда над тобой. Это большая разница.
- Это все игра слов, Коул. - Она повернулась, чтобы уйти, вспоминая, как он улыбался тогда, давно...
- Будь я проклят, Джессика, мы должны быть друзьями. А ты опять уходишь в оборону. Что с тобой случилось?
- Не знаю, о чем ты говоришь. - Она попыталась вырвать свою руку, но Коул держал ее крепко и притянул Джессику еще ближе к себе.
- Разве мы больше не друзья, Джессика?
- Это было очень давно.
- Что могло сделать время?
Джессика посмотрела на него. Время действительно ничего не сделало. Ее воспоминания о Коуле были кристально ясными, как будто он никогда не уезжал, но его отказ тогда все еще жег ее.
- Знаешь ли ты, как трудно иметь друзей, когда играешь в футбол? Дьявол, ты первая женщина, встреченная мною за долгие годы, которая не влюблена в мой образ футбольной звезды. Ты даже не знала, что я играю. А это много значит для меня. С тобой я снова становлюсь просто стариной Коулом. - Он положил ей руки на плечи:
- Ты совсем не такая, как все остальные, Джесс. Ты целомудренна и горда. Ты не знаешь, какая это редкость.
- Я не целомудренна! - Джессика попыталась освободиться из его рук.
Коул улыбнулся, как будто ее вспышка подтверждала только что сказанное им. Он сжал ее руки:
- Джесс, мне нужен друг, которому я могу доверять. У меня никого нет. Нет и семьи. Ничего. Люди думают, что у меня все есть - машины, деньги, известность, но все эти вещи ничего мне, черт возьми, не дают.
Коул взглянул на Джессику, и та расслабила руки, замолчала, так что он мог продолжать говорить.
- Я годами чувствовал эту суету, эту неудовлетворенность. Я вернулся, и мне стали ясны мои проблемы. Я итальянец. Семья много значит для меня. И неважно, сколько автографов дал Коул Николе, глубоко в сердце я остался Николо Каванетти. У меня нигде нет другой семьи, Джессика. И ты близка мне, как никто другой.
Джессика сосредоточилась, пока он говорил, боясь, что, если она ответит, ее совсем слабый самоконтроль исчезнет.
- Ты единственная, кто был в моем прошлом, - продолжал он. - Не знаю почему, но это важно для меня теперь.
Его слова затронули что-то очень потаенное в ней. Джессика чувствовала то же самое. У нее тоже никого не было, кроме вечно пьяного отца. И только воспоминания о времени, проведенном в семье Каванетти, заслуживали внимания.
- Я знаю, у тебя была своя жизнь, Джесс, были вещи, которые ты должна была сделать. Но разве не можем мы, будучи вместе, оставаться друзьями, вместо моих жалоб и твоего раздражения? Ведь сегодня Рождество.
- Конечно. Мы можем быть друзьями, Коул. - Голос, который Джессика старалась успокоить, звучал холоднее, чем ей казалось. - Если это то, чего ты хочешь.
- Хорошо. И я думаю, друзьям не возбраняется крепко обняться сейчас и потом тоже. Да?
Коул, улыбаясь, притянул ее к себе. Его щека прижалась к ее, его дыхание было теплым, Джессика Ощущала его на своем горле, когда Коул держал ее за талию.
Джессика таяла. Его объятия превращали ее в сахар, а он был горячей водой, растворяющей и поглощающей ее. Она уперлась ему в грудь, отталкивая от своих губ. Он хотел дружбы, воспоминаний, теплых чувств и заботы. Семья. Если он не хотел быть любовником, она не даст ему шанса, предложив себя, и тем самым испортить отношения еще раз.
- Джесс. - Коул вздохнул. Он прижался лицом к ее волосам, его руки сжимали ее, это объятие было больше, чем дружеское. Джессика закрыла глаза, получая удовольствие от того, как он гладил губами ее кожу около уха. Она покрылась гусиной кожей, но продолжала упираться в хрустящую материю его куртки, борясь с желанием отказаться от мысли освободиться из его объятий и подставить ему свои губы.
