В тот момент ему не удалось понять причину ее грусти. У Иды же все уже было рассчитано… После обеда, убедив Жофруа, что будет занята у модельера, она позвонила Зарнику, чтобы предупредить его о своем приезде в Париж для очередной инъекции. Затем приобрела авиабилет в оба конца, после чего зашла в сыскное агентство, чтобы передать тексты телеграмм. Она прекрасно знала, что в тот момент, когда Жофруа пытался ее успокоить, первая телеграмма уже поступила в отель «Вилла Сербеллони». Ее им передадут на следующий день после возвращения из Милана. Это сообщение станет причиной их первой разлуки. Да, она все предусмотрела, все организовала для того, чтобы Жофруа оставил ее на двое суток. Она не могла рассказать ему о своей поездке в Париж. Для этого потребовалось бы раскрыть все карты. Но ее любимый никогда не должен был узнать правду.
Сквозь надвигающийся туман опьянения промелькнула мысль, не было бы лучше для Иды во всем ему признаться. Но захотел бы он тогда участвовать в этой дьявольской игре?
Ида успокоилась, поскольку была убеждена, что все произойдет так, как она задумала. После визита к доктору она быстренько вернется в аэропорт Орли и улетит в Милан. Приехав в гостиницу, она успеет привести себя в порядок и спокойно отдохнуть. Здесь она будет ждать телефонного звонка от Жофруа. Ее вовсе не удивит сердитый тон мужа. Позволив ему высказаться, она ответит:
— Вот видишь, дорогой, я была права, когда говорила, что моя мать над нами зло подшутила! Она способна на все! Думаю, теперь ты понял ее натуру.
Она бы сказала именно так, поскольку хорошо знала своего Жофруа. Затем принялась бы злословить по поводу Иды, а в нем все сильнее разгоралось бы желание увидеть свою прежнюю любовницу. И так бы продолжалось всю жизнь: Жофруа был обречен жить с Эдит, но в глубине души беспрестанно думать об Иде. И для нее это было бы самой большой победой. Она наслаждалась бы ею годами, поскольку он никогда больше не увидит ту, которую когда-то оттолкнул, но при этом тайно считал своей единственной любовью.
Напоследок она добавит елейным голоском:
— Забудь обо всем, дорогой, и спи спокойно. Завтра же возвращайся в Милан. И пообещай не гнать автомобиль слишком быстро. Пусть даже ты доберешься лишь к полуночи. Так было бы даже и лучше: я закажу поздний ужин, как в прошлый раз. Жду тебя, милый…
Если бы Жофруа спросил ее о результатах визита к гинекологу, которым она прикрыла необходимость поездки в Милан, она бы ответила:
— Извини, дорогой, я ошиблась. Ты не сердишься на меня? Я еще так мало была твоей…
От усталости и выпитого вина Жофруа заснул прямо в кресле посреди своего гостиничного номера.
Телефонный звонок дежурного администратора разбудил его в пять часов утра. С трудом очнувшись от сна, Жофруа сложил вещи, оставив в номере смокинг, бросил последний взгляд на неубранный стол прощального ужина со все еще полным вторым бокалом и вышел на улицу. Постоял у притихшего отеля на том самом месте, где оставил в последний раз Эдит, вернее, ту, которую принимал за Эдит. Она подняла в знак прощания руку… Это было прощание навсегда.
Самолет взял курс на Париж. Жофруа летел тем же восьмичасовым рейсом, что и странная пассажирка утром 23-го июня. Два часа спустя самолет совершил посадку в аэропорту Орли.
Повинуясь охватившему его в последние дни стремлению понять, как произошли трагические события, героиней которых была Ида, Жофруа взял такси и назвал адрес доктора Зарника. Ровно в десять тридцать машина остановилась напротив проржавевшей ограды.
— Подождите немного здесь, — сказал Жофруа водителю. Он не вышел из такси, рассматривая невзрачный дом с прохудившейся крышей и обшарпанными стенами. Все было тихо. Казалось, в доме никого не было. А может быть, странный доктор работал ночью? Зачем его беспокоить? Да и стоит ли ему говорить о полном успехе его метода, который привел к тому, что Жофруа даже женился на своей прежней любовнице. Воистину этот Зарник был великим ученым…
Водитель такси тревожно посматривал на странного пассажира, явно принимая его либо за детектива, ведущего частное расследование, либо за человека, замышляющего что-то недоброе. Жофруа же прокручивал в голове мельчайшие подробности последнего визита Иды к доктору, рассказанные самим Зарником. Именно 23-го июня она узнала, что избыток чувственных наслаждений во время свадебного путешествия подорвал ее здоровье. Жофруа охватил ужас от осознания собственной ответственности: ослепленный страстью, он сам подтолкнул ее к катастрофе. Конечно же, этого она врачу не сказала.
Когда Ида убедилась, что Зарник не пойдет на очередную инъекцию, она в отчаянии покинула его дом и села в поджидавшее ее такси.
Взглянув на часы, Жофруа произнес слова, которые Ида, видимо, бросила тогда водителю, решив вернуться в Белладжио:
— Отвезите меня в аэропорт Орли.
Не говорила ли она три года назад своему возлюбленному: «Италия — единственная страна в мире, где бы я хотела умереть!»
Вкусив однажды все прелести свадебного путешествия, на которое, как она говорила, «каждая женщина имеет право хотя бы раз в жизни», Ида вновь решила вернуться на солнечный берег озера Комо. Только теперь это была поездка в поисках смерти.
В аэропорту Орли Жофруа постоял в здании вокзала, наблюдая сквозь стекла за самолетом, что готовился к отлету в Милан. Он не пошел на посадку — ему нечего было больше делать в этом городе. Стоя около барьера, служившего как бы границей прощания, он подождал отправления самолета. Справа от себя в зале он увидел какую-то женщину, явно иностранку, сидевшую за одним из столиков и что-то наскоро писавшую на листке бумаги. И ему тотчас же представилась Ида, которая, видимо, точно так же сидела в этом зале ожидания и писала свое письмо.
Она взяла письмо с собой в самолет, чтобы, прибыв в Милан, отнести его в агентство, затем села в такси, доставившее ее в порт к голубой лодке…
Самолет начал медленный разбег по взлетной полосе, затем все быстрее и быстрее и, наконец, оторвался от земли…
Жофруа прощально помахал рукой набиравшему высоту самолету… Этим банальным жестом, повторяемым ежедневно тысячами людей во всех аэропортах мира, он хотел выразить свою тоску по прошлому и преклонение перед силой любви Иды, заставившей ее принять страшное решение.
Она решила вернуться в последний раз к милым ее сердцу пейзажам — свидетелям ее счастья. Сюда же примчится и единственный обожаемый ею мужчина, получивший известие о несчастном случае. Глядя на удаляющийся самолет, Жофруа с грустью подумал, что никакого несчастного случая не было: Ида бросилась в воду сама. Она пошла на самоубийство, чтобы он никогда не увидел ее постаревшей. В его памяти она должна была навсегда запечатлеться ослепительной и обожаемой. Ее страсть к Жофруа была слишком всеобъемлющей, чтобы она могла от нее отказаться, как это предлагал доктор Зарник. И тогда она решила опередить свою смерть и уйти сама, находясь в расцвете красоты.
Из этого состояния внутренней беседы с покойной его вывел голос работника аэропорта:
— Вы кого-то ожидаете, месье?
— Нет, уже никого…
Возвращаясь из аэропорта в Париж, Жофруа пережил последний приступ неверия в реальность происходящего. Все, что случилось с ним в последние месяцы, могло быть только кошмарным сном. Он никогда не встречал в бассейне наглую девицу, назвавшую себя Эдит Килинг. Неправдой было и то, что Ида выдавала себя за собственную дочь. Ну как можно вообще выдать себя за кого-то? Нужны документы, различные бумаги… Впрочем, при регистрации брака у Иды был паспорт на имя Эдит Килинг двадцати восьми лет от роду. Как ей удалось получить такой паспорт? И как она смогла обмануть Лиз, столько лет работавшую на нее? Ида сумела создать у прислуги твердую уверенность, что из США прибыла дочь хозяйки, а сама она, наоборот, уехала туда. Разве что Лиз была в курсе всех ее козней?
Жофруа так мучила эта мысль, что, едва доехав до Парижа, он тут же отправился на авеню Монтень.
— Мадам, — обратился он к консьержке, — вы, видимо, знаете адрес домработницы мадам Килинг. Я только что получил письмо от моей тещи, в котором она сообщает о своем скором возвращении во Францию и просит меня известить об этом Лиз. Вроде бы та собиралась поехать к своему брату в Бретань и там ждать новостей от хозяйки.
Он лгал, но иного пути не было. Консьержка дала ему адрес Лиз.
В тот же вечер Жофруа сел в поезд и рано утром приехал в город Ренн. Быстро отыскал нужный дом. Лиз встретила его с нескрываемым удивлением и с некоторой подозрительностью.
Ему вновь пришлось солгать, чтобы выяснить правду. Показав конверт с адресом, надписанным рукой Иды, почерк которой старуха не могла не узнать, Жофруа сказал:
— Я только что получил это письмо от мадам Килинг. Она сообщает, что со дня на день приедет в Париж и просит поставить вас в известность, чтобы вы смогли подготовить к ее приезду квартиру.