— А я не спал из-за тебя, Люси, — сказал Джулиан. — Ну, как тебе это понравится? Долгонько ведь, надо сказать. Я так и думал, что ты приедешь на этом автобусе!
— И неудивительно, — ответила Люси, — любая мать поступила бы точно так же на моем месте.
— Да, именно так ты и должна была ответить. Ну ладно, садись, «любая мать».
Она не двинулась.
— Что ж, — сказал Джулиан, — тогда я сам сяду. — Он уселся на стул, не сводя с нее глаз.
Внезапно она почувствовала растерянность. Вот лестница — почему бы ей не подняться и не разбудить Роя?
— Джулиан, — сказала она, — я была бы признательна, если бы ты поднялся наверх и сообщил моему мужу, что я здесь и хочу его видеть. Из-за его поведения мне пришлось посреди ночи добираться сюда из Форт Кина. Но я готова подойти к этому разумно, если и вы ответите тем же…
Джулиан вытащил из кармана халата смятую сигарету и расправил ее двумя пальцами.
— Ответите тем же, — повторил он и прикурил.
Отвратительный коротышка. И зачем она сказала «если вы ответите тем же»? Какое он-то имеет к этому отношение? А потом, почему он ждал ее в халате и пижаме? Неужто у него на уме что-нибудь непристойное? Может, он хочет соблазнить ее…
На верхней площадке лестницы появилась Айрин, и тут Люси поняла — эти люди затеяли нечто чудовищное!
— Айрин, — ей пришлось задрать голову, и от этого у нее появилось ощущение, что она вот-вот упадет навзничь. — Айрин, — повторила Люси, тут ей пришлось перевести дыхание, — будь добра, раз уж ты наверху, разбуди Роя. Пожалуйста, скажи ему, что я приехала из Форт Кина. Что я приехала за ним и Эдвардом.
Джулиан все так же в упор смотрел на нее. Люси чувствовала это спиной.
— Метель прекратилась, — сказала она, обращаясь к женщине в стеганом халате, накинутом поверх ночной рубашки, продолжавшей стоять на верхней площадке. — Мы можем ехать домой. Если он слишком устал, мы где-нибудь переночуем. Но здесь ему делать нечего. И Эдварду тоже.
Но, вместо того чтобы пройти в коридор и разбудить Роя, Айрин стала спускаться.
— Айрин, я должна сказать, что вы зря внушаете Рою, будто ему все сойдет с рук.
— …в будущем нам придется совершенно прекратить видеться с вами. Это касается все нас, включая и Эдварда. Надеюсь, вы поймете, что виновны в этом сами.
— Мы все понимаем, детка, — сказал Джулиан.
Айрин двинулась к ней с протянутой рукой.
— Почему бы тебе не сесть, Люси? Почему бы не поговорить, не разобраться в том, что произошло?
— Послушайте, — сказала она, делая шаг назад, — я не намерена оставаться ни у вас, ни вообще в этом городе хотя бы секундой дольше, чем это необходимо. Вы мне не друг, Айрин, и нечего прикидываться моим другом. Я не настолько глупа, пора бы вам уже это понять. С того самого дня, когда Рой начал за мной ухаживать, вы держались со мной так, будто я недостойна его. Я знаю, как вы ко мне относитесь, поэтому не думайте, что можете меня обмануть, протягивая руку. Себя можете обманывать сколько угодно, но ваши дела куда яснее всяких слов. Рой поступил как полный идиот. И ему с Эдвардом придется немедленно отсюда уйти и вернуться со мной.
— Люси, может быть, заварить кофе?.. — начала Айрин.
— Мне не нужен ваш кофе! Мне нужен мой ребенок! И муж, какой бы он там ни был! И вы их возвратите мне немедленно. Сию же минуту!
— Но, Люси, дорогая…
— Не называйте меня так. Вам, миссис Сауэрби, я верю еще меньше, чем ему.
Джулиан быстро встал между Люси и женой.
— Ну вот, — сказал он, — пункт первый — либо ты сбавишь свой хозяйский тон, либо уберешься отсюда.
— А предположим, я не уйду!
— Тогда ты вторглась в чужой дом, и я выставлю тебя отсюда под зад коленкой.
— Не смей так со мной разговаривать! — Она бросилась к лестнице, но тут же почувствовала его руку у себя на плече. Люси рванулась — он ухватил ее за пальто.
— Пусти меня…
Но он вцепился ей в плечо другой рукой и с такой силой стянул вниз, что Люси стало дурно. Джулиан усадил ее на стул и нагнулся над ней. Лицо его побагровело от гнева. Халат распахнулся, и она мельком увидела голый живот между пуговицами.
Люси не могла ни говорить, ни двигаться. Джулиан выпрямился, запахнул халат, но остался стоять перед ней.
— Вы не имеете права… — отчетливо и твердо выговаривая слова, начала Люси.
— Не говори мне тут о правах, ты, двадцатилетняя нахалка. Это тебе надо узнать, что такое права.
— Хорошо, — проговорила Люси, лихорадочно обдумывая, что делать, — хорошо, Айрин, — она попыталась выглянуть из-за Джулиана и посмотреть на его жену, — вы можете гордиться, что ваш муж такой скот — бьет тех, кто вполовину слабее…
На площадку вышла Элли. Она стояла в белом халатике, опираясь руками на перила, и смотрела вниз.
Люси подняла лицо к Джулиану и произнесла так тихо, что было слышно только ему:
— Мне известно кое-что о тебе, Джулиан. Так что поосторожней.
— Ах, тебе известно? — Он надвигался на нее животом, и Люси пришлось попятиться. — И что же именно? — Голос Джулиана был хриплым. — Ты что, угрожаешь мне? Говори!
Люси ничего не видела из-за его массивной фигуры. Она чувствовала, что просто не в состоянии думать, но ей было необходимо взять себя в руки.
— Я пришла сюда не затем, чтобы обсуждать твои дела, — начала она, обращаясь к поясу голубого халата, — поэтому не собираюсь ничего говорить, Джулиан.
— Вот и отлично, — сказал он, отступая назад.
Элли исчезла. Люси сложила руки на коленях — нужно подождать, пока она успокоится и голос у нее перестанет срываться.
— Если ты дашь мне довести до конца то, за чем я сюда пришла, и уйти, я не буду спорить с тобой… Довольно с меня. — Она перевела взгляд на Айрин: — Пожалуйста, разбудите кто-нибудь моего мужа.
Она почувствовала, как Айрин взяла ее за руку.
— Нет, нет, — Люси расплакалась и вновь упала на стул. — Что… Что вы задумали сделать со мной? Вы не смеете украсть у меня сына. Это самое настоящее похищение, Айрин. Вы нарушаете законы.
— Оставь ее, — сказал Джулиан.
Айрин что-то ответила, но Люси не расслышала.
— Нам надо поговорить серьезно, Айрин. Оставь ее. Она перешла все…
И тут Люси кинулась на него, размахивая кулаками.
— Вам это так не пройдет! Что бы вы со мной ни сделали!
Он только поглубже засунул руки в карманы халата.
— Вы хотите похитить моего ребенка, Джулиан, вот что у вас на уме. Вы подбиваете Роя похитить ребенка и покинуть семью! Но я не допущу этого! На это есть законы, Джулиан! Законы против таких, как ты!
— Джулиан, девочка в ужасном состоянии, — сказала Айрин.
Он стряхнул с плеча руку жены.
— Рой тоже, Айрин! И Эдди! Да и все мы! Все уже достаточно наслушались приказов и оскорблений от этой маленькой сучки…
— Джулиан…
Разъяренный, он повернулся к Люси:
— Да, да, вот кто ты есть, так и знай. Ты только и смотришь, как бы выхолостить своего мужика! Маленькая, бешеная сучка! Святая кастраторша — вот самое для тебя подходящее имя. И мир узнает об этом еще до того, как я с тобой разделаюсь.
— Не надо, Джулиан, — попыталась остановить его Айрин.
Люси вскинула голову.
— Пусть продолжает, Айрин. Меня это совсем не трогает. Пусть демонстрирует свою подлинную сущность.
— Да, святая. Я такой и есть. И поэтому тебе придется прекратить холостить мужиков. Да-да. Улыбайся себе сквозь слезки, улыбайся, какая ты умная и какой сквернослов старый Джулиан. Да, ужасный сквернослов. Но мне хочется сказать тебе кое-что: ты выхолостила Роя и уже принялась за Эдди, но теперь с этим покончено. И пускай тебе сейчас смешно, посмотрим, как ты повеселишься в зале суда. Потому что я тебя туда все-таки вытащу, милочка! Хамка. Ничтожная девчонка. Я оставлю от тебя мокрое место, святая Люси!
— Ты поведешь меня в суд?
— Да, да, именно я, старый сквернослов Джулиан.
— Ты? — странная улыбка не сходила с ее лица.
— Я! Угадала.
— Ну! Это просто восхитительно. — Она вынула из сумочки носовой платок и высморкалась. — Восхитительно, другого слова и не подберешь. Потому что ты — аморальная личность, Джулиан, и это тебя надо вести в суд…
Наконец-то на площадку вышел Рой, за ним — Элинор. Итак, теперь все они в сборе, все, кто несколько часов назад устроил против нее заговор… Что ж, Люси не будет плакать, не будет унижаться — ей это и не понадобится: она откроет им истину.
Люси оглядела их всех — одного за другим. На нее снизошло великое спокойствие: ведь правда на ее стороне. Нет, не нужно ни повышать голоса, ни размахивать кулаками, нужно только говорить правду.
— Ты аморальная личность, Джулиан. Тебе это и самому прекрасно известно.
— Что? — Мускулы на его плечах, казалось, вздулись, когда он пригнулся, чтобы получше расслышать ее слова. — Что, говоришь, мне известно?
