Они уселись на краю стенда, очень аккуратно, чтобы не повредить своей работы.
— Спасибо, — сказала Харриет.
Она чувствовала себя грязной и опустошенной, но была полна надежд. Завтра она сможет показать «Головоломку». Завтрашний день все решит.
— Спасибо, что вы здесь. Вы сделали, кажется, все, что только возможно.
Джейн наклонила голову, так что ее толстая коса коснулась щеки Харриет.
— Ты делаешь то, что я даже не смогла бы и начать делать.
«И не стала бы начинать делать», — безмолвно продолжила за нее Харриет.
— Но я желаю тебе удачи.
То, что этот деловой мир был столь далек от того, на что надеялась или во что искренне верила Джейн, делало ее наилучшие пожелания, казалось, еще более ценными. Она сразу вспомнила Крит, размышляя о том, что даже несмотря на то, что их цели изменились, узы дружбы не прервались.
Джейн кивнула в сторону белых облаков и блестящих коробок, в которых заключался сейчас весь скромный капитал Харриет.
— Ты помнишь, что я сказала по поводу денег? Они тебе нужны?
Они были нужны Харриет, но она не хотела брать их. До тех пор, пока она не будет уверена в том, что они не пропадут…
— У меня есть достаточно для начала, — сказала она решительно, — а после этого посмотрим.
Дженни откинулась на спинку, вытянув перед собой ноги, и подняла банку фанты.
— А у меня тоже есть хорошие новости. Я снова беременна. — Их возглас заставил всех последних экспонентов Ярмарки игрушек вновь повернуться к ним. Лицо Дженни светилось. — Это произошло совсем недавно, но это случилось, и я чувствую себя так, как будто вновь взошло солнце. До этого было так темно.
Они наклонились к ней так, чтобы можно было положить руки на ее плечи. Джейн тоже подняла свою банку с фантой и произнесла тост:
— Выпьем за оба ваших проекта, — сказала она, — пусть они оба растут и процветают. Харриет, Дженни.
Если ей и недоставало своего собственного проекта, то лицо Джейн не показало этого. Они выпили, а потом стали есть черствые бутерброды, и их оптимизм превратил еду в праздник.
Был последний день.
Быстро, тайком Харриет подперла голову руками. До Ярмарки она не представляла, как много сил потребуется для того, чтобы ходить с улыбкой, пожимать руки и демонстрировать раз за разом «Головоломку», ее уже тошнило от веселого грохотанья шариков, мелькания цветных фишек, блестящих коробок и элегантных пуговиц на костюмах девушек, танцующих у нее перед глазами.
Воздух в выставочном зале был горячим и сухим, а ее ноги опухли до такого состояния, что, казалось, вылезали из туфель. Еще везде вокруг Харриет, на других стендах, продавцы торговали, улыбаясь, пожимая друг другу руки и выдавая те же остроты, которые они выдавали в течение трех с половиной дней. Немногие из них были очень ловкими или остроумными, да и их шутки тоже, но Харриет почувствовала восхищение своими конкурентами. Она наблюдала за их работой и сумела высоко оценить их жизнеспособность хотя бы потому, что ее собственная не слишком устраивала ее.
Она бегло оглядела стенд. Ее телевизионная знаменитость приходила вчера и пригласила закупщиков и прессу сыграть в игру против него. Вокруг стенда «Головоломки» собралась толпа. Харриет позировала перед фотографами, с рукой телезвезды, лежащей у нее на плече, а ее девушки в своих элегантных платьях демонстрировали соответствующую стандарту ширину бедер с обеих сторон шатких солнечных лучей.
И еще здесь побывала Кэт. Она решила прийти и посмотреть выступление Харриет. В то время, как ее мать робко наблюдала, как телевизионная звезда вбирала в себя хорошо оплаченную известность, Харриет заметила, что она удивлена, поражена и в то же время встревожена, и не все ей понятно.
— Ты волнуешься из-за всего этого? — прошептала Кэт.
— Я не волнуюсь, мама. Я знаю, что я делаю.
«Это ложь во благо», — подумала Харриет.
Здесь было много интересного — одни только девочки и сам стенд гарантировали это. В «Головоломку» играли постоянно, ею восхищались и о ней много говорили. Были также заказы. Но не так много, как она надеялась. Не столь много, сколько ей требовалось. Харриет осталась в этой угнетающей послеполуденной жаре с сознанием того, что полученных заказов и гарантированных поставок недостаточно для того, чтобы «Головоломка» позволила ей окупить затраты.
Ничего не было слышно и от Мартина Лендуита. Каждый вечер она получала свою почту в Белсайз-парке. Пришло одно письмо от Лео, которое он написал, как ей показалось, несколько навеселе, где обещал прийти посмотреть «ее шоу» на Ярмарке, но не было письма, которое она хотела бы получить.
Харриет заметила, что та из ее девушек, которая была посимпатичнее, с бронзовыми волосами и минимумом косметики, изб всех сил старалась продать товар владельцу магазина с севера. Он отпустил пружину, шарики заиграли свою знакомую мелодию и упали не в те пазы. Он застонал, а девушка очень приятно посочувствовала:
— Пожалуйста, попробуйте еще раз.
Она стрельнула глазами поверх его головы на Харриет. На стенде пока не было других посетителей, а вторая девушка должна была скоро вернуться с ланча. Харриет решила, что она может выскользнуть на пару минут.
Она пробралась через редеющую толпу за рядами мишек по направлению к телефонным будкам в фойе. Она немного отдышалась перед тем, как набрать телефонный номер Лендуитов.
Мистера Мартина Лендуита не было. «Еще на ланче, толстый кот», — злобно подумала она. А мистер Робин Лендуит может поговорить, если только секретарша ее соединит.
— Да, пожалуйста, — пробормотала Харриет. Она поплотнее прижала телефонную трубку.
— Робин Лендуит, — по телефону его голос был более похож на отцовский, приятный и самоуверенный.
— Харриет Пикок. Мистер Лендуит, я надеялась, что вы зайдете на Ярмарку игрушек посмотреть на «Головоломку» на стенде. Ярмарка закрывается сегодня вечером, так что это ваш последний шанс.
Она пыталась говорить с тем теплом и юмором, которых в данный момент не чувствовала.
— Одна из наших компаний проводила встречи с общественностью на этой неделе. Это потребовало от нас нескольких дней.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказала Харриет, напомнив себе затем, что, разговаривая грубо, она вряд ли чего-нибудь добьется. — Послушайте, на выставку трудно на чем-нибудь добраться, кроме такси.
«Если сможешь его поймать. Но люди, подобные тебе, без сомнения, могут», — подумала она.
— Ярмарка открыта до шести. Заезжайте по дороге домой.
Она услышала его смех, приятный смех, что было довольно удивительно.
— По дороге домой в половине шестого? Так до которого часа, по вашему мнению, работают люди, вкладывающие деньги в рискованные предприятия? Не ждите меня, но я постараюсь подъехать. Как продавалась «Головоломка»?
— Очень хорошо. Со временем будет, конечно, еще больше заказов.
— Гм. Харриет, мы ведь еще не приняли решения, вы знаете.
«Харриет? Он назвал ее Харриет?
— Все в порядке. Я могу подождать. Положительного ответа.
После того, как она повесила трубку, она откинулась к стенке кабины и ее окатило холодной волной страха. Она совсем не могла позволить себе ждать, ни одного дня. Она получила заказы на тысячи игр, но у нее нет денег, чтобы оплатить их изготовление, а если она добьется получения денег, то у нее нет достаточного количества заказов для получения прибыли.
Харриет потребовалось две минуты, чтобы унять дрожь. Наконец она глубоко вдохнула спертый воздух. «Продавать, — сказала она себе. — Для этого ты здесь и находишься. Ты не так уж далека от точки безубыточности. Не катастрофически далека».
На стенде девушка приветствовала ее торжествующей улыбкой:
— Он взял двести пятьдесят. Я занесла заказ в книгу.
Харриет утомленно кивнула. Она знала, что заказ должен был быть на пятьсот, так как закупщик представлял группу магазинов. «Головоломка» продавалась, но продавалась в недостаточном количестве. Игра была хороша. Она заслуживала лучшей реакции. Так что же она делает неправильно? Она отступила назад и посмотрела на стенд, которым так гордилась. Ее точило сомнение, что, возможно, он чересчур большой и яркий. Закупщик сразу видит все, как есть. Здесь нет сюжета. Здесь нет ничего приманивающего и интригующего.
В ней вновь загорелся слабый огонек вызова. «Что я могу сделать? — задумалась Харриет. — Какая же еще должна быть маленькая дополнительная штучка, которая заставит их всех обратить внимание?»
«Головоломка» была только игрой, но игрой загадочной и ярко упакованной. Необходимо еще что-то. Ей нужно человеческое лицо.
Крошечный червячок идеи начал шевелиться, и Харриет схватила его мертвой хваткой.
— Харриет?
Оторвавшись от своих фантазий, Харриет обернулась. Это был Лео. Он подошел к стенду с фотоаппаратом в одной руке и штативом подмышкой, как будто он собирался снимать. Она внимательно посмотрела на него.
