Из коридора донеслись шаги приближающегося к нашему купе проводника, и вскоре темный силуэт объявил:
— Господа, следующая остановка — Вайнона. Тем, кто выходит, пора собрать вещи. Прибываем через пять минут.
— Вайнона — моя остановка, — сказал третий пассажир, зашуршав газетой. Он начал подниматься, но доктор Эймс схватил его за рукав:
— Но, сэр, вы не рассказали, как умер мальчик. Если придется, мы и поезд задержим.
— Ну хорошо, — вздохнул третий пассажир, снова усаживаясь на место. — Только предупреждаю вас, джентльмены, это была не обычная смерть. Он умер при чудовищных обстоятельствах. — Третий пассажир глубоко вздохнул и приступил к окончанию своего повествования: — Позвольте пропустить следующие десять лет. Скажу только, что мальчик умер, когда ему было шестнадцать. Это случилось в тот день, когда Карлайл пришел с визитом в особняк. Упав на самое дно, муж и отец, превратившийся в изгоя, все-таки вновь обрел милость Спасителя. Освободившись из-под ига двух тиранов — Пьянства и Распутства, он наконец-то почувствовал, что достоин приблизиться к сыну. Он приехал без предупреждения, но со своим необъявленным визитом подгадал весьма удачно: жены дома не было, она по каким-то делам отправилась в город. Не обращая внимания на протесты слуг, он поднялся на верхний этаж, где находилась комната сына. Дверь была заперта. Пару минут поковырявшись в замке острым ножом, он распахнул ее. Мальчик лежал один в темной спальне, где многое изменилось с тех пор, как Карлайл был там последний раз. Во-первых, ковры, шторы и постельное покрывало заменили на новые. Во-вторых, мальчик больше не был упрятан в кокон из деревянных планок. В-третьих, его глаза, которые прежде всегда были открыты, теперь были закрыты. Все было по-другому, кроме одного, и это вселяло ужас.
Третий пассажир помолчал. Я всем телом подался ближе к нему. Он понизил голос до шепота:
— Кроме самого мальчика. ОН не изменился. Ему теперь было шестнадцать, а на кровати лежал все тот же шестилетний ребенок.
Доктор Эймс охнул.
— Карлайл был в состоянии полнейшего шока, когда его взору предстал образ десятилетней давности. «Сынок, — закричал он, — ты живой или мертвый? Что она с тобой сделала?» Его первоначальный шок был ничто в сравнении с тем потрясением, которое он испытал, когда через минуту ему ответил голос изнутри сына. Вероятно, такое описание покажется вам странным, но голос и впрямь раздавался откуда-то изнутри. Не изо рта мальчика: его челюсти были плотно сжаты, а язык был не в состоянии пошевелиться… Голос был глухой, как у призрака, но, вне сомнения, принадлежал его сыну. Он сказал: «Живой, но все равно что мертвец. Я такой уже давно. Меня погрузили в глубокий, глубокий сон, и только поэтому я еще дышу». Карлайл с горя едва не умер на месте. Он стоял раскрыв рот и смотрел на сына, по щекам его текли горючие слезы. Постепенно у него созрело чудовищное решение. Он встал у двери и стал ждать возвращения своей бывшей жены. Когда она вошла, он приставил к ее горлу нож…
Поезд начал замедлять ход. До Вайноны оставалась минута пути.
— Были слезы и крики с обеих сторон. Бывшая жена Карлайла стала рассказывать про ту ночь, десять лет назад, когда мальчик находился при смерти. У него сбилось дыхание, тело сотрясали спазмы. Она готова была на все, чтобы облегчить его мучения, и, хватаясь за соломинку, вызвала гипнотизера. Она читала, что гипнотический транс временно замораживает все функции человеческого организма. В данном случае сон был столь глубокий, что мальчик навсегда застыл на грани между жизнью и смертью.
«Главное, он жив!» — доказывала она.
«По-твоему, он живой?!» — кричал муж.
«Зато я могу разговаривать с ним, задавать ему вопросы. И его дух отвечает мне!»
«Кому от этого польза? — бесновался Карлайл. — Уж точно не ему. Этому нужно положить конец!»
И он опять приставил нож к ее горлу. Поначалу бывшая жена отрицала, что может вывести сына из гипнотического состояния, но потом согласилась попробовать. Подняв мальчику веки, она сфокусировала взгляд на его правом глазе. Потом, водя ладонями по его лбу, она велела ему проснуться.
Заскрежетали тормоза, голова поезда уже достигла перрона Вайноны.
— Мальчик пробудился, его глаза на мгновение открылись, в них мелькнула искра жизни. Потом с ним начало происходить нечто жуткое. Его детское тело, в котором на многие годы были приостановлены все жизненные процессы, мгновенно, очевидно под воздействием внутренних частиц, стало приобретать форму шестнадцатилетнего юноши…
— Что-о? — выдохнул доктор Эймс.
— Руки мальчика поднялись под давлением быстро удлиняющихся костей. Ноги под одеялом тоже начали вытягиваться. Но ткань не формируется мгновенно. Тело шестнадцатилетнего юноши произрастало из скелета и плоти шестилетнего мальчика. Как следствие, кожа на груди начала лопаться, проступила кровь. Мышцы и связки разрывались. На скулах сначала появилась щетина, потом борода, под которой кожа тоже полопалась… Мать с криком попятилась. Но Карлайл остался стоять у кровати сына. Каким-то образом парализованный нашел в себе силы для последнего рывка. Он поднял голову с подушки и потянулся к отцу. Карлайл заглянул ему в лицо и увидел открытый в ужасе рот, из которого не доносилось ни звука. Тонкой, как плеть, правой рукой мальчик пытался уцепиться за отца, но хватал только воздух. Но больше всего Карлайла поразили глаза сына, смотревшие на него: они полнились ужасом. Мгновение миновало, и мальчик вновь рухнул на подушку. Он был мертв.
Поезд отъехал от вокзала Вайноны. Третий пассажир успел сойти буквально в последний момент, перед тем как закрылись двери. Слава богу, на этой станции к нам никто не подсел. Мы с доктором Эймсом остались вдвоем в купе.
— Хотите закурить? — спросил он. Я с радостью взял у него сигарету.
Мы закурили, и я наконец-то позволил себе поделиться впечатлениями о третьем пассажире:
— Тот джентльмен! Интересный тип…
— Да, — согласился доктор Эймс. — Весьма. Полагаю — вы догадались, кто он на самом деле?
— Конечно. — Я степенно кивнул. — Он был так возбужден, когда рассказывал эту историю. Дураку ясно, что он никакой не сосед. Должно быть, это и был сам Карлайл, отец несчастного мальчика.
Доктор Эймс улыбнулся и хмыкнул, явно подсмеиваясь надо мной.
— Нет? — спросил я. — Тогда кто же он, по-вашему?
— Это был человек по фамилии По, — ответил доктор Эймс. — Где-то в середине нашей беседы я вдруг понял, почему его лицо кажется мне смутно знакомым. Я узнал его по фотографии, помещенной в «Кроникл» на прошлой неделе. Его полное имя — Эдгар Аллан По. Он писатель. Пишет детективы, рассказы о привидениях и все такое. — Доктор Эймс затянулся сигаретой. — Обычно эти глупости не про меня, но он, конечно, горазд! Такую небылицу сочинить!
28.
ПРЕДСТАВЬТЕ, ЧТО ВЫ МОЯ ЖЕНА
Новосибирск, Россия, 2004 г.
Для начала прошу вас представить, что у вас есть кот. Да, да, вы не только прекрасная женщина, вы еще и очень умны. Мне интересно узнать ваше мнение. Ваш кот черный, как уголь, но, если угодно, он может быть и любого другого окраса, да и пола тоже. Главное, что у вас есть кот и вы его очень любите.
О, так вы любите кошек, да? Замечательно.
А теперь представьте, что ваш кот неожиданно умер. С ним произошел несчастный случай. Он свалился в раковину, полную воды, куда упал и включенный фен. В этом никто не виноват, так получилось. Ток убивает мгновенно, так что, по крайней мере, вы можете быть уверены, что ваш питомец не мучился.
Хотя, если покопаться в этом деле, вы поймете, что, по сути, кот погиб по вашей вине. Раковину водой наполнили вы. Нужно было отмочить пригоревшую кастрюлю, которую вы сожгли, пытаясь приготовить блюдо по новому рецепту, вырезанному из какого-то еженедельного журнала. Да и феном возле раковины пользовались вы. Нашли место! Вы сушили волосы, ожидая, когда в духовке приготовится какое-то блюдо. Жужжащий фен вы оставили на сливной полке раковины — всего на минутку, — а сами заглянули в духовку, проверяя готовность жаркого. Ваш кот запрыгнул на злосчастную полку и каким-то образом вместе с феном свалился в раковину.
Нет, прошу вас, не оправдывайтесь.
Как я уже говорил, это произошло по чистой случайности, а кот — ваш бесценный друг, так что никто, и уж тем более я, не намерен обвинять вас в его гибели. Я вытаскиваю мертвого кота из раковины, вытираю его полотенцем и отдаю вам. Вы баюкаете его, будто дитя, разговариваете с ним, и я не мешаю вам горевать.
Ну а теперь, пожалуйста, представьте, что время идет своим чередом и прошла почти неделя со дня безвременной кончины бедного кота. Любой разумный человек — а вы, я уверен, женщина разумная — согласится, что пора подумать о том, куда деть останки несчастного животного. Пока он лежит в своей старой корзине. Разумеется, в квартире появляется характерный запах — точнее, характерная вонь от дохлого кота.
