Лежа рядом со Скарпирато в его огромной кровати, Сара пыталась хладнокровно все обдумать и оценить. Безнадежность и даже опасность связи с этим человеком были ей совершенно ясны. Но столь же безнадежны и попытки порвать ее. Хотя, надо думать, довольно скоро этим все и окончится, такое у нее было ощущение. А пока следовало терпеливо ждать. Таким образом, отбросив даже мысль о заведомо обреченной попытке оставить его, Сара освободилась от одной тяжести.
Примирившись с тем, что ее к нему сильно влечет, Сара стремилась понять, а откуда, собственно, это влечение. Он не первый мужчина такого рода — опасный, все сметающий на своем пути, — с которым она спит. Когда у нее начался роман с Джоном Картером, собственно, первый роман в ее жизни, заслуживающий этого названия, Сара решила, что с опасными мужчинами покончено навсегда. Встреча с Эдди только укрепила ее в этом решении. Но тут появляется Скарпирато, и все возвращается на круги своя, даже хуже, потому что с таким типом ей еще дела иметь не приходилось. А может, это неизбежно: финал, катарсис? Сара ухватилась за эту мысль. Вот-вот, катарсис. Скарпирато использует ее в своих собственных целях; что ж, у нее тоже есть свои интересы, и не только ее, но и Скарпирато можно, разумеется, считать добычей, хотя и совсем в другом смысле. Успокоенная этой мыслью, она выскользнула из постели, оделась и вышла из дома.
Сара передала отчет Баррингтону в тот же день, в половине первого, как раз, когда он собирался на обед с группой немецких банкиров. Она сидела в его кабинете, прислушиваясь к мерному тиканью больших дедовских часов.
— Сара, у вас всего десять минут, — сказал ей Баррингтон.
— Обнаружилось кое-что интересное. Я все записала — прошу. — И она протянула ему кассету, смонтированную Джейкобом; все, не идущее к делу, было вырезано. — В судебном заседании этим не воспользуешься, но по крайней мере ясно, что совершается преступление, притом весьма необычное.
И Сара выложила все, что ей удалось выяснить. Баррингтон не смог скрыть изумления — у него даже глаза расширились. Стало быть, ловушка, которую расставили они с герром Мюллером, сработала. Ничего не сказав об этом Саре, он дослушал до конца ее рассказ и погрузился в раздумье.
Разглядывая сидящую перед ним женщину, он впервые испытал какое-то нехорошее предчувствие. И сразу попытался отогнать его. Ведь он сам нашел ее, рекомендовал, и рекомендации эти она оправдала очень быстро и впечатляюще. Таковы факты — на них и следует опираться. Положим, она удивила его рассказом о «жучках», это правда, но теперь, когда понятно, чего от нее можно ожидать, все будет нормально. Он с самого начала поставил перед ней общую задачу; она проявила недюжинную смекалку и более чем оправдала его ожидания. Так и следует оценивать ситуацию. Баррингтон улыбнулся.
— Нет слов, Сара. Отличная работа. Конечно, это неприятно, очень неприятно, но вас остается только поблагодарить за то, что все это вышло наружу. — О том, как Саре удалось распутать эту историю, Баррингтон и словом не обмолвился — ей показалось, что эту тему он обходит сознательно. — Чуть позже я прочитаю отчет, прослушаю пленку и после свяжусь с вами. Ну а пока действуйте в том же духе. — Баррингтон посмотрел на часы.
Сара поняла намек и встала.
— Чтобы прослушать эту штуковину, вам понадобится специальный магнитофон, — улыбнулась она. — Не сомневаюсь, впрочем, что он у вас найдется.
Баррингтон задержался на ней взглядом чуть дольше, чем требовалось. Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным, но Баррингтон не мог избавиться от ощущения, что это не он, а им манипулируют. Пожав Саре на прощание руку, он проводил ее взглядом до конца длинного коридора и закрыл дверь.
Чувства у него совсем смешались: возбуждение, беспокойство, настороженность. Вообще-то Баррингтон не любил ни разоблачений, ни сюрпризов. Но такая уж у него профессия — без этого не обойтись. Оставалось только оборачивать то и другое себе на пользу.
Без четверти час секретарша доложила о приходе немецких банкиров. Баррингтон поспешно проследовал в свою личную столовую. Радушно улыбаясь, он открыл дверь и остановился на пороге. Высокий, спокойный, уверенный в себе — внушительная личность, гостеприимный хозяин, чьи мысли, однако, отвлекаясь от гостей, то и дело возвращались к Саре Йенсен и ее записям.
Обед не затянулся. В половине третьего Баррингтон распрощался с гостями и поспешно вернулся к себе в кабинет. Бросив на ходу Этель, чтобы в течение ближайшего получаса его не беспокоили, он попросил отыскать магнитофон. Через десять минут она негромко постучала в дверь, поставила на стол двухкассетник и молча вышла.
Баррингтон поставил кассету, нажал на кнопку воспроизведения записи, откинулся на спинку кресла и принялся слушать. Сара говорила, что смонтировала запись так, чтобы не оставалось ничего лишнего. Разумеется, это было дело рук Джейкоба, но его имени Сара не называла. Вряд ли, думала она, Баррингтону это понравится, да и в любом случае пусть лучше Джейкоб останется в тени — а ну как что-нибудь повернется не так.
Прослушивание длилась пятнадцать минут; время от времени Баррингтон останавливал запись, возвращаясь к разговору Эрнотта и Карлы Витале. Затем он выключил магнитофон и обратился к отчету Сары. Похоже, она права. Хотя прямо имя Скарпирато не было названо ни разу, судя по всему, он является третьим участником операции. Но чтобы до него добраться, нужны какие-то неопровержимые доказательства. Так что Йенсен придется еще как следует поработать, тем более что остается ведь и неведомый пока Четвертый.
Президент вызвал звонком Этель и попросил связать его с Джеймсом Бартропом. Разыскать того не смогли. Баррингтон вполголоса выругался, ему не терпелось похвастаться сделанным открытием.
Поговорить с Бартропом удалось только в десять вечера. Баррингтон в это время давно уже был в своей роскошной квартире прямо над банковскими помещениями, лениво болтая о том о сем с женой.
— Извините за поздний звонок, господин президент. Пришлось ненадолго смотаться на континент. Только что вернулся.
— Ничего страшного. Я звонил, чтобы сказать, что наша дама откопала нечто весьма любопытное. Похоже, мы оказались правы. Действительно, в ИКБ происходит неладное, причем именно там, где мы предполагали. Она написала отчет. Доказательства сильные. Предварительные, правда, но сильные.
Бартроп почувствовал, как у него забилось сердце.
— Что значит сильные доказательства? Как она их раздобыла?
Баррингтон секунду помолчал.
— Телефонные звонки, разговоры. Она подслушала их.
Бартроп вытаращил глаза, он даже поперхнулся от удивления, но, впрочем, тут же обрел свое обычное хладнокровие.
— А она у вас изобретательная девица.
— Вот-вот, очень изобретательная.
— Вы ведь намекнули, что она может воспользоваться этой штуковиной. — Это был не столько вопрос, сколько утверждение.
— Очень неопределенно. Я поставил перед ней общую задачу, а там уж ее дело что да как.
— Словом, утку не надо учить плавать, так что ли?
— Вроде того.
— А где же она раздобыла всю эту аппаратуру?
— Полноте, Бартроп, таких вопросов я ей не задавал. Чем меньше знаешь, тем лучше, и это вам известно.
Бартроп нахмурился.
— Разрешите, я пошлю кого-нибудь, чтобы принесли пленку и отчет. Не терпится самому взглянуть на это.
— Разумеется, только зачем же беспокоиться, я сам пошлю вам все хозяйство. — Внезапно Баррингтон испытал чувство собственника, но тут же подавил его. — Куда?
Бартроп продиктовал адрес. Челси-сквер. Ничего себе, присвистнул про себя Баррингтон, да ведь дома там под и за миллион. А он и не представлял, что у Бартропа могут оказаться такие деньги.
Бартроп ждал. В доме царила тишина, если не считать урчания кошки по кличке Траут, дремавшей у него на коленях.
Он сидел у себя в кабинете; поодаль стояла бутылка прекрасного выдержанного виски. Время от времени снаружи, из сада, доносились обрывки разговора — охранники болтают о чем-то. Охранять его начали полтора года назад — ничего приятного в этом нет, но что поделаешь: необходимость в охране возникла после продолжительной и опасной операции в Колумбии, где Бартроп принимал участие в борьбе с Меделинским картелем. Теперь вполне можно было ожидать ответного удара. Поручиться, конечно, нельзя, но рисковать друзья не хотели, отсюда и круглосуточная охрана. У тех ребят хорошая память. Впрочем, и у него тоже…
Через полчаса Бартроп услышал, что у дома притормозила машина, и тут же раздался звонок в дверь. Он опустил кошку на пол, спустился вниз и посмотрел в щелку. Снаружи стоял Монро с пакетом в руках. Бартроп отпер дверь.
— Из Английского банка, сэр.
Бартроп молча кивнул, взял пакет и вернулся к себе в кабинет. Сев за стол, он вскрыл толстый длинный конверт, вытащил отчет и погрузился в чтение.
