Струнный квартет исполнял камерную музыку в отдаленном углу зала. Все музыканты тоже были одеты в колониальном стиле. Она обернулась посмотреть.
— Прекрасно, правда? — спросил он.
— Да.
— Пуччини, — пояснил Зак.
Их тарелки из-под закуски убрали и подали обед. Она обнаружила, что ей особенно нравится начинка из кукурузы, орехов и изюма.
Заказали еще пива.
Зак рассказал ей о Луизиане и о семейной плантации, настоятельно приглашая ее как-нибудь приехать туда. Рассказал о Флориде, на севере которой он рос, а на юге — работал. Она — о работе медсестрой и об ирландской истории. Время пролетело быстро.
Когда обед подошел к концу, Каэр почувствовала, что в ней и следа не осталось от того напряжения, которое владело ею по дороге сюда. Пока они шли к машине и потом, по дороге в паб, он развлекал ее историями о стычках с братьями, о том, как мама хватала виновного за шиворот или произносила одно-единственное слово, чтобы привести его в чувство.
— Она была такая грозная?
— Она была чудесная, — сказал Зак, глядя прямо перед собой. — Мы любили ее безумно. Были немного диковаты, но все трое обожали ее. И папа, конечно. Мы хотели вырасти похожими на нашего отца. В некотором роде нам это удалось.
В пабе ей представилась возможность услышать джаз. Ей понравилось звучание. Они сидели в отдельной кабинке, и Каэр прислонилась к нему, и он одной рукой обнимал ее за плечи.
Она думала, что никогда еще не чувствовала себя более счастливой. Блаженство…
Это реально. И это — нереально.
Именно так он сказал.
Однако в тот момент все было реально. И ей это нравилось.
Они долго слушали музыку. Царившее между ними молчание способствовало спокойной и расслабленной обстановке. Пришло время уходить, а она не хотела, чтобы этот вечер когда-нибудь заканчивался.
— Не хочу возвращаться, — произнесла она вслух.
Он посмотрел на часы.
— Могу показать вам еще одну ньюпортскую достопримечательность, если есть желание.
— Правда? Что? Поздно уже, да?
Зак засмеялся:
— Да, поздно. Но я доставлю нас домой.
— Да-а?
Он вел машину около пяти минут. Нельзя сказать, что они совсем свернули с проторенного пути, но это место находилось явно не посреди промышленного района.
Зак припарковал машину перед длинным зданием, которое выглядело одновременно и очень старым, и прекрасно ухоженным. Она поняла, что маленькие рекламные плакаты на дверях указывали на картинную галерею, магазин музыкальных инструментов, фотостудию и студию звукозаписи.
— Ваша? — спросила она его.
— Самое последнее из моих ценных приобретений. На верхнем этаже. Прямо по этой лестнице.
Зак достал ключи и стал подниматься наверх. Каэр последовала за ним.
В приемной стояли письменный стол, диван и несколько стульев, все антикварное и подобранное со вкусом. На кофейном столике лежали самые разные журналы. Очень уютное место для ожиданий.
— Записывающие студии находятся здесь.
Он прошел по коридору, открывая по пути все двери. Она была восхищена.
Там находились гигантские аппараты со всевозможными кнопочками и стеклянными кабинками, в которых не было ничего, кроме микрофонов и табуреток. Около дверей с перекладин аккуратно свисали наушники.
— Я поражена, — сказала она ему. — Очень впечатляюще. Но как вы выкраиваете время для работы здесь?
Он засмеялся:
— Да я на самом деле здесь не работаю. Работают присланные мной люди. Менеджеры и технические специалисты справляются практически со всем.
— Невероятно.
— Это хорошая студия, — сказал Зак. — Людям нравится. Важно качество звука, который вы производите. Но и удобство не на последнем месте. Вот здесь еще студии…
Он провел ее дальше по коридору. Там оказались полностью оборудованная кухня, позади нее — спальня, блестящая и соблазнительно манящая, с собственной ванной. На полу — ковер ярко-голубого цвета, покрывало на кровати — на один оттенок темнее, с пирамидой из подушек.
— Кто там живет? — спросила Каэр.
— Никто. Она для приезжих музыкантов, но сейчас никого нет.
В тот момент Каэр приняла сознательное решение.
Это была ее ночь.
Такого случая ей может больше не представиться.
Она вошла в комнату. Свет проникал только из кухни. Каэр решила, что ничего более манящего она никогда не видела.
Зак остался стоять в дверях.
Каэр обернулась и посмотрела на него.
— Вы так и не сделаете шаг навстречу? — тихо спросила она.
— Не могу сказать, что такая мысль не приходила мне в голову, — ответил он. — Но я не задавался этой целью, когда сегодняшним вечером мы отправились с вами в ресторан. И даже когда мы пришли сюда.
— Когда мы выбрались из дома, у меня тоже не было подобного намерения. Это мое намерение, которое родилось здесь и сейчас.
Зак по-прежнему не подходил к ней. Она не знала, сколько времени продержится до того, как почувствует себя идиоткой и бросится бежать из этой комнаты.
Ей не пришлось узнать.
Он шагнул к ней, и Каэр внезапно возблагодарила небеса за царивший тут полумрак, потому что ее охватила дрожь. Она робела и трепетала, не уверенная ни в чем. Потом его руки обвились вокруг нее. Сколько раз эта картина представала перед ее внутренним взором…
Но теперь… Это все реально. По-настоящему.
Все — чудо, тепло, сила и отклик на чувства, которые она только могла себе до того представить, — соединилось в его объятии. А потом… какими нежными были его пальцы, когда он приподнял ее подбородок, каким горячим, искренним, изумительно прекрасным был поцелуй, когда его губы нашли ее губы. Сначала едва заметное, прикосновение постепенно обретало уверенность и глубину. Потом вспыхнуло страстное желание. Его язык проникал все глубже. Удивительное ощущение. Интимное, сокровенное. Обжигающее и неистовое. Предвещавшее неизбежное.
Этот поцелуй мог длиться вечно, и она бы не возражала. Но Каэр почувствовала, как ее коснулись его руки. Почувствовала, как по телу скользнула шелковистая ткань платья, когда Зак стянул его через голову. Ее пальцы неловко расстегивали пуговицы на его одежде, но быстро научились…
Нагими было даже лучше.
Тело к телу. Возбуждение мышц. Она чувствовала его сердце. Его дыхание смешивалось с ее собственным дыханием. Они сплелись друг с другом, упали на кровать. Она замерла в его объятиях в еще одном поцелуе. Еще более страстном. Она была над ним. И под ним. Лежала, едва способная дышать, когда его губы оторвались от ее рта и коснулись тела. Нежно. Эротично. Жарко. Волнующе. Ее пальцы скользили по его плечам, ногти слегка царапали кожу.
Его губы…
Его поцелуй…
Так интимно. Глубоко сокровенно. Она чувствовала, как по ее венам струится кровь. Каждый дюйм, каждая клеточка ее тела ожили. Ожили и были невероятно полны жизненной силы. Чувствовала его. Его ласки на своей груди, шее, животе, бедрах. Она жаждала все большей близости, хотя боялась ее. Поначалу испытывая неловкость и напряженность, она стала прикасаться к нему в ответ и узнала, что ее инстинкты — это все, что было необходимо, чтобы прикасаться и вызывать в нем возбуждение и трепет, чтобы поцелуи сильнее распаляли его желание. И тогда они превратились в невероятное сплетение, брали и отдавали, соединили свои тела, ноги, руки, ладони, пальцы… ласкающие нежно губы. Изнуряющее и прерывистое движение. Безудержное, неистовое и естественное. Не было ничего, что не казалось невероятным. Пробуждение чудесной сладости, ощущение его внутри себя. Ни с чем не сравнимый, ослепляющий, исступленный восторг наконец выплеснулся в трепет и в дрожь, в оргазм. В эйфорию, которая захлестывала ее снова и снова, подобно океанскому приливу. Ее относило, словно течением, и снова выбрасывало на берег. В его объятиях. И все время она чувствовала, как бьются их сердца, чувствовала дыхание, одно на двоих. Сладостное и драгоценное биение жизни.
Это было реально… Лицо Зака оказалось в тени, и было трудно прочитать его выражение, когда он приподнялся на одном локте и нежно дотронулся до ее щеки.
— Что скажете? — спросил он ее.
Каэр обернулась к нему, радуясь, что с ее губ слетел звук смеха.
— А вы? — спросила она.
— Ну, честно говоря, это комната для приезжих музыкантов.
Она снова засмеялась:
— Конечно.
— Я серьезно.
— Я знаю несколько ирландских мелодий.
— Держу пари, что вы знаете.
— И что же это значит?
— Только уверенность в том, что знаете. И хорошо поете. Ваше пение будет столь же прекрасной загадкой, как и все, что имеет к вам отношение.
Она запустила свои пальцы в его волосы, изучая в полумраке черты его лица и молясь о том, что ее лицо было надежно скрыто.
— Я в этом не так уверена, — сказала она хрипло.
