— Знаете, что меня пугает?
— Что?
— У меня такое ощущение, что я могу остаться здесь, прямо здесь, навсегда.
Он — мужчина, напомнила она себе. Слова давались легко, а эмоции и воспоминания, которые они будили… не настолько.
Несправедливо…
— Мы не можем остаться здесь навсегда, — сказала Каэр.
— На всю жизнь… было бы неплохо.
— Когда-то придется уйти.
— Да. — Она увидела, как он улыбается. — Но не прямо сейчас. Я имею в виду, если вы не против.
Каэр крепко обняла его и притянула к себе. Она чувствовала под своими руками его гладкую теплую кожу… чувствовала, как кровь пульсирует в венах…
Всего лишь прикоснуться…
Всего лишь почувствовать…
Познать…
И снова потрясающие ощущения. Существование в другом измерении, чувства настолько сильные, яркие, богатые, такие невероятно полные жизни, что ей казалось, она умерла и снова воскресла к жизни, чтобы опять умереть и вознестись к каким-то неизведанным небесам. Да, они занимались сексом… Это физическая сторона любви, без сомнения. Но и нечто волшебное, неземное. Она была уверена, что не всегда возникает такое ощущение единения. Два сердца бьются вместе, сливаются разум и душа двоих людей. Двое становятся единым целым…
В конце концов им пришлось встать, одеться и отправиться домой.
Как только они устроились в машине, она взглянула на него очень серьезно:
— Никогда не пытайтесь сказать мне, что чудес не существует и волшебство нереально.
Он улыбнулся, потом нагнулся и медленно поцеловал ее, держа за подбородок, всматриваясь в ее глаза.
— Осторожнее, — поддразнивал Зак. Взгляд его потеплел и стал нежным. — Вы сами — волшебница. Заставили меня влюбиться.
Каэр посмотрела на него не улыбаясь:
— Жизнь сама по себе уже волшебство, Зак.
Отвернулась к окну, он завел машину, и они поехали.
Каэр думала, что ей не нужно беспокоиться о том, влюбится ли она в Зака.
Это уже случилось в тот самый первый раз, когда она увидела его глаза. На фотографии. А потом она встретилась с ним.
Узнала, испытала желание.
Это было волшебно.
А раз волшебно, неизвестно, какую цену придется заплатить. Всегда приходится.
Следующим вечером Зак изучал морские карты в офисе Шона. Они хранились там. Вдруг воздух разрезал пронзительный крик.
— Что за чертовщина?! — воскликнула возмущенная Клара, едва не уронив сэндвич, который несла. И метнула взгляд на Зака.
Ничего не отвечая, он бросился из комнаты вниз по коридору, к столовой. Там обедали все, кроме Брайди, которая все еще болела.
Когда он наконец оказался на месте, перед его глазами предстала этакая живая картина. Все были абсолютно неподвижны и даже не дышали.
Каэр стояла чуть впереди Марни и Аманды, которые располагались по обе стороны от нее, будто две бэк-вокалистки, хотя Заку пришлось признать, что он никогда не видел бэк-вокалистку, держащую тарелку с черничным пирогом, как Марни. Кэл был на ногах. Создавалось впечатление, будто он только что вскочил со стула. Том, очевидно, стремглав примчался с улицы, потому что у него были грязные руки и лицо пылало. Шон стоял рядом с Кэт. В самом конце стола. Она крепко сжимала серебряный поднос для пирогов.
— Что за черт? — спросил Зак. И все взгляды моментально устремились на него.
— Стекло, — объявила Кэт и подняла руку, в которой зажала поднос. По ребру ее ладони стекала тонкая струйка крови.
Озадаченный, Зак подошел к Кэт, забрал у нее поднос, схватил матерчатую салфетку и плотно прижал к порезу.
— Ты повредила руку, нарезая пирог, и поэтому закричала? — недоумевал Зак.
Она покачала головой:
— Я порезала руку пирогом.
За спиной Зака теперь стояла Клара. И она произнесла:
— Детка, пирогом порезаться невозможно.
— Возможно, — сказала Кэт. — Если в пироге стекло.
Марни внезапно протяжно вздохнула, схватила салфетку и прижала ее ко рту.
— Ты что-нибудь проглотила? — с тревогой спросил Кэл.
— Нет, — задыхаясь, ответила она.
— Клара, — резким голосом произнесла Аманда.
— Подождите… — начал Шон.
— Больше никаких «подождите», Шон. Это Клара положила стекло в пирог. Кто-то мог съесть, и тогда…
— Мог? Оно было у меня во рту! — вскрикнула Марни.
— Ты довольно быстро его выплюнула, — подметила Аманда. — Могло случиться гораздо хуже. Шон, мне известно, что ты любишь Клару, но мы не можем так жить дальше.
— О, мистер О’Райли! — с ужасом, задыхаясь, вымолвила Клара. — Я бы никогда ни за что не допустила такой ошибки. Не имею представления, как это произошло, но обещаю вам, я… — Она расплакалась, и Том поспешил к жене, чтобы бережно ее обнять.
— Ну, ну, — твердо произнес Шон. — Аманда, мы незнаем, что случилось. Клара, пожалуйста, перестань плакать. Ты знаешь, как высоко я ценю тебя.
— Простите, но я — единственная, кто чуть не проглотил стекло, — заметила Марни, а потом торопливо вышла из комнаты. Кэл бросился следом за ней.
Зак уже извлек из кармана телефон и набирал номер детектива Морриссея.
— Что ты делаешь? — спросила его Кэт.
— Звоню в полицию.
— В полицию? — переспросила Аманда.
— Да. Отдадим пирог детективу Морриссею и узнаем, что за дрянь была в начинке, — ответил Зак.
— Не думаю, что стоит вмешивать сюда полицию, — сказал Шон. — Как ты думаешь, что они найдут? — спросил он. — Толченое стекло. Откуда оно взялось? Откуда-то из дома.
Зак проигнорировал это заявление, и его соединили с детективом Морриссеем. Он быстро объяснил ситуацию, добиваясь обещания немедленно прибыть на место.
— Зак, это просто безумие, — запротестовал Шон.
— Может, стекло было в чернике, когда ее купили? — предположила Каэр.
— Это она, — вдруг сказала Аманда, указывая на Каэр.
— Простите? — холодно воззрилась на нее Каэр.
— В нашей жизни наступила неразбериха с тех самых пор, как ты привез ее к нам домой, Шон. — Она посмотрела на мужа. Озабоченно. — С тех самых пор, как Каэр появилась в нашем доме, все пошло не так.
— Ой, Аманда, это нелепо, — с отвращением произнесла Кэт. — Мне кажется, в нашей жизни все пошло прахом, как только ты вошла в нее.
— Я говорила тебе, Шон, что твоя дочь никогда не будет способна принять меня, — жалобно изрекла Аманда.
— Прекратите! — прорычал Шон. — Это мой дом, Аманда. Я люблю свою дочь. Кэт, Аманда — моя жена. Каэр никак не связана с исчезновением Эдди или с тем, что я заболел, находясь в Ирландии. Поэтому, Аманда, прошу тебя, давай остановимся на этом. И успокоимся, Давайте все перейдем в гостиную и выпьем, пока будем ожидать детектива Морриссея. Каэр права: возможно, что-то было в чернике. Клара, она была свежая или консервированная?
— Что? — спросила Клара, по-прежнему пребывавшая в каком-то оцепенении. — Ах да, черника… Ее принесли в банке, мистер О’Райли.
— Ты прав, Зак, — сказал Шон, глубоко вздохнув. — Нам здесь нужен Морриссей. Где-то могут оказаться еще несколько банок с негодной черникой. Я, к примеру, собираюсь выпить. Вам всем следует присоединиться ко мне.
— Папа, тебе не стоит пить, — сказала Кэт.
— Я хочу виски, — твердо произнес Шон и вышел из комнаты.
Остальные последовали его примеру. Зак ждал Каэр, которая вышла последней. Ее глаза встретили взгляд его больших синих глаз. Вопросительный взгляд.
Он пожал плечами:
— Один глоток виски не убьет его. Но кое-что другое может…
Она кивнула и вслед за всеми вышла.
Вскоре после того, как покончили с выпивкой, приехал Морриссей. К тому времени Каэр направилась наверх проведать Брайди. Все заговорили разом, но детектив взял ситуацию под контроль. Марни сочла для себя обязательным упомянуть, что они с Кэлом здесь не живут, поэтому, естественно, ничего не знали об этой банке, пироге и о том, что вообще происходило в доме. Морриссей захотел узнать, когда Клара купила чернику, а она была в таком смятении, что ей пришлось подумать некоторое время, прежде чем она вспомнила, что сделала это неделей раньше. Детектив становился поочередно то серьезным и важным, то задумчивым и терпеливым, разговаривая с каждым, чем заслужил бесконечное уважение Зака. В конце концов он ушел с пирогом.
Весь мусор был выброшен, банки не осталось, но Клара вспомнила, в каком магазине купила чернику, и вспомнила название торговой марки, детектив получил сведения, которые давали возможность действовать дальше. В конце концов, по прошествии нескольких часов, Морриссей своим упорством добился от каждого из присутствующих необходимой ему информации.
Зак проводил детектива.
— Вы попали в довольно странную ситуацию, — сказал Морриссей. — Возможно, вам всем некоторое время следует пожить в отдельных номерах какого-нибудь отеля.
