— Ей было только одиннадцать, — заметила Джейн.
— Да, — ответил Дилан, — но ей известно, что такое потери. Я никогда не говорил об этом с братом и его женой, но за свою жизнь Хлоэ перенесла немало горя.
— Ну им, наверное, об этом известно, — сказала Джейн. — Уверена, они тоже оплакивали твою дочь…
Дилан покачал головой. Он снова посмотрел на фотографию, теперь не на дочь, а на племянницу:
— Самое большое горе в жизни Хлоэ — это ее мать. Ее «настоящая мать», как она ее называет.
Джейн промолчала. Она стояла, не произнося ни слова, и глядела на Дилана.
Мужчина вернул фотографию на холодильник, аккуратно расправив края. Обернувшись, он заметил, что Джейн ждет, чтобы он продолжил.
— Думаю, она никогда с этим не смирится, — сказал он. — С тем, что ее отдали.
Джейн кивнула. Зазвонил телефон. Не Дилана, должно быть, это ее мобильный. Но женщина не обращала внимания, и телефон все звонил и звонил. Она смотрела на него с таким выражением лица, как будто сама пережила такую же потерю, как он. Джейн, очевидно, была доброй и сопереживающей, и она принимала боль Хлоэ близко к сердцу.
— Что такое? — спросил он, подходя поближе. Он заметил, что в ее глазах стоят слезы.
— Просто я так рада, — ответила она, — что у Хлоэ есть ты.
— Я? Я всего лишь ее дядя, — возразил он. — Мне всегда кажется, что я так мало для нее делаю.
— Я все равно рада за нее, — повторила Джейн. — Она может поговорить с тобой. Это так важно, что ты знаешь о ней так много и заботишься о ней — кто-то мог бы просто не обращать внимания на ее проблемы, забыть о них.
— Я не забываю. — Дилан стоял рядом с молодой женщиной. Ему хотелось вытереть ее слезы. Если бы она позволила, он бы обнимал ее до утра. — Что я точно знаю о себе, что я никогда ничего не забываю. — Он посмотрел в ее голубые глаза. Его голос сорвался, и ему пришлось прочистить горло.
— Все нормально? — спросила она.
Он кивнул, но говорить не мог.
— Нет, с тобой что-то не так. — Она дотронулась до его щеки, поглаживая рукой бороду. — Да это и неудивительно.
— Прошло много времени, — сказал он, — кажется, мне пора вернуться к жизни.
— Ты никому ничего не должен, — ответила Джейн, — ты этого не заслуживаешь.
— Спасибо за понимание. — Он едва выдавливал из себя слова.
Она улыбнулась и выглядела при этом такой благодарной — как будто он только что подарил ей подарок, и он любил ее за это. Он смотрел на ее прямые волосы, гладкую кожу, серебряный медальон на шее. Его бывший полицейский заметил его еще в палатке и на ужине в ту пятницу. Видимо, она никогда его не снимает.
Дилан невольно припомнил еще один случай, когда он не мог говорить — в Ньюпорте, незадолго до перестрелки. Он был так несчастен дома, его захлестывали мысли о том, что он должен сделать, о том, что станет с Изабелл, если родители вдруг разведутся. Аманда еще не объявляла о своем решении о разводе, но у него были свои идеи на этот счет.
— Знаешь, ты напомнила мне кое о чем, — сказал он. — Не потому, что ты похожа на нее, но потому, что вы такие разные…
— О ком ты?
— О своей жене, — пояснил он. Он знал, что эту историю лучше не рассказывать, он не хотел предавать память Аманды. Но он так долго был один, а сейчас от Джейн исходил такой жар и такая смесь эмоций, что ему просто необходимо было выплеснуть все из себя.
— Мы были приглашены на ужин в дом ее родителей, и ее отец попросил меня произнести тост. Я до сих пор вижу всю эту толпу — загорелые, в черных галстуках, увешанные драгоценностями. Я встал и поднял бокал… Я был так несчастен. Мы оба были несчастны, и я, и Аманда. Позже, в том же месяце, она подала на развод. Но в ту ночь меня просто охватило какое-то чувство сожаления… мне хотелось чего-то, чего мы не имели…
— Но тебе надо было произнести тост, и твой голос должен был звучать спокойно, — подсказала Джейн.
Дилан кивнул:
— Я поднял бокал — и ничего.
— Ничего?
— Да. Я начал говорить что-то, но ни звука не вырвалось из моего рта. Я вдруг словно сорвался. Перед всеми этими людьми, перед родителями жены, смотревшими на меня с ужасом, и их перележавшими на солнце друзьями, которые выглядели так, будто хотят провалиться сквозь землю. А Аманда…
Взгляд Джейн был все еще грустным, но полным понимания и доброты. Дилан старался заставить себя дышать. Он пытался по-новому взглянуть на свое далекое прошлое. Ему было так хорошо с этой женщиной. Казалось, она понимала его без слов, как будто они были знакомы всю жизнь.
Как ни странно, он тоже понимал ее без слов. Это было странное и потрясающее чувство. Ему хотелось провести с ней всю оставшуюся жизнь. Что все это значит?
Его жизнь до этого момента летела так быстро, в ней словно не оставалось места для любви. Браун, служба, Вашингтон. Аманда была красавицей, у ее отца имелись отличные связи, она выросла в Род-Айленде, и стала его первой настоящей девушкой, а затем — женой. Но сейчас, глядя на Джейн, на ее грустные глаза и милую улыбку, он понял, что упустил нечто важное.
Что-то, что творится сейчас с его сердцем. У него пересохло во рту. Ему хотелось подойти и обнять ее. С другой стороны, он стеснялся сделать первый шаг. Ему нравилось то, как она заботилась о Хлоэ. И об Изабелл.
Даже сейчас ее взгляд снова скользнул к фотографии. Джейн стояла, легко облокотившись на стол.
Мог ли он представить Аманду на ее месте — стоящей вот так на кухне? Нет. Тогда были бы напитки на серебряном подносе, терраса. Играл бы Вивальди. Классическая музыка — это очень важно. Почему-то в их доме всегда играл то один оркестр, то другой.
Дилан любил гитары и скрипки. Ему нравились Стив Эрл, Бо Динс, Эммилу. Ему нравился его пикап, который он называл «упряжкой». Копая ямы, чтобы посадить саженцы деревьев, он чувствовал связь с реальностью. Земля заставляла его задумываться о жизни — а как иначе? Корни и грязь, жизнь и любовь. И Джейн. Он усмехнулся.
— Что смешного? — спросила она.
— Я только что придумал цепочку понятий, которая кажется мне идеальной, но, думаю, тебя она удивит.
— Да? А ты рискни.
— Корни, грязь и ты.
— Ты забыл про яблоки. — Она поднялась на цыпочки, запрокинула голову и поцеловала его. Повсюду сверкали молнии. Они вылетали из Джейн и били прямо в его тело. Он обнял ее покрепче. Ему казалось, если он отпустит ее — умрет. Ему уже сорок восемь, а он никогда не чувствовал ничего подобного.
— Джейн, — сказал он, ощутив, что она отстраняется.
— Я не удержалась. — Она смотрела на него.
— Я рад, — улыбнулся он. — Правда, рад этому.
Она собиралась сделать шаг назад, когда он продолжил:
— Только ты одного не понимаешь. Я не могу тебя отпустить.
Она рассмеялась, наклоняясь к нему.
— Хорошо, — шепнула она, — иначе прямо не знаю, что бы со мной случилось.
Дилан наклонился, чтобы снова поцеловать любимую, ее губы были такими горячими и сексуальными, такими возбуждающими, что он едва не позабыл о том ощущении в своем сердце, которое напоминало ему, что его чувства куда значительнее этого поцелуя, больше, чем мгновение страсти.
Внезапно вновь зазвонил телефон. Звук был приглушенным, но настойчивым. Джейн не обращала внимания, но телефон все звонил и звонил. Засмеявшись, она отступила и потянулась к своей сумке.
— Алло?
Дилан уже думал, как бы отговорить ее уезжать, куда бы она ни собиралась. Он улыбнулся, намереваясь попросить ее остаться и погулять по саду, а потом поужинать. Но ее взгляд стер улыбку с его лица.
— Что случилось? — встревожился мужчина.
— Это моя сестра. — Джейн держала трубку, как будто забыла, что с ней следует делать. — Сильви пыталась дозвониться до меня… нашу мать забрали в больницу.
— Мама упала, — сказала Сильви, как только Джейн вышла из лифта.
— Она в порядке? — Джейн обняла сестру.
— Она сломала бедро и сейчас находится в хирургическом отделении.
Джейн попыталась понять, что означает выражение глаз Сильви. Они были затуманены, в их глубине плескалось разочарование. Сестра повела плечами, и Джейн поняла, что здесь есть что-то еще, о чем Сильви пока не говорит.
— Что случилось?
— Она сама выбралась из кровати, — начала Сильви, — она пыталась спуститься вниз и споткнулась. Когда я добралась до нее, она сообщила, что хочет кое-что мне сказать. Вот только она думала, что я — это ты…
Сильви даже не могла взглянуть Джейн в глаза.
— Меня там не было, — выпалила она. Только тогда Джейн заметила, что сестра была одета так нарядно: голубое платье, туфли на каблуках, элегантная прическа.
— Джон пригласил меня в школу, чтобы я рассказала его классу о том, как лучше пользоваться школьной библиотекой и о некоторых малоизвестных фактах, например о десятичной системе Дьюи. Я хотела попросить тебя посидеть с мамой, но ты испарилась, прежде чем я успела это сделать…
