На мгновенье Мари погрузилась в какие-то туманные грезы. Перед глазами вновь встал молодой человек, который с такой страстью назначил ей однажды вечером свидание, чтобы назавтра бежать вместе. И вот теперь, прождав больше года, думала она про себя, ей наконец-то предстоит вновь увидеться с ним. Покажется ли он ей таким же, каким увидела она его впервые в Дьепе, на постоялом дворе своего отца?
Отец Дютертр вырвал ее из грез и вернул к действительности.
— Ах, мадам, — вновь заговорил он, — увы, похоже, слишком поздно уже пытаться отговорить вас от этого путешествия. Вы должны последовать за своим супругом, а с таким галантным и благородным дворянином вы меньше будете страдать от тягот, какие выпадают на долю всех прочих обитателей этого острова! Однако позвольте предостеречь вас против негров, которых вот уже несколько месяцев большими партиями завозят на Мартинику! Все они немного колдуны. Я бы даже сказал, все они в сговоре с дьяволом! И завезли с собою на остров похотливые повадки, которые по причине тамошнего климата могут лишь распускаться пышным цветом! Будьте осторожны! И не заводите себе, подобно большинству колонистов, черных слуг! Не забывайте, что негры — это заблудшие чада Божьи!..
Мари подняла глаза к часам, и разговор с иезуитом как-то враз иссяк. Она ждала Франсуа Фуке, маркиза де Белиля. И желала встретить его одна, без свидетелей…
Святой отец поднялся, приготовившись откланяться.
— Ах, что вы, святой отец! Неужто вы уже собрались меня покинуть?
Иезуит улыбнулся. Взгляд, брошенный мадам де Сент-Андре на часы, отнюдь не ускользнул от его внимания. И к тому же он уже отлично знал, что говорили в Париже об очаровательной супруге генерального откупщика. Не то чтобы молва считала ее особой легкомысленного нрава, одной из тех, кого обычно зовут ветреницами, однако всем было известно, что она не слишком-то холодна с бесчисленными поклонниками, которые проходу ей не дают настойчивыми ухаживаниями. Поговаривали, будто не последним среди них числится и президент Фуке. Он был свидетелем на свадьбе и будто бы имеет куда больше оснований быть довольным юной супругою, чем престарелый генеральный откупщик, который не слишком-то пригож собой и к тому же, как шепотом передавали из уст в уста, на самом-то деле вовсе даже и не может называться мужем юной дамы!
— Мадам, — ответил ей отец Дютертр, — как вы знаете, я недолго собираюсь задерживаться во Франции. А поскольку, вижу, мне так и не удалось убедить вас изменить ваши намерения, то надеюсь вскорости встретиться с вами уже на Мартинике…
Мари сделала глубокий реверанс. Нет, положительно, никакие доводы добрейшего иезуита не могли поколебать ее решимости.
Был какой-то момент, когда Сент-Андре, видя, что компания не слишком спешит назначать его на этот остров, начал уж было подумывать, не просить ли должности где-нибудь еще. Но Мари решительно отговорила его от этой затеи. Она и слышать не хотела ни о каком другом месте, кроме Мартиники. А потому с удвоенными стараниями принялась обхаживать Фуке.
Не успела закрыться дверь за отцом Дютертром, как она тут же позвала Жюли, чтобы сменить туалет. Фуке вот-вот должен был появиться, а уж ей ли было не знать, как восхищается президент ее плечами, блеском бриллиантов на перламутровой коже…
Она была уже вполне готова, когда доложили о визите маркиза. Мари спустилась в гостиную — не спеша, но с приветливой улыбкой на устах.
— Ах, дражайшая мадам! — воскликнул президент при ее появлении. — Вот вы и покидаете нас! Стало быть, этот визит в некотором роде прощальный…
— Любезный маркиз, — как-то вкрадчиво возразила она, — сдается мне, вы слегка лукавите. Что-то подсказывает мне, будто вы пришли вовсе не прощаться… А получить обещанное вознаграждение…
Подобная бесцеремонность несколько смутила Фуке.
— Я никогда не посмел бы так прямо сказать вам об этом… — признался он. — А ваш муж, он дома?
— Вот он-то как раз и вправду наносит прощальные визиты всем своим парижским друзьям. Так что не думаю, чтобы мне удалось увидеться с ним раньше завтрашнего утра.
— Так вы одна, предоставлены себе вплоть до завтрашнего утра! Не может быть?!
Он подошел к ней и уже было обнял за плечи. Но она с любезной улыбкой отстранилась и заметила:
— Да нет, вовсе не предоставлена себе. Я еду нынче вечером на бал к Никола де Байелю, вы ведь знакомы с ним, это парижский купеческий старшина. Возможно, мы могли бы там встретиться…
— Боюсь, это невозможно, — ответил Фуке. — Мне необходимо отправить с кораблем, который доставит вас на острова, указания нашей компании и придется трудиться над ними всю ночь…
Мари усадила его в кресло, в котором совсем недавно сидел отец Дютертр.
— Кстати, у меня только что был отец Дютертр, — заметила она. — И вообразите, он пытался отговорить меня от путешествия на Мартинику, забавно, правда?
— Ах, Мари, почему он не пытался сделать этого раньше! Если бы вы знали, как мне будет вас недоставать!
— Помолчите, сударь. Вы быстро утешитесь. Впрочем, хоть вы уверяли, будто любите меня, я никогда не подавала вам ни малейшей надежды! Кто знает, может, именно благодаря тому, что я не давала вам оснований надеяться на взаимность, компания и предоставила наконец господину де Сент-Андре столь долгожданную должность…
— Ах, неблагодарная! — рассмеявшись, бросил Фуке. — Вот уж неблагодарная! Из-за вас я совсем потерял голову. Неужели вы и вправду ничего не помните? Вы позволили мне поцеловать это плечико, это ваше белоснежное соблазнительное плечико, а не успел я прикоснуться к нему губами, тотчас же поспешили вложить мне в руку перо… И мне пришлось подписать назначение, дабы заслужить право на еще один поцелуй…
— Вот за этим-то поцелуем вы и пожаловали…
— Так что же, намерены ли вы выполнить свое обещание?
— Я всегда плачу свои долги…
Фуке вскочил с кресла. Он весь дрожал. Царившее в особняке безмолвие, уверенность, что Сент-Андре не вернется раньше завтрашнего утра, благосклонность Мари — все это возбуждало в нем страстное желание, которого он был не в силах сдержать.
Юная дама заметила его волнение, пылающее лицо, лихорадочно задрожавшие руки.
— Позвольте же, — тяжело дыша, пробормотал он. — Вы ведь обещали мне свое плечико! Так дайте мне его поцеловать!
Шаловливым жестом она слегка оттянула вниз ткань уже и без того изрядно декольтированного платья и, оголив круглое плечико, проговорила:
— Не мешкайте же, сударь, и помните, что я пообещала вам всего один поцелуй!
Фуке нагнулся, приник губами повыше того места, где задержался розовый пальчик Мари, но внезапно резким движением схватил ее за талию и прижал к груди. Это крепкое объятие, куда более здоровое и мужественное, чем объятья супруга, возбудило ее и заставило задрожать от любовного желания.
По-прежнему смеясь и жеманно кокетничая, она проговорила:
— Я же просила вас не мешкать, сударь. А вы не торопитесь и теперь уже сами будете моим должником!
Он крепко прижимал ее к себе, и Мари подумала, что ей никак не удастся освободиться из его объятий, иначе как вырвавшись силой, а она не могла позволить себе поступить нелюбезно с таким галантным кавалером, как Фуке, который к тому же исполнил самое заветное ее желание.
— Послушайте, дражайший маркиз, — ласково проворковала она. — Вы, видно, совсем запамятовали, что я только что имела разговор весьма серьезного свойства с отцом Дютертром! И он сидел на том же самом месте, что и вы! Что подумал бы он обо мне, видя, как вы рискуете опорочить мое доброе имя?
Фуке по-прежнему молча покрывал поцелуями ее шею, подбородок, лоб и щеки. Он попробовал было добраться и до ее губ, она уклонилась, но игриво и без всякой резкости.
— Будьте же благоразумны! — умоляла она его. — Да будьте же, наконец, благоразумны! Поглядите, вы сотрете мне пудру, помнете платье! А вдруг кто-нибудь войдет? А вдруг нас застанут?
— Но послушайте, милая, разве не вы же сами сказали мне, что Сент-Андре не вернется раньше утра? И разве вы не отпустили уже своих слуг?
Внезапно Мари напряглась, будто прислушиваясь к какому-то шуму, который различала только она одна. Заметив этот встревоженный взгляд, Фуке тут же выпустил ее, отошел в сторону и принялся взбивать свои кружевные манжеты, изо всех сил стараясь прийти в себя.
— Я так испугалась, — солгала она. — На Жюли нельзя полностью полагаться. Не удивлюсь, если Сент-Андре поручил ей шпионить за мной…
Он окинул ее пылким взглядом, все еще не справившись с острым приступом любовного желания, которое разожгли в нем прикосновения к ее соблазнительному телу.
— Что ж, Сент-Андре вполне можно понять, — проговорил он. — Вы самое восхитительное создание, какое мне доводилось видеть за всю мою жизнь!
