Почему, в конце концов, человека должны так ценить только за то, что он берет ответственность за собственных детей на один уикенд из четырех? И даже при этих условиях он не посвящает им все время, а вместо этого нанимает няньку, а сам ходит на званые обеды и купается в восхищенных взглядах своих родственниц. Тот еще папочка!
Она вспоминала, как ее собственный отец делал то же самое - оставлял их с бабушкой, а сам уходил под предлогом встречи с каким-то своим партнером по бизнесу.
- Талла, я рассказала Солу о коттедже, который ты вчера смотрела. Талла просто влюбилась в этот коттедж, - объяснила она остальным. - Это...
- Об этом сейчас не может быть и речи, - быстро оборвала ее Талла. - И вообще, это непрактично.
- Иногда не мешает быть немного непрактичным, ведь фантазия, мечты так нужны, - донеслись до нее слова Сола. - В конце концов, благодаря этому мы становимся людьми.
Талла почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки. Но когда она взглянула на него, чтобы опровергнуть его слова, он смотрел не на нее, а на Оливию.., а та откровенно улыбалась ему в ответ.
У Таллы разболелась голова. Она почувствовала усталость, ей показалось, что она окружена непробиваемо плотным кольцом родственников и почти физически ощущает тесную связь между ними.
- Когда Луиза заканчивает занятия в университете? - будничным тоном спросил Сол у Дженни.
Талла даже вздрогнула от удивления и отвращения - ей было противно слышать, с какой беспечностью Сол спрашивает Дженни о ее дочери, которая почти на двадцать лет младше его самого. Она уже знала, что девушка была сильно привязана к Солу, и увидела, как неуютно почувствовала себя Дженни. Прежде чем ответить, она взглянула на мужа, а потом тихо сказала:
- Официально ей учиться еще несколько месяцев, хотя она сказала, что может приехать домой и раньше. Очевидно, когда занятия кончаются, им дают время для подготовки к экзаменам.
Дженни было неловко обсуждать дела дочери с Солом, и ничего удивительного. Талле оставалось лишь удивляться выдержке Дженни и поразительному высокомерию Сола, его явному пренебрежению родительскими чувствами Дженни и Джона.
В конце концов обед завершился. Джон и Дженни поднялись, чтобы распрощаться. Вскоре после этого, отказавшись выпить последнюю чашечку кофе, Сол тоже объявил, что ему пора домой.
Каспар вызвался проводить его, и, как только они вышли, Талла последовала за Оливией на кухню, чтобы помочь ей вымыть посуду.
- Какой милый этот Сол, - тепло сказала Оливия, начав загружать посудомоечную машину. - Я так надеюсь... - Она умолкла, заметив выражение лица Таллы. - Тебе он не нравится, правда? - тихо спросила она подругу.
- Прости меня, Оливия, - извинилась Талла. - Нет, не нравится. Я знаю, он твой кузен, член твоей семьи, но... - Она набрала больше воздуха и подняла голову, усилием воли заставив себя посмотреть в глаза Оливии, на лице которой был написан страх. - В нем все то, что мне не нравится в мужчинах. Я знаю, что ты.., что ты с ним... - Она смущенно покачала головой. - Я хочу сказать.., ну, ты только посмотри, как он сегодня бросил своих детей ради того, чтобы прийти сюда. Человек, который так поступает, не заслуживает быть отцом. Он...
- Талла... - услышала она голос Оливии. Подруга напряженным голосом пыталась предупредить ее, но было слишком поздно. Талла проследила за ее взглядом и, обернувшись, увидела в дверях Сола. Он был в ярости.
- К вашему сведению, единственная причина, почему я "бросил" своих детей, как вас неверно информировали, - это приглашение Оливии...
- Сол, - умоляюще протянула Оливия. - Талла не имела в виду.., она не понимает...
- Наоборот, я все прекрасно понимаю, - резко возразила Талла.
- Я вернулся, чтобы уточнить, можно ли мне будет оставить Мег у вас в понедельник на ночь, - сказал Сол Оливии, совершенно игнорируя Таллу.
- Конечно, Каспар заберет ее из школы и привезет к нам.
Сол повернулся, чтобы уйти, но потом заколебался, обернулся и уничтожающе посмотрел на Таллу.
- Надеюсь, что в своей работе вы окажетесь более прозорливой и ответственной, чем в суждениях о мужчинах, - холодно сказал он ей. - В противном случае...
- В противном случае что? - вскинув голову, с вызовом произнесла Талла. Вполне вероятно, что он выше ее по статусу в компании, но, слава Богу, он работает в другом отделе.
- Мне надо идти, Ливви, - сказал Сол, проигнорировав вопрос Таллы. - Я обещал Бобби вернуться раньше двенадцати. Они с Люком хотят погостить у тети Руфи и Гранта, пока те не улетели в Бостон.
- Да, я знаю, - ответила Оливия. - По-моему, это чудесно, что Руфь и Грант договорились проводить по полгода то на ее родине, то на его.
- Решение, достойное Соломона, - согласился Сол с улыбкой. Но улыбка его улетучилась, едва он повернулся к Талле и резко и напряженно кивнул ей, а потом кратко пожелал обеим дамам доброй ночи.
Талла едва дождалась, пока за спиной Сола захлопнулась дверь, и хрипло спросила:
- Ливви, ты не станешь возражать, если я лягу спать? У меня немного разболелась голова...
- Конечно, конечно, иди, - подбодрила ее Оливия. Талла понимала, что ее враждебность по отношению к Солу смущала подругу, но все равно не могла ни извиниться, ни сказать, что берет свои слова обратно.
Час спустя, прильнув в кровати к Каспару, Оливия сонно пробормотала:
- Никак не могу понять, почему Талла так враждебно настроена к Солу. Он и в самом деле самый приятный человек, какого только можно встретить. Дядя Хью всегда говорил: это просто здорово, что Сол решил пойти в промышленность, ведь он, несмотря на всю его квалификацию и профессионализм, не обладает таким агрессивным, жестким нравом, который необходим, чтобы взобраться на вершину адвокатской карьеры, У Люка это есть, конечно же, и...
- Гм, мне тоже кажется, что она его недолюбливает, - согласился Каспар и поцеловал жену в макушку, а потом бодро добавил:
- Просто тебе не стоит рассматривать его как потенциального отца детей Таллы, раз уж ты решила, что она мечтает о детях. - Эта мысль развеселила его, и у него вырвался смешок.
- Сол и Талла... Вряд ли из этого что-нибудь получится, - улыбнулась Оливия.
- Папочка...
- Что, дорогая? - ответил Сол и, нагнувшись, откинул прядку со лба младшей дочери. Она заплакала во сне: ей привиделся кошмар - один из тех, что начали ей являться, пока она находилась в Америке с Хиллари и ее новым мужем. Сол успокоил дочурку и нежно посмотрел на нее при мягком свете ночничка, ожидая, когда она закончит начатую фразу.
- Ты никогда больше не уйдешь и не бросишь нас?
Солу едва удалось преодолеть в себе желание выхватить ее из кровати и крепко прижать к себе.
- Ну, иногда мне нужно выходить по делам, - спокойно и как само собой разумеющееся ответил он, - а иногда и ты уезжаешь, когда наступает время возвращаться к мамочке. Но я обещаю тебе, что никогда надолго не уйду от тебя, крошка.
- А я должна уезжать к маме, если я этого не хочу?
У Сола защемило сердце.
Он изо всех сил старался как можно лучше объяснить детям, что они принадлежат Хиллари так же, как и ему, и что она любит их и желает их видеть. Двое старших, Роберт и Джемайма, это понимали, хотя и страстно выражали свое желание остаться с отцом. А Мег оказалась гораздо трудней объяснить, что мать принимает участие в ее воспитании не потому только, что это ее законное требование. Сол был уверен, что на определенном жизненном этапе все трое детей захотят общаться с матерью. Если же он одобрит их нежелание видеться с нею, то окажется виновным в разрушении эмоциональных связей детей с матерью. Он считал, что со временем дети обвинят его в том, что он позволил им принять решение, которое они в силу своего юного возраста не были готовы принять. И поэтому он терпел такие муки ради детей, стремясь к тому, чтобы развод с Хиллари и последовавшие за ним опекунские соглашения как можно меньше травмировали детей. И все же он не скоро забудет звонок от Хиллари. Она позвонила ему три месяца назад и истерически потребовала, чтобы он немедленно прилетел в Америку и забрал детей, потому что они разрушают ее брак с новым мужем, предложившим ей выбирать между ним и детьми от первого брака.
Зная Хиллари, можно было не сомневаться, что она выберет нового мужа. К тому же она никогда не была хорошей матерью. Они поженились как-то стремительно, толком не зная друг друга. Сол до сих пор испытывал чувство вины оттого, что, видя, какой не подготовленной к материнству оказалась Хиллари, как раздражают ее двое маленьких детей, все же поддался ее желанию родить третьего, чтобы восстановить разрушающийся брак. Однако, в отличие от Хиллари, Сол никогда не сожалел, что у него есть Мег. Малышка никогда не узнает, что оказалась последним гвоздем, вбитым в гроб развалившегося брака ее родителей.
- Я не хотела иметь детей! Я не люблю детей! - обрушилась на него Хиллари во время одного из частых скандалов.
