Джулия опять посмотрела на нее. Лили сунула руки в карманы, высоко подняв плечи, так что впереди образовалась глубокая впадина. Но эти защитные средства не могли скрыть ее учащенного дыхания.
Уже начавшая развиваться грудь так не вязалась с ее костлявыми плечами и тощими ногами. «Она уже больше не ребенок, — с грустью подумала Джулия. — Но еще и не женщина».
— Так в чем же дело? — спросила она. Может, какие-то нелады в школе, с кем-нибудь из подружек. Ничего другого, вероятно.
Лили посмотрела матери прямо в глаза.
— Я хочу уехать и жить в Леди-Хилле.
От потрясения Джулия не могла собраться с мыслями.
— Что?
— Сейчас как раз подходящее время, — четко сказала Лили. — Мне не придется переходить в другую школу. Наоборот, это будет правильно понято. Элизабет тоже переходит.
Джулия тяжело опустилась на диван у края стола. Лили все уже обдумала. Видно было, что это решение не импульсивное, что это сказано не для того, чтобы досадить Джулии.
— Но ты живешь здесь, Лили.
Лили склонила голову набок, как бы приглядываясь к матери. Джулия поняла, что девочка приняла решение, но было в этой позе что-то еще. Жалость? Сочувствие? Интересно, смотрела ли она сама когда-нибудь так на Бетти? Лили сознавала свою силу, и от этого Джулия вся похолодела, чувствуя беспомощность и весь ужас своего положения. Она вспомнила, как пришло осознание собственной силы в подобной ситуации. Конечно же, этим она сокрушила Бетти.
— Ты не можешь поехать в Леди-Хилл. Ты живешь здесь, со мной.
— Но я хочу. Я знаю, что раньше не могла, когда Александр был там один с миссис Тови. Но теперь там живет Клэр. Она провела там все прошлое лето. Она…
Джулия протянула руки, пытаясь отстранить от себя этот образ.
— Они не женаты, Лили.
— Но они могут пожениться.
Джулия вскочила на ноги. Наверно, у нее на бедре будет синяк, так сильно она прижималась к углу стола, когда сидела. У нее болело все тело: грудь, горло, живот и даже глаза.
Она словно видела комнату Джесси. Суконное покрывало на софе и апельсины в голубой вазе. Бетти, поднявшаяся навстречу ей, когда она была уже побеждена.
— Ты говорила уже об этом с Александром?
— Он сказал, что мне следует поговорить с тобой. Папа справедливый человек.
Джулия почувствовала, как внутри у нее закипает гнев, направленный против Александра. «Справедливый», с этой новой, уютно устроившейся там любовницей, которая будет рада присматривать за Лили, ездить с ней на спортивные праздники и аплодировать ей в школьных спектаклях, потому что это еще крепче привяжет к ней Александра.
«Справедливый отнимает у меня дочь».
Джулия в душе ненавидела свою чисто ребяческую несдержанность и ревность, но осознание собственного бессилия лишь подлило масла в огонь и вызвало у нее еще более неистовое желание бороться.
— Я не позволю тебе уехать, — тихо сказала она.
Лили протянула руку. Не к Джулии, а делая общий жест, обводящий комнату. Они обе посмотрели на пустой экран телевизора и пустое кресло, длинный диван с пухлыми подушками и небрежно брошенные дневные газеты.
— Тебя здесь нет. Ты никогда здесь не бываешь. Тебе проще.
Джулия неверными шагами подошла к девочке и обхватила ее за угловатые плечи. Тело Лили напряглось, готовое оказать сопротивление.
— С этого дня я буду здесь, Лили, если ты именно этого хочешь. Я продам магазины… — Слова сорвались с языка. Теперь она просила, умоляла, но знала, что слишком поздно.
Лили отступила назад, глядя на нее спокойным взглядом, столь характерным для Александра.
— Я хочу уехать. Я хочу уехать с папой и Клэр.
Чистый высокий голосок девочки ударил Джулию больнее, чем лезвие ножа, и был холоднее стали.
— Ты должна жить со мной.
— Что это будет за жизнь, если ты меня принудишь к этому?
Ужасная, безжалостная прямота юности и силы. Той силы, которой когда-то обладала и она сама. Жизненный опыт отнял эти силы и дал взамен лишь способность переносить боль. Лили была не по годам взрослой, но все, что ей суждено будет перенести, еще впереди. И Джулии было так жаль ее, себя и Бетти, что даже перехватило дыхание. Из глаз медленно побежали слезы.
— Лили… Прости меня. За все, что я сделала для тебя и что не смогла сделать. Я не хотела тебе зла, я думала, что все будет иначе. Мне следовало бы знать, что нужно делать.
— Прости и ты меня, Джулия. Но так будет лучше, я уверена. — И Лили удалилась к себе. Джулия знала, что девочка отчасти играет. Она даже делала те же движения, что и на репетиции. У нее было даже это преимущество, в то время как Джулия пребывала в состоянии шока.
Джулия хотела сначала побежать за ней, схватить и сжать в своих объятиях, но она была уже слишком большой, чтобы можно было взять ее на руки. Джулия хотела показать ей, что может любить иначе, но поздно было что-либо изменить.
Дверь закрылась, и Джулия осталась одна, оглядывая комнату невидящим взглядом, бессильная перед лицом неизбежности. Она налила себе виски, хотя ей совсем не хотелось пить, и выпила, глядя вниз, на темный сад, затем поднялась по лестнице наверх. У Лили свет уже был выключен, а дверь заперта, и, постояв немного под дверью, Джулия ничего не услышала.
Она легла в постель, но спать не могла. Все сделанные ею ошибки по отношению к Лили сейчас, в тишине ночи, навалились на нее с удвоенной силой. Ее нетерпение обернулось жестокостью, а чрезмерная озабоченность пренебрежением. В хаосе собственной вины Джулия цеплялась за единственное утешение — очевидность того, что с Лили все в порядке. Девочка была упрямой и решительной и знала, чего хочет. Она добьется своего, как это сделала в свое время Джулия.
И лишь значительно позже, когда эти мысли стали расплываться и тускнеть, Джулия пришла к выводу, что жизнь сложна и в ней трудно что-нибудь изменить.
Утром стало ясно, что Лили способна быстро все забывать. Как обычно, она наскоро проглотила завтрак, собрала школьные вещи и на ходу чмокнула Джулию. Как только она ушла, дом, казалось, стал каким-то неуютным и ветхим. Джулия распахнула окна, но тяжелая атмосфера по-прежнему наполняла комнаты. Она пошла позвонить Александру. Весь ее гнев и горечь были направлены против него. Это он вдохновил Лили на подобное решение.
— Ничего подобного, — сказал Александр. — Это была ее личная инициатива.
— Но вы, вероятно, обработали ее. Ты и Клэр.
— Клэр не позволила бы себе ничего подобного.
«Нет, разумеется, нет. Она слишком хороша, слишком добропорядочна. Но я знаю, чего она добивается. Она хочет заполучить тебя, а Лили — это часть тебя. Она не так глупа, как кажется, эта Клэр».
— Я не позволю ей уехать, Александр.
Последовала пауза. Затем Александр сказал:
— Но ведь это было частью нашего соглашения, разве не так? Когда Лили станет достаточно взрослой, она сама сделает выбор.
«О да. Но я никогда не думала, что она выберет не меня. Даже зная ее строптивость, я считала, что она принадлежит мне как нечто само собой разумеющееся».
Гнев Джулии прошел, а с ним и необходимость оправдываться.
— Я люблю ее.
— Мы оба ее любим.
Они прислушивались к тому волнению, которое звучало в их голосах и улавливалось даже на расстоянии, а затем Александр сказал:
— Я приеду, и мы поговорим. Жди меня к обеду.
Клэр была на кухне. Уловив аромат кофе и гренок, он пошел туда.
— Это Джулия.
Клэр резко подняла голову. На ней была желтая блузка, яркость которой подчеркивала светлый цвет ее глаз и волос. Она посмотрела на Александра, но ничего не сказала.
— Она очень расстроена. Лили сообщила ей, что хочет переехать жить сюда.
— Бедная Джулия!
Александр подошел к ней и привлек к себе. Он уже привык к Клэр, они прожили вместе полтора года. Она не подстегивала его и не требовала вознаграждения. Имела добродушный характер, а ее предупредительность была залогом спокойной жизни. Он гладил волосы Клэр, глядя в окно. Перед ним расстилалась длинная панорама парка и виден был угол загона, где стоял Марко Поло.
— Я собираюсь сегодня навестить ее. Нужно, чтобы все было сделано должным образом. Ради Лили, да и всех нас. — Он перевел взгляд на лицо Клэр. — Ты ведь не возражаешь, чтобы сюда переехала Лили, если она, конечно, действительно этого хочет?
— Разумеется, нет. Ты это и так знаешь. Я ей не мать, но могу позаботиться о ней.
Александр наклонился и поцеловал ее. Клэр улыбнулась и подошла к кофеварке, чтобы налить ему еще чашку кофе.
Когда Александр собрался ехать, она вышла вместе с ним во двор и проводила его до автомобиля. Он еще раз поцеловал ее и отъехал, не оглядываясь и махая в окошко рукой. Клэр неподвижно стояла на месте, глядя ему вслед. Солнце так слепило ей глаза, что на них выступили слезы.
Клэр хотела выйти замуж за Александра, но он не делал ей предложения. Ей хотелось бы думать, что это еще может случиться, но она не верила, что, взвалив на себя ответственность за свою дочь, он сможет принять какое-то решение. Сама она тоже не могла ему этого предложить. Это было несвойственно Клэр.
