— Что же, ваша мечта вполне осуществима. Вот издадим вашу книгу, она разойдется большим тиражом, это принесет вам немалые деньги. Купите себе карету и будете разъезжать, улыбаясь поклонникам.
— Это невероятно! Впрочем, я ведь пишу не из-за денег.
— Разумеется, не из-за денег, — сказал Алексей Борисович. — Такие прекрасные стихи ни за какие деньги написать нельзя.
Дашенька смутилась и опустила глаза.
Мимо пробежал мальчик с сумкой, полной газет:
— Господа, купите газету! — громко кричал он. — Последние новости. Новая жертва маньяка! Оппозиция требует отставки генерал-губернатора! Государь-император возвращается из Америки! В Плещеевом озере поймали щуку, которой больше трехсот лет! Господа, купите газету! Новая жертва маньяка!..
— Какой ужас! — прошептала Даша. — Он снова кого-то убил.
— Да, ужасный злодей! Жестокий и хитрый. Всю Москву в страхе держит.
Даша вдруг остановилась и оглянулась назад.
— Что с вами, Дашенька? — спросил Алексей Борисович.
— Со мной? Ничего.
— Вы побледнели, — заметил писатель.
— Побледнела?.. Возможно… Вы правы. Как неприятно, как скверно, что я снова об этом вспомнила, — произнесла Даша отрешенно.
— Я не понимаю. О чем вы?
— Мне кажется, он преследует меня.
— Маньяк?
— Да, Алексей Борисович. Наверное, я поддаюсь панике, но последние три дня мне кажется, что кто-то следует за мной по пятам.
— Ничего удивительного, — спокойно сказал писатель. — Когда в городе орудует этакое чудовище, когда почти каждую неделю сообщают о новой жертве, да еще все это так подогревается прессой… Вы живете совсем одна, Дашенька?
— Да, — ответила девушка. — Я совсем одна в этом огромном городе. Два года назад я уехала из своего маленького городка. С тех пор как умерли мои родители, я стала там никому не нужна.
— А братья, сестры?
— Есть. Но все они не особенно любят меня. Им отчего-то очень не нравится мое увлечение поэзией.
— Такое случается часто. Это потому, что вас не печатали. Вот издадим вашу книгу, и тогда, увидите, все станет по-другому. А здесь? Здесь разве у вас нет друзей?
— Скорее всего нет. Есть, правда, ребята из клуба, но у них своя жизнь, свои друзья, семьи. К тому же сама я не очень общительная. Застенчива что ли. Душа моя стремится к одиночеству. Я подолгу люблю быть одна. Размышлять, читать, сочинять. Но только не сейчас. Сейчас мне страшно. Я сама не пойму, что происходит со мной.
— И у вас нет поклонников? Ведь вы очень красивая девушка.
— Спасибо… Ухаживания мужчин не радуют меня отчего-то. Порой даже раздражают. Не знаю почему. Очевидно, еще не нашелся тот человек, который бы до конца понял меня.
— Но он обязательно найдется! Вот увидите! Издадим, Дашенька, вашу книгу, и у вас сразу появятся друзья. А маньяка бояться совершенно не стоит. Москва — очень большой город. Вероятность того, что он нападет именно на вас, слишком мала.
— Как вы умеете обнадеживать. То же самое и я твержу себе. Бояться нечего. Вероятность ничтожна. Но страх сильнее меня. Вы знаете, ведь раньше я никогда ничего не боялась. В детстве я жила в деревне, и окна нашего дома выходили прямо на деревенское кладбище. И я часто поздно вечером, в темноте, пробегала через него и не испытывала ни малейшего страха, но теперь… Тяжелые предчувствия мучают меня. Я постоянно ощущаю чей-то взгляд у себя за спиной.
— Ну, это уж совсем ни к чему. А знаете что, Дашенька? Я живу сейчас вон в том доме. В квартире, которую я занимаю, есть еще одна свободная комната. Поживите пока там.
— Что вы, что вы! — запротестовала Даша. — Это ведь неудобно.
— Отчего же неудобно? Дом этот — теперь гостиница. Вы поселитесь в отдельной комнате, по соседству со мной. Я здесь вместе с супругой. Она будет очень рада. Я ведь целый день занят. А она тоскует. Хоть вы немного развлечете ее. К тому же у меня скоро будут гости, и вы могли бы ей очень помочь. Да и нам с вами нужно еще многое обсудить.
— Нет, нет, спасибо, Алексей Борисович, — совсем растерялась Даша.
— Пойдемте, пойдемте! Я познакомлю вас с Викторией Сергеевной. Да ведь вы знакомы уже! Пойдемте и будьте уверены, она уж точно сумеет вас уговорить.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
О СМЕРТНОЙ КАЗНИ, МОНАРХИИ И ЛЮБВИ
Вечер. Уже давно знакомая нам небольшая квартира в доме на улице Гиляровского. Прошу простить меня, дорогой читатель, за столь часто повторяющиеся убогие картины и декорации. Быть может, вы предпочитаете простор — роскошные залы, много света, высокие потолки, ковры и старинную мебель, но что поделаешь, если так много событий этого странного, на мой взгляд, повествования происходит именно в этих маленьких комнатенках… Впрочем, просторные залы и роскошная обстановка у нас еще, кажется, впереди…
У Алексея Борисовича гости — его старые друзья и знакомые: Михаил Андреевич Прошин, директор Саранского конезавода, уже несколько дней назад в состоянии полного отчаяния приехавший в Москву вместе со следственной группой в поисках следов пропавшего жеребенка и также по некоторым сугубо личным делам; пренепременно Вадим Никитович Прыгунов — статский советник, помощник генерал-губернатора, а также князь Григорий Андреевич Сокольский — человек богатый и очень известный в городе, и молодая девица по имени Даша, подающая надежды поэтесса и страстная поклонница творчества господина Борина, которая, несмотря на невероятное свое стеснение, безумно счастлива оказаться в обществе столь знаменитых людей.
Временная хозяйка этой квартиры, Виктория Сергеевна Борина, тоже, несомненно, присутствует здесь. Вечеринка в самом разгаре. Первый бокал был поднят более часа назад. За это время мужчины успели уже достаточно поболтать, выпить и закусить.
— Пьем за наших удивительных и прекрасных дам! — крикнул Григорий Сокольский. — Это, правда, уже говорилось. Но такой тост можно и повторить.
— Да, женщины — это все! — заметил Вадим Никитович и выпил. — За прекрасный пол! Уф!
— Хорошо говоришь, Вадим, — едва пригубив свой бокал, сказала Виктория Сергеевна. — Но не кажется ли тебе, что за этим столом не хватает как минимум еще одной особы прекрасного пола?
Алексей Борисович невольно взглянул на Прошина и заметил, как побледнел тот при этом вопросе.
— Да, Вадим. Мне кажется, Вика права, — развил тему писатель. — Не думаешь ли ты обзавестись семьей? Ведь ты это имела в виду, дорогуша?
— Разумеется.
Прыгунов тяжело вздохнул.
— Нет, — ответил он. — Жениться я пока не собираюсь. Да и не на ком мне жениться.
— Ну это ты брось! Такому роскошному мужчине, статскому советнику, человеку, хорошо обеспеченному, и не на ком жениться?
— Да куда ему жениться на старости лет, — цинично заявил князь Григорий Андреевич. — Лысина уже сколько лет светится.
— Ну, Григорий, это ты зря, — вступился за друга писатель. — Это ты нашего Вадима Никитовича обижаешь просто.
— Да, очень обидны слова твои, — шутя согласился Прыгунов. — Я, между прочим, еще в отличной форме. Вот только найду такую жену, как у Сокольского, и тогда…
— Ладно, не подкалывай, — всерьез обиделся князь. Это был высокий и невероятно худой человек невзрачной внешности с небольшими хитрыми глазками и уставшим от постоянного пьянства лицом. Алексей Борисович был знаком с ним уже очень давно. Они когда-то вместе учились и даже жили в одной квартире. Фамилия у нынешнего князя тогда была другая — Круглов. Писатель не виделся с бывшим соседом уже много лет. Знал лишь, что в конце своего студенчества Григорий женился на их общей знакомой Нине Сокольской, девушке полной и некрасивой, которую, разумеется, никогда не любил, но женитьба на которой позволила ему в те времена остаться в Москве. После учебы ушел куда-то в коммерцию и из поля зрения друзей исчез, но объявился через несколько лет уже под другой, довольно известной фамилией. Карьера его была ясна. Жена попалась хоть и неказистая, но с родословной. Деньги у него были, и во время больших перемен он без особого труда сменил фамилию Круглов на Сокольский, и вот он уже почти полноценный дворянин — Григорий Андреевич, князь. Не чуждался он и политики — сделался убежденным монархистом. Монархия дала ему все — богатство, положение, титул. Но в последнее время по Москве ходили упорные слухи, что князь Сокольский вдруг примкнул к так называемой оппозиции и замечен в числе заговорщиков. Говорили, что именно он метит на должность московского генерал-губернатора. Сам князь Григорий Андреевич эти слухи, разумеется, опровергал.
— Сокольский, между прочим, — продолжал князь, — как все нормальные люди, женился больше двадцати лет назад.
— Да, повезло Сокольскому, — не унимался Прыгунов. — Кстати, где наша многоуважаемая Нина Васильевна?