Джейн смотрела, как Сильви, наклонившись вперед, читает вывеску.
— Боже мой, — прошептала Сильви.
— Разве это не восхитительно? — спросила Джейн.
— Мы вот-вот примем самое важное решение в жизни нашей матери, а ты затерялась в прошлом? — спросила Сильви.
— Она — не прошлое, — ответила Джейн.
— Не делай этого, — попросила Сильви, когда показалась палатка и Джейн начала нажимать на гудок. Хлоэ с Моной вскочили со своих стульев и начали махать руками. Сердце Джейн наполнилось гордостью, хотя Сильви схватилась за сиденье — как будто она каталась на самом страшном в ее жизни аттракционе, который вот-вот сделает мертвую петлю.
— Поздно, — сказала Джейн, — они нас видели.
Сильви сидела спокойно, глядя на Хлоэ, как будто ее вдруг ослепили фарами.
— Она выглядит совсем как ты, — прошептала она, — действительно как ты.
И в какой-то момент Джейн подумала, что Сильви видит девочку не в первый раз.
— Иди и познакомься со своей племянницей, — сказала Джейн.
Хлоэ и Мона скакали вокруг палатки, организуя радостную встречу.
— Ты видела новую вывеску? — спросила Хлоэ.
— Да, здорово, — ответила Джейн. Взглянув вверх, она заметила видоизмененного дельфина. — И акула просто отличная.
— Только ты знаешь всю историю целиком, кроме Моны, конечно.
— Ага, Зик — акула в шкуре дельфина, — заявила Мона.
— Я бы хотела до него добраться, — сказала Джейн.
Они стояли близко друг к другу, улыбаясь. Потом, гордая и счастливая, Джейн повернулась. Сильви смотрела на Хлоэ. Взяв ее за руку, Джейн втянула молодую женщину в круг.
— Девочки, это моя сестра, Сильви, — представила Джейн свою спутницу. — Сильви, познакомься, это Хлоэ и Мона.
— Ваша сестра печет лучшие в мире пироги, — воскликнула Хлоэ.
Сильви замерла на месте, словно она играла в какой-то пьесе и забыла слова. Она слабо улыбнулась, быстро взглянув на Джейн:
— Да, это точно.
— Скоро мы обе сильно растолстеем, — сказала Мона, указывая на пустую полку, где когда-то стояли пирожные.
— Да, мы просто не можем сопротивляться, — подхватила Хлоэ, — Джейн, мы так съедим весь товар!
— Не волнуйтесь об этом, — улыбнулась Джейн. — В следующий раз я испеку парочку с вашими именами на корочке.
— Она и правда так делает, — рассмеялась Сильви. — Пишет имена людей прямо на пирожных.
— Или находит отличные символы, которые понятны только этим людям, — сказала Хлоэ. — Пару недель назад, когда мы все считали, что Зик нормальный парень, она испекла пирог с акулой. Но обычно на них бывают разные красивые яблоки или цветы… а на прошлой неделе звезды.
— Мне понравилось там, где был домик, — заметила Мона, — со звездой в окошке.
— Звезда на чердаке? — спросила Сильви.
Хлоэ вздохнула:
— Откуда вы знаете о моем сне?
— Я ей сказала, — объяснила Джейн.
Они посмотрели друг другу в глаза. Джейн видела, как проносятся мысли Хлоэ, та понимала, что для Джейн это важно, раз она даже сестре все рассказала. Если бы Хлоэ только знала, Джейн едва сдерживала свои эмоции, знакомя дочь со своей сестрой. Ее кожу покалывало, как будто у нее поднималась температура. Ей так сильно хотелось рассказать правду, чтобы Хлоэ узнала, что Сильви ее тетя.
— Красивая метафора, — одобрила Сильви. — Очень интересная. Наверное, учителя тебя любят.
Хлоэ хмыкнула:
— Если бы. Учитель биологии ненавидит меня, потому что я отказываюсь резать лягушек. Учитель английского думает, что я сумасшедшая, потому что, когда я делала мою четвертную работу по Диккенсу, я сравнила детские дома викторианской Англии со способами «контроля животных» в современной Америке — и то и другое — это варварство!
— Да, Хлоэ постоянно борется за права животных, а еще мы обе очень интересуемся книгами, в которых есть сироты, — добавила Мона.
— Простите? — переспросила Сильви.
— Моя мать умерла, а родная мама Хлоэ бросила ее.
Сильви замолчала. Ее руки были скрещены на груди, она была похожа на учителя, который вот-вот обратится к классу. Джейн показалось, что что-то попало ей в горло. Она закашлялась, смотря в сторону, мечтая рассказать Хлоэ о том, что она чувствует на самом деле… Но Сильви сделала это за нее.
— Я знаю одного человека, — спокойно сказала Сильви, — она отдала ребенка на усыновление. Это был самый трудный поступок в ее жизни. И хотя я не могла прочесть ее мысли, одно я знаю точно: она бы никогда не бросила ребенка. Никогда. Если я чему и научилась за все годы своего пребывания на должности библиотекаря, так это тому, что вещи не всегда такие, какими они кажутся. Литература существует для того, чтобы нам это доказывать.
— Не так, как кажется, — повторил Хлоэ. — То есть ты хочешь сказать, что…
— Что возможно, она отдала тебя не по своей воле.
— Возможно, ее заставили, — предположила Хлоэ.
Сильви кивнула:
— Если говорить гипотетически, такое кажется вероятным.
Джейн стояла рядом. Голос Сильви был таким строгим, как будто она читала лекцию. Обе девочки внимательно слушали. Джейн почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Усыновление — это такая загадка, — с умным видом заметила Мона. — Кто твои настоящие родители, почему они так поступили, где они сейчас. Сравните с другими историями, например, с моей. Мама заболела, умерла, мой отец женился на ведьме.
— Мне нравится думать, что она меня не бросила, — сказала Хлоэ, глядя на Сильви, как будто не слыша слов Моны.
— Учитывай возможность того, — продолжила Сильви тем же менторским тоном, — что она бы скорее умерла, чем узнала, что ты веришь в то, что она «отправила тебя на чердак». В любом случае поздравляю с удачно найденной метафорой. Чердак — пыльное место, где люди хранят ненужные вещи. Я просто не верю, что твоя родная мать отправила бы тебя туда.
— Джейн, у тебя такая клевая сестра, — воскликнула Хлоэ, обращаясь к спине своей старшей подруги. Та отвернулась, чтобы спрятать лицо, слова и поддержка сестры разбивали ей сердце. — Она все понимает!
— Да, это точно, — ответила Джейн, когда к ней вернулась способность говорить. — Абсолютно точно.
— Поужинаем до или после того, как заедем к твоей матери? — спросил Джон у Сильви, следуя по дороге в больницу.
Молодая женщина потерялась в веренице своих мыслей. При виде Хлоэ ее пульс участился и до сих пор не пришел в норму. Она только что встретила дочь сестры — свою племянницу! Взглянув на соседнее сиденье, Сильви попробовала представить, что бы подумал Джон, расскажи она ему всю историю от начала до конца.
— Пенни за твои мысли, — пошутил ее приятель.
— Я думаю о сестре.
— Джейн, — протянул он, — вновь обретенная «блудная дочь»…
Сильви удивленно взглянула на спутника.
— Я никогда не говорила ничего подобного, — резко возразила она.
— И не надо, — продолжил Джон, — я и сам могу догадаться. Ты бросила работу, чтобы заботиться о маме, а твоя сестра иногда звонила, но никогда не приезжала домой… Ты всегда так рассказывала о ее жизни в Нью-Йорке, как будто она наполнена риском и опасностями.
— Разве? — удивилась Сильви.
— Да, — ответил он. — Так и есть. А потом я познакомился с ней и понял, что ты имела в виду.
— И что ты понял? — Сильви хотела услышать мнение постороннего о своей сестре.
— Ну, я заметил ее кожаный пиджак и то, как она держится, и я увидел в ее глазах некоторое подозрение, как будто она оглядывала меня с ног до головы, интересуясь, что мне от тебя надо.
— Джейн пришлось нелегко в жизни, — объяснила Сильви. — Не думаю, что она когда-то забудет об этом. Прости, если тебе показалось, что она относится к тебе с подозрением…
Джон взял ее за руку.
— Мне это даже понравилось, — заметил он. — Она приглядывает за младшей сестрой. Я восхищаюсь тем, что она защищает тебя. Я тоже хочу…
— Я сильная, — прервала Сильви своего друга. Пока он сворачивал на парковку у больницы, она нашла глазами окно палаты матери на четвертом этаже. Молодая женщина почувствовала комок в горле при мысли о том, насколько сильной ей приходилось быть все эти годы: когда их бросил отец, когда она поступила в Браун и была так разочарована тем, что, вопреки ее ожиданиям, с ней рядом нет сестры, когда по всему общежитию витали разные слухи, и она видела Джеффри Хэйдена с новой подружкой… и она всегда так переживала за мать и сестру.
Она вспомнила, как приезжала на выходные домой из университета и как трепетала от боли и горя, слушая в темноте крики и плач Джейн по Хлоэ. Вспомнила и то, как Джейн переехала в Нью-Йорк, потому что больше не могла оставаться в Род-Айленде: сестра сгорала заживо, и любое напоминание о дочери лишь ухудшало положение.
