Глядя на женщин, сидевших в приемной, было трудно сказать, сколько весит та или другая. У большинства людей есть задел в двадцать фунтов в ту или другую сторону от их идеального веса, куда можно припрятать излишки (или потери!) веса, разумно выбрав одежду. Но были и несчастные, на лицах которых, на щеках и подбородках, появились первые лишние фунты в виде пончиков.
Марина была одной из этих женщин. С ее лица сошла подкладка, только когда она всем телом стала болезненно худой. Хотя она и вынуждена была согласиться со всеми, кто знал ее, что ее лицу идет подкладка, тем не менее именно худое лицо и стало отправной точкой для оценки наступающего совершенства.
В это утро она посмотрела на себя в зеркало, и хотя оно запотело, но не могло скрыть того, что скулы выступают не так, как несколькими неделями раньше. Она бросилась к шкафу и схватила одежду, которая была ей в самый раз. Ее гордостью была юбка десятого размера, которую она купила в сентябре. Она аккуратно застегивалась на талии, ткань удобно сидела на бедрах, без единой неровности или морщины. Интенсивные занятия физическими упражнениями привели к тому, что ее плоский живот переходил в плоские бока. Она надевала бесшовный корсет, чтобы создать впечатление гладкой фигуры.
В этот вторник она тоже попробовала его надеть. Но не смогла в него влезть. Даже лежа, втянув живот и задержав дыхание. Она занервничала. Ну-ка прекрати, резко сказала она себе, пытаясь говорить голосом матери. Эта же юбка десятого размера. Размер маленький. Да, я, наверное, потолстела, ну и что такого? Может, я и не должна быть десятого размера. Что плохого в том, что у тебя двенадцатый размер? Хорошо быть тощей, но не такой же тощей.
Но у нее ничего не получалось. Она натянула на себя тренировочные штаны с веревкой на поясе и побежала по магазинам. Только одно могло ее спасти от того, чтобы не свихнуться, — надо наполнить продуктовую корзинку чем-нибудь вкусным. Есть я ничего не буду, говорила она. Во всяком случае, не все съем. Просто посмотрю на то, что купила, потом рассмотрю фотографии, на которых я запечатлена такой, какой была раньше, потом посмотрю на мою новую одежду, потом на фотографию Энди, которую сама сделала, а уже потом приму взвешенное решение.
И она сделала все это и приняла взвешенное решение. Пиршество было в десять раз более радостным, поскольку последовало за осмысленным спором с самой собой. Процесс поглощения пищи был не столь импульсивен, более сдержан. Она была удивлена, сколько может поглотить, прежде чем наступит чувство пресыщения. Она ждала, что ее съежившийся желудок скажет «нет» гораздо раньше, чем это произошло.
В отличие от предыдущих разгулов на этот раз она не завершила его в море слез, пролитых в самобичевании. Через несколько часов ее должны были взвесить, и у нее не было намерения позволить своей глупости стать предметом всеобщего интереса.
Поэтому она вставила пальцы в рот и выпустила все обратно. Она проделала это впервые. Ей это не очень понравилось, но помогло.
— Марина Ризенталь! — выкрикнула сестра.
Тереза пожелала ей удачи, и она направилась в кабинет Дэвида.
— И как тебе живется без таблеток, Марина?
Холодный тон Дэвида рассмешил Марину. Она знала, как он был зол на нее за то, что она отказалась провести с ним еще одну ночь. Он настойчиво преследовал ее, надеясь не показаться отчаявшимся. На самом деле он выглядел настолько отчаявшимся, что Марина едва не уступила из жалости к нему. Но в ней росло чувство преданности к Энди, и, предав его, она могла искупить свою вину лишь одним способом — сделать так, чтобы та ночь была навсегда вытравлена из ее памяти как безумный миг.
Марина стояла на весах, подсознательно сжав все мышцы, чтобы казаться меньше.
— Отлично. Никаких проблем.
— Да ты прибавила пятнадцать фунтов за две недели.
Марина вскрикнула. Пятнадцать фунтов! И это после того, как она опустошила свой желудок всего пару часов назад. Она не взвешивалась с того дня, когда почувствовала, что снова набирает вес. Ей хотелось и дальше жить с ложью.
— Этого не может быть! Знаю, что я прибавила немного. Но не столько же. Я и не ела столько, чтобы так много прибавилось. Может, это переизбыток воды или еще что-нибудь в этом духе! А может, это побочный эффект от того, что я перестала принимать таблетки. Как стероиды. Может, мне нужно еще немного времени, чтобы все стабилизировалось? А может, мне стоит снова принимать таблетки, только уменьшить дозировку? Может, тебе не стоило снимать меня с таблеток так резко?
Дэвиду нравилось то, что она переживает. В его собственной жизни было столько неприятностей, что единственным утешением оставалось сознание того, что и у других есть проблемы. Он не платил по кредитам уже месяца два. Не мог. Да он вообще не мог выплатить никакие долги, за исключением грабительских выплат, востребованных акулами займа.
Самые настоящие акулы. Для себя он решил называть их «независимыми финансовыми консультантами», но когда впервые задержался с выплатой, людей, появившихся в его квартире, трудно было отнести к названной категории. То, что он должен делать в первую очередь, ему разъяснили односложными словами. Теперь, когда он задержался с выплатой, неизбежны санкции. Это означает, что он должен выплатить оговоренную сумму вдвойне.
Они не уточняли, каковы будут последствия, если он не отдаст долги. Да это и не нужно было делать. Теперь ему придется отдать этим людям всю зарплату. Другие его кредиторы тоже кружились вокруг, а их письма становились все более угрожающими. Его поддерживал триумвират женщин, кормивших его и даже дававших ему деньги, в таком он был бедственном положении. Но денег все равно не хватало. Он был в большой, очень большой беде. Он даже не знал, доживет ли до своей премии в декабре.
Успешное завершение испытания становилось все более сомнительным. Они просто убивали его, эти женщины.
Марина была, вероятно, права, сказав, что у нее наступил период стабилизации, однако Дэвид был рад тому, что заставил ее поеживаться от беспокойства. Мало того что у него с деньгами плохо, так еще эта женщина задела его за живое. До нее еще никому не удавалось отвергнуть его. Ему хотелось снова оказаться с ней вместе, а потом бросить ее, как и должно быть.
Однако эксперимент более важен, нежели возможность причинить боль этой женщине. Хотя и последнее тоже важно. Он попытался успокоить ее.
— Прибавка, возможно, временная. Но все равно это многовато за такое короткое время. Главное, ты набираешь вес быстрее, чем сбрасывала его. А это не хорошо.
Марина нервно рассмеялась.
— Если бы мы знали, какое было лекарство — настоящее или нет, то это бы помогло.
Дэвид резко посмотрел на нее.
— Нисколько бы не помогло. В этом весь смысл слепого эксперимента. Если бы ты знала, что принимаешь, то это подсознательно оказало бы влияние на твое поведение, и ты постаралась бы выдать те результаты, которых от тебя ждут.
— Хочу сказать только одно. Нам всем трудно без таблеток. Конечно, так случается в ходе всех экспериментов с препаратами. Ты дал таблетки, которые нужно принимать каждый день в течение нескольких месяцев, они изменяют твою жизнь в ту или иную сторону, а потом от тебя отнимают лекарство. Должна последовать какая-то психологическая реакция. И разумеется, эта психологическая реакция будет такой, какую тебе хотелось бы предотвратить. Иначе даже те участницы эксперимента, которые принимают оксиметабулин, могут вернуться к свободному рациону в ответ на то, что у них отняли. А это совершенно спутает твои результаты.
Дэвида это поразило. Только он подумал, что предусмотрел все, на что может пойти женщина с лишним весом, как перед ним возникла новая преграда. Поначалу все казалось простым. Ожидалось, что эти женщины из ТФБП преодолели всяческие неврозы, связанные с едой, которые возникают у менее подготовленных натур. Предполагалось, что они вроде как нормальные люди. Поэтому он и выбрал их. Именно на этом основании и получил право проводить эксперимент.
И вот одна из этих нормальных, положительно настроенных женщин швыряет в него фразы типа «свободный рацион». Он уже взвесил семь других участниц, и у всех выявились такие же колебания, более существенные, чем планировалось. Эту ситуацию он не мог игнорировать. Если Марина права, значит, эти женщины начали эксперимент со здоровым отношением к еде, но таблетки разожгли новую зависимость, которая позже изменила их поведение.
Единственное, чего он не мог знать, так это то, что сама предпосылка, с которой все началось, была лживой. Едва он поставил на обсуждение возможность легкого режима похудения, как эти женщины снова заняли ту же позицию, которую уже занимали когда-то в жизни — позицию женщины, которая хочет стать стройной любой ценой.
