Остановить его может только смерть!
— Знаешь, Селина, твоей дорогой Летти следовало бы более строго следовать моим указаниям. Платье, которое она предложила, вовсе не подходит девушке на праздновании ее помолвки.
— О, маменька, не надо ругать Летти. Платье я выбрала сама, и мне кажется, что оно чудесно подходит для этого случая. — Сшитое из красно-коричневого шелка с узенькой полоской кремового кружева на воротнике, это простое по покрою платье будет чудесно сочетаться с цветом ее волос, глаз и кожи. И оно не «однодневка», которую надевают лишь раз; при этой мысли Селина ухмыльнулась, вспомнив свои проекты с обменом…
— Если хотите знать мое мнение, нечего было устраивать столько шума из ничего, — вмешался папенька. — Дело сделано. Не возьму в толк, почему бы Иглтону просто не заплатить по счету, забрать свой товар — и дело с концом.
Селина подобрала повыше подол своего богатого темно-зеленого бархатного платья и пошла впереди родителей в сторону огней, которые так ярко светились из открытых дверей. Это был парадный вход в замок Блэкберн. До ушей гостей донеслись звуки музыки, которую исполняли на каких-то неведомых инструментах.
— Какая чепуха! — ворчал шедший позади папаша. — Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется плясать под музыку какого-то выскочки в доме старика Лоудера. Какая дешевка! Смею сказать, этот Иглтон просто эксцентрик!
— Да, — согласилась маменька, — его вкус явно сомнителен.
— Зато его деньги вполне хороши, и этим сказано все! — Селина стиснула зубы: она не позволит, чтобы что-то отравило ей предвкушение счастья и радости! А мистер Годвин все не унимался: — Растворить дверь нараспашку для любого зеваки-простолюдина, — произнес он почти не понижая голоса. — Что после этого можно ожидать от подобного дикаря!
Они поднялись по ступеням каменной парадной лестницы и остановились на площадке у входа в замок.
— Даже привратника нет! Как же нам быть дальше? — недоумевала миссис Годвин.
— Добрый вечер, мисс Селина. — Как всегда внезапное появление Вон Теля заставило всех умолкнуть. — Мистер и миссис Годвин, мистер Иглтон ожидает вас.
— Да, в самом деле, я вас жду.
Для Селины время остановилось. Она слышала волшебные звуки музыки. В воздухе плавал аромат сотен желтых роз. Но она видела только своего Джеймса — высокого, широкоплечего, дьявольски красивого мужчину. На фоне строгого черного вечернего костюма и очень простой белой сорочки из тончайшего полотна резко выделялось его лицо с горящими черными глазами, которые были устремлены только на нее.
— Селина, дорогая, — сказал он, — этот цветок для тебя. Все шипы я обломал. — И протянул Селине одну-единственную желтую розу, совершенную в своей красоте. Она прижала розу к щеке и закрыла глаза.
— Это роза сорта «Очарование Тилли». — Джеймс привлек Селину поближе и шепотом добавил: — Ты помнишь, моя золотая девочка?
— Я помню каждый миг нашей первой встречи.
— Позволь мне снять с тебя плащ, — сказал Джеймс.
Вон Тель помог раздеться миссис и мистеру Годвинам, и все прошли в глубь холла. Первой, кого увидела там Селина, была Лиам. Она сидела на серебристой подушке, держа необычный музыкальный инструмент. Ее длинные, тонкие, изящные пальцы, касаясь струн, извлекали из него ритмично повторяющиеся чарующие звуки, нежно трепетавшие в воздухе.
— Селина, — сказал Дейвид, который стоял в тени за спиной Лиам, — ты выглядишь такой красавицей!
В ответ Селина подошла к Дейвиду и поцеловала его в щеку, успев по пути адресовать Лиам ласковый взгляд в ответ на озорную улыбку девушки.
Предложив руку Селине, Джеймс провел гостей в небольшую, но прекрасную своими пропорциями столовую, где в свете свечей все сияло и мерцало на столе, уставленном золотом и хрусталем. Он усадил ее слева от себя.
Когда все расселись, миссис Годвин недовольно пробурчала:
— Стол накрыт всего-то на шесть персон! Разве на такое обращение с ее единственной дочерью рассчитывала гордая мать?
Никто не подал вида, что слышит ее слова, а Селина, напротив, подумала о том, как это Джеймс сумел всего за одну неделю подготовить такой праздник, похожий на волшебную сказку!
Тут прозвучал хлопок ладошек Лиам, дверь возле камина в стиле рококо отворилась, и в столовую вошли слуги. Вон Тель занял позицию подле сияющего полированным черным деревом шкафчика на бронзовых ножках в виде бородатых рыб. Когда хозяин дома незаметно подал ему сигнал, он подошел к Джеймсу и склонился над ним. Через миг Вон Тель исчез из столовой. Тем временем помощник дворецкого и две служанки расставляли пиалы, а сам дворецкий невероятно высокого роста начал разливать суп из супницы чудесной работы из черного фаянса завода Веджвуд.
Под скатертью, свисавшей складками вниз, рука Джеймса нашла руку Селины: он положил ее ладонь на свое твердое мускулистое бедро и начал ритмично поглаживать.
— Не хотите ли лимонада, мисс Селина? — проговорил грубоватый голос возле самого уха девушки. — Очень красиво смотритесь, но немного утомлены, верно?
Вздрогнув от неожиданности, Селина взглянула прямо в ярко-синие глаза Руби Роуз. От белоснежного чепца с оборками и до солидных, хорошо начищенных башмачков Руби Роуз выглядела как заправская служанка. Видно, из нее действительно получилась неплохая работница по дому.
— Благодарю, Руби, мне действительно хочется немного лимонада.
Селина стремилась не слишком явно разглядывать Руби, но без того было видно, какие невероятные перемены произошли с этой женщиной. Зато миссис Стрикленд наблюдала за Руби Роуз и ее вполне умелыми действиями с едва скрываемым удовлетворением. И действительно, ее усилия дали прекрасные плоды!
Кресло справа от Джеймса оставалось незанятым, что, казалось, его совершенно не заботило. Но, заметив, что Селина время от времени бросала взгляды на пустующее кресло, Джеймс тихонько прошептал:
— Не удивляйся, моя милая, тебя ждет маленький сюрприз.
Селина попыталась сосредоточиться на еде, которой ее родители, а также Джеймс и Дейвид с аппетитом отдавали должное. Но тут вновь появился Вон Тель и торжественно произнес, предварительно прочистив горло:
— Сэр Огастес Сент-Джайлс, третий маркиз Кастербридж!
Джеймс немедленно поднялся с места. Так же поступил и Дейвид. Это был явный знак самого искреннего и глубокого уважения. Селина хорошо помнила радушного лорда Огастеса и обрадовалась его появлению. Но почему папенька не встал? И по какой причине маменька сидит словно громом пораженная?
Маркиз вошел в столовую и первым произнес слова приветствия:
— Добрый вечер всем присутствующим! Очень славный случай для празднества!
Он похлопал Джеймса по плечу и поднес руку Селины к губам бормоча:
— Нетрудно понять, моя дорогая, почему этот повеса от тебя без ума.
Отстранив Вон Теля, который пытался усадить его за стол, маркиз жестом подозвал дворецкого.
— Надо, приятель, наполнить бокалы шампанским. И наливать не переставая. Такое событие должно отпраздновать как полагается. — Тут он взглянул в сторону родителей невесты и продолжил: — Дариус и Мери Годвин — собственными персонами! И сносно выглядят, вполне сносно. Что ж, счастливое событие для всех!
Маменьке Селины совсем не пришлось по вкусу, что ее внешность назвали не более чем «сносной», от гнева у нее даже ноздри раздулись. А папенька почему-то так крепко вцепился в край стола, что костяшки на пальцах побелели.
Маркиз движением руки пригласил Джеймса и Дейвида усаживаться.
— Добавлю повод для общей радости и от себя. Я хотел обнародовать это еще несколько месяцев назад, но Джеймс убедил меня подождать. — Не особенно озабоченный тем, вполне ли приличен его жест, Джеймс положил руку на затылок Селины и ободряюще улыбнулся ей. Маркиз тем временем продолжал: — Дариус и Мери, разумеется, хорошо помнят Френсиса и Софи Сент-Джайлс. — Он поднял бокал с шампанским и подождал, пока все не последовали его примеру: — Давайте выпьем в честь моего честного брата Френсиса и его нежной жены Софи. За эту великолепную супружескую пару!
В воцарившемся полном молчании все поднесли бокалы в губам, все, кроме четы Годвинов. Селине показалось, что лицо матери стало серым, а папаша забыл закрыть рот. Селина отпила из бокала, ее сердце заколотилось. Она не понимала, что происходит.
— Дариус и Мери, вам, без сомнения, доставит радость и удовлетворение факт, что человек, сидящий рядом с вашей дочерью, который завтра станет ее мужем и вашим зятем, вовсе не тот, за кого себя выдает.
Наступила мучительная пауза: Селина переводила глаза с одного лица на другое. Дейвид, похоже, недоумевал, как и она, родители словно окаменели, лицо Джеймса было опечалено. Сама она ощутила острый приступ отчаянного страха. Увидев выражение ее лица, Джеймс прошептал ей, прежде чем слегка поцеловал в щеку:
