Догадавшись об этом, Аманда просидела с ними, пока обе не ушли. Потом вернулась в свой кабинет, посидела там немного. Несколько минут спустя в дверь заглянул Фред Эдлин — поблагодарить ее за помощь и высказать свое восхищение тем, как слаженно и споро работал в эти дни созданный Амандой кризисный комитет.
— Напишите об этом, — посоветовал он. — Думаю, всем это будет интересно. В каждой школе должно быть нечто подобное.
Аманда вежливо поблагодарила его, не решившись упомянуть о том, что в наши дни, когда подобные трагедии вроде той, что произошла с Квинном, стали — увы — не так уж редки, во многих школах кризисные комитеты существуют давным-давно. К сожалению, в этом не было ничего нового. А то, до чего додумалась она сама, было настолько незначительно, что об этом не имело смысла писать.
И потом, у нее не было ни малейшего желания трубить о своих успехах на всю страну. Чем ей хвастаться? Тем, как она пыталась помочь подросткам в трудной ситуации? Так для этого ее и наняли. Но созданный ею комитет работал как часы, и Аманде стало немного легче. Рана, нанесенная смертью Квинна, была еще слишком свежа, и потом, эта трагедия как-никак затронула ее лично, чтобы она сейчас могла испытывать удовлетворение или гордость, как обычно бывает, когда знаешь, что работа выполнена на «отлично».
— Хорошая работа! — одобрительно гаркнула Мэдди, едва за директором захлопнулась дверь.
— Спасибо, — кивнула Аманда, достав из стоявшей под клеткой коробки угощение для Мэдди. Она даже не успела разжать пальцы, как Мэдди мгновенно вырвала у нее сухарик.
— Вкусный сухарик! Вкусный!
Аманда грустно улыбнулась:
— Как легко доставить тебе радость, моя дорогая. Думаю, именно поэтому многие так любят домашних животных. Потому что их легко порадовать. Потому что всем вам так мало нужно для счастья.
Услышав в коридоре приближающиеся шаги, Аманда обернулась.
— Ааааааааа, Джонни! Пррррривет, Джонни! — проскрипела Мэдди. Она, как всегда, угадала — это действительно оказался мистер Дубчек. На похороны он явился в коричневом костюме, правда весьма потертом, но придававшем ему невероятно торжественный вид. Вернувшись в школу, он переоделся. Но хотя сейчас на нем был хорошо знакомый Аманде форменный зеленый комбинезон, который он носил всегда, когда занимался уборкой, лицо у него было скорбное.
— Как все прошло, миссис О’Лири? — своим скрипучим голосом тревожно осведомился он.
— Вроде все в порядке. Первый шок уже прошел. Но потребуется еще какое-то время, прежде чем реальность того, что произошло, дойдет до них в полной мере. Они пока еще просто не осознали, что смерть — это навсегда. — Ей еще предстоит много работы с теми подростками, которые числились у нее в особом списке. За ними придется приглядывать особо и в случае появления тревожных признаков сразу же бить тревогу. Теперь уже никто не спорил с ней — все были согласны, что в подобной ситуации лучше подстраховаться заранее.
Лохматые брови старика вдруг мученически задергались, словно раздавленные каблуком мохнатые гусеницы.
— Пятьдесят лет я работаю тут, и никогда такого еще не было. А разное бывало за эти годы. Господи Боже, всего и не упомнить. Случалось, дети и сознание теряли. И умирали скоропостижно прямо тут, у нас на глазах. Сердечные приступы помню. Было, что кто-то из наших детей погибал в автокатастрофе… один разбился в самолете. И самоубийства тоже случались. Подростки накладывали на себя руки, но дома. И никогда — в школе. Я не должен был разрешать ему остаться. Нужно было отправить его домой.
Аманда сочувственно улыбнулась. Старика терзало чувство вины — это было видно с первого взгляда. И кому, как ней ей, было его понять.
— Не стоит казнить себя: если Квинн решил покончить с собой, вы бы ничего не изменили, отослав его домой. Он просто нашел бы другой способ, вот и все. Отправился бы в лес и сделал бы это там, в конце концов. Просто тогда его обнаружили бы не сразу, только и всего.
— Эх, если бы я вернулся пораньше, его еще, возможно, удалось бы спасти! Это мне ребята со «скорой» сказали.
— Мистер Дубчек, поверьте, я тоже много раз задавала себе те же самые вопросы, что и вы. Если бы я все-таки не послушалась его родителей и привела его сюда, чтобы поговорить по душам, если бы я поделилась своими опасениями с администрацией или хотя бы с его тренером, если бы предупредила родителей Квинна, что он может решиться наложить на себя руки… Но кто из нас способен заранее предугадать такое? Откуда нам было знать, что он задумал? Чтобы сам Квинн Дэвис, кумир всех подростков нашего города, решился на самоубийство?! Чушь! Никто бы не поверил — в конце концов, такое чаще происходит с неудачниками.
Старый уборщик сокрушенно покачал головой.
— Ужасно! — пробормотал он. — Такое несчастье!
Дверь за ним захлопнулась.
— Дерьмо! — выразительно гаркнула Мэдди.
— Вот именно, — со вздохом подтвердила Аманда.
* * *
Она просидела в школе до пяти — в основном отвечала на телефонные звонки, а в перерывах между ними успокаивала встревоженных родителей, которые после всего происшедшего толком даже не знали, как вести себя с собственными детьми. Услышав в кабинете голоса, зашел один из учителей Квинна. Судя по всему, его, как и Аманду, мучило запоздалое раскаяние. Теперь, оглядываясь назад, он вспоминал, как тревожился за мальчишку, как собирался поговорить с ним, да все откладывал — пока не стало уже слишком поздно. И сейчас он клял себя последними словами, что не послушался своей интуиции — ведь тогда все могло бы быть совсем по-другому.
Когда поток посетителей иссяк, Аманда заперла кабинет и стала собираться домой. При виде знакомого грузовичка Грэхема перед домом на душе у нее стало тепло. Но картина, представшая ее глазам, когда она, войдя в дом, не обнаружила никого на кухне и вышла через заднее крыльцо, заставила Аманду тихо ойкнуть. Она растерянно заморгала, словно не веря собственным глазам. Там, на заднем дворе, посреди зеленого ковра травы, у подножия высаженных Грэхемом сосен и елей, стоял ажурный железный стол и два прехорошеньких стула. Поверх льняной скатерти были аккуратно расставлены тарелки, туго свернутые салфетки засунуты в кольца, а посредине, между бокалов для вина, красовался подсвечник.
Глаза у нее защипало. Растроганная Аманда вернулась на кухню и почти сразу же наткнулась на мужа — Грэхем, шевеля губами, читал инструкции на пакете с рисом. На кухонном столе стояли те же самые стейки, которые они собирались, да так и не собрались съесть еще в пятницу вечером.
— Я тут подумал, может, попробуем еще раз, — смущенно улыбнулся он. Потом, отложив пакет с рисом в сторону, открыл холодильник, вытащил бутылку вина, наполнил заранее приготовленные бокалы и протянул один жене. — Мы ведь давно уже этого не делали, — подмигнул он.
Аманда молча кивнула. Все последние месяцы, пока она исступленно соблюдала все предписанные ей правила, рекомендации и диеты попутно со всеми теми рекомендациями, что она сама выуживала из Интернета, она отказывалась не то что пить, а даже смотреть в сторону вина.
— За все хорошее, — пробормотала она, поднимая свой бокал.
— За жизнь, которая продолжается, — кивнул он.
Даже Аманда вряд ли смогла бы сказать лучше.
— За жизнь, — улыбнулась она. Поцеловавшись, тихо звякнули бокалы. Аманда сделала крохотный глоток, потом, прикрыв глаза, вдохнула аромат вина, наслаждаясь его букетом.
— Сегодня ты выглядишь получше, — пробормотал Грэхем.
— Угу. И чувствую себя не такой изжеванной, как вчера.
— Я надеялся, что после похорон станет легче. Или возникли новые проблемы?
Аманда замялась:
— Нет. Во всяком случае, не с детьми. Честно говоря, меня куда больше тревожат некоторые родители. Слышал бы ты некоторых из них. Да вот, чего далеко ходить — мать одного из приятелей Квинна подошла ко мне и прямо на похоронах принялась ругать его родителей. Представляешь, даже в такой момент у нее не нашлось для них ни одного теплого слова! При этом она заявила, что никому из ее детей даже в голову бы не пришло покончить с собой. А когда я попыталась убедить ее, что самоубийства случаются в самых разных семьях, она попросту отказалась меня слушать. Готова поспорить на что угодно, что она точно так же не захочет слушать и собственную дочь, если той вдруг захочется поговорить о Квинне. И тогда девочка обратится к своим сверстникам, у которых, вполне возможно, не найдется ответов на те вопросы, что не дают ей покоя. Как это грустно…
— Ответы, может, и не найдутся, зато вместе им явно будет легче. Разве нет?
— Согласна. Знаешь, я часто замечала, что людям часто нужно просто выговориться, убедиться, что они не одни в этом мире, что есть кто-то, кому небезразличны их проблемы. Мне приятно думать, что именно для этого и существуют люди моей профессии. Конечно, и мне иной раз нечего им ответить. Но ведь я взрослый человек. Они чувствуют, что могут на меня опереться.
