Грэхем нахмурился:
— По-моему, тебе нужно отдохнуть. Возьми отгул.
— Непременно — в конце следующей недели. Но мне сейчас нужно быть с детьми. Знаешь, не только ради них, но и из-за себя самой. Мне с ними легче. Может быть, потому, что им сейчас так же плохо, как и мне.
— Ну, ты ведь можешь заниматься своей работой и дома. Не обязательно все время сидеть в школе.
— В таких случаях это трудно. Практически невозможно, — покачала головой Аманда. — Как я смогу представить себе, что сейчас испытывают родители Квинна?
— А я вот, представь себе, могу, — заявил Грэхем, и Аманда, услышав нотки отчаяния в его голосе, удивленно вскинула на мужа глаза. — Примерно то же чувствовал я сам, когда у тебя на прошлой неделе вдруг начались месячные. Мы ведь тоже потеряли ребенка. Все наши мечты, все надежды, которые мы лелеяли так долго, утекли, как вода сквозь песок, вместе с кровью из твоих труб.
Аманда поежилась — честно говоря, на его месте она бы выбрала другие слова. Нарисованная Грэхемом картина выглядело резко и даже мрачно.
— Будут еще и другие попытки, — мягко возразила она.
— Похоже, ты уже настроилась ждать.
— Нет, что ты, — возразила она.
— А ты действительно хочешь через месяц попытаться снова?
— Хочу ли я? Нет. — Честно говоря, она предпочла бы пытаться забеременеть тем же путем, которым это делают все нормальные люди. — Как можно это хотеть? Но можешь не сомневаться, что я это сделаю.
Словно почувствовав что-то, Грэхем взял ее руку в свои.
— Послушай, если все это только ради меня, то не надо, слышишь? Ребенок… это ведь на всю жизнь, понимаешь? И если ты не хочешь, то скажи мне об этом сразу, хорошо?
— И что тогда? — выпалила она, даже не успев подумать, что говорит. Но этот вопрос давно уже вертелся у нее на уме — много дней и недель, а возможно, даже и месяцев. Конечно, в любой другой день она бы не решилась спросить его об этом, заранее зная, как заледенеют его глаза. Но сейчас все было по-другому. И как подросток, жаждущий узнать, как это бывает, когда наступает смерть, не может остановиться, словно его кто-то за язык тянет поговорить на эту тему, так же и Аманда сейчас не смогла промолчать.
— Ты действительно не хочешь иметь детей? — немного помолчав, спросил он. — Неужели все годы все это делалось только для меня?
— Чушь! Конечно хочу. Я имела в виду другое — что будет, если у нас все-таки не получится?
Его лицо внезапно стало смущенным.
Но Аманда, измученная этим бесконечным ожиданием и еще больше — напряжением последних дней, уже была не в состоянии остановиться:
— Вот именно — что, если у нас никогда не будет детей?! Что ты тогда почувствуешь?
— Честно говоря, я пока об этом как-то не думал.
— Да? А вот я, представь себе, думала. Все время только об этом и думаю. Вот лежу по ночам и чувствую, что не могу уснуть — думаю, что тогда с нами будет. Что, если у нас вообще не будет детей? Станешь ли ты винить в этом меня? Или себя? Что подумает твоя семья? Что они скажут? Станут шарахаться от меня, как от прокаженной? Или просто забудут о моем существовании? Насколько сильно ты сам хочешь иметь детей? Что это — необходимая составляющая твоего счастья? То, без чего ты не мыслишь собственной жизни? Или просто залог твоей мужской состоятельности? Предположим, мы еще раз попробуем прибегнуть к искусственному осеменению и у нас снова ничего не получится, что потом? Где гарантия, что ты после всего этого будешь по-прежнему меня хотеть? Что у тебя не зашевелится подленькая мыслишка попытать счастья с кем-то еще? — Аманда задохнулась. Сделав глубокий вдох, она с трудом проглотила вставший в горле комок. — Знаешь, Грэй, я ведь постоянно об этом думаю. Эти мысли… они просто-таки преследуют меня.
Она жалко улыбнулась, пытаясь поймать взгляд мужа, догадаться, о чем он сейчас думает, но тот упорно молчал, а лицо его было непроницаемо, как маска. Губы в обрамлении бороды превратились в тонкую линию, но было ли это от гнева или просто от огорчения, Аманда не могла сказать. Но больше всего Аманду напугали его глаза — зрачки расширились, и, обычно зеленые, они сейчас потемнели так, что казались почти черными. Что с ним происходит, гадала она. Удивлен? Не ждал подобных вопросов? Или, что гораздо хуже, чувствует себя загнанным в угол? Что означает это его упорное молчание? Возможно, он просто не знает, что ей ответить? Или… или знает, но просто не хочет говорить?
Когда кто-то постучал в стеклянную дверь, оба подскочили как ужаленные. Аманда быстро оглянулась через плечо. К ее изумлению, это оказалась Гретхен Танненволд.
Надо отдать ему должное, Грэхем превозмог себя и не бросился ей открывать. Он вообще не двинулся с места, словно не слышал. Дверь пошла открывать Аманда.
Гадая про себя, сколько времени она простояла тут, под дверью, и много ли ей удалось услышать, Аманда двинулась к двери. Но чем ближе она подходила, тем тревожнее почему-то становилось у нее на душе. Взявшись за ручку, чтобы открыть, она уже не сомневалась, что случилось нечто ужасное.
Обычная вежливость требовала, чтобы она открыла дверь. Но женская интуиция подсказывала ей ни в коем случае этого не делать.
— Что-нибудь случилось? — осторожно осведомилась она.
— Да, — слегка дрожащим голосом ответила Гретхен. — Мне нужен Грэхем.
«Мне нужен Грэхем!»
Все страхи и подозрения, успевшие задремать в душе Аманды, вновь подняли головы. В глаза у нее помутилось от ревности. В эту минуту она уже готова была поверить чему угодно: и что ее собственный муж был отцом ребенка, которого ждала Гретхен, и даже в то, что эти двое до безумия влюблены друг в друга. Глаза Гретхен — огромные, похожие на голубые незабудки глаза — умоляюще смотрели на Грэхема, словно подтверждая ее худшие подозрения. Аманду она будто не замечала. На лице Гретхен было написано отчаяние.
Отчаяние? Аманда встряхнулась, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Нет, не отчаяние — это был самый настоящий страх.
Грэхем встал из-за стола.
— Что-то случилось?
— Я… э-э… да, — запинаясь, пробормотала Гретхен. — Мне кажется, кто-то побывал в моем доме. — Голос у нее был странный, какой-то неестественно ровный — казалось, это говорит автомат. Только потом Аманда догадалась, что Гретхен старается не поддаваться панике. — Там… там все переломано. Я вошла и сразу заметила… это. Понимаете, я боюсь войти в дом. Вдруг тот, кто это сделал, все еще там?
Выходит, к ней в дом кто-то вломился! Господи, всего-то! Аманда едва сдерживала рвущийся наружу истерический смех. Но потом облегчение сменилось недоверием. Кражи со взломом в Вудли вообще были довольно редким явлением. А в таких районах, как тот, где жили они, их не было вообще, поскольку здесь всегда кто-нибудь был дома.
— Вор? — Судя по выражению его лица, Грэхем тоже был озадачен.
— Не знаю. Там все поломано, уничтожено. Я хочу сказать, картины Бена. М-мои картины тоже. Наверное, я не включила сигнализацию. Видите ли, я знала, что вы дома, и Лэнги тоже, и Карен Коттер. Я… кажется, я даже не заперла входную дверь. Выскочила только в ближайший магазин фруктов купить. Меня не было всего полчаса, не больше.
Аманда прикинула про себя, что сама она вернулась домой примерно тогда же. Но, подъезжая к дому, она не заметила ничего подозрительного или просто необычного. Впрочем, ничего удивительного — взломщик, если он появился со стороны леса, мог без труда проникнуть в дом через заднее крыльцо.
Грэхем, осторожно отодвинув Гретхен в сторону, двинулся к двери.
— Сейчас проверю.
Но когда Гретхен повернулась, чтобы пойти с ним, очнувшаяся от столбняка Аманда схватила ее за руку. И отметила про себя, что та вся дрожит.
— Нет-нет, пусть уж он идет один. А вы останьтесь тут — просто на всякий случай.
Гретхен испуганно сглотнула.
— Может, и ему не стоит идти, мало ли что? Вдруг что случится… Может, мне лучше позвонить в полицию?
Но у нее был такой растерянный вид, что было ясно — толку от нее сейчас немного. Выходит, Грэхему нужно было рискнуть. Затащив Гретхен на кухню и усадив ее на стул, Аманда сама взялась звонить в полицию. Сначала она сообщила им все, что знала сама, потом провела Гретхен на задний двор. Обе женщины крадучись обошли дом с другой стороны, вышли на дорожку, с которой открывался вид на дом Гретхен, и откуда они могли видеть все, что там происходит, не рискуя быть замеченными. Время шло, а Грэхема все не было, и Аманда стала уже понемногу волноваться.
Джули Коттер играла в куклы на крыльце своего дома, в то время как близнецы Джаред и Джон гоняли вокруг центральной клумбы на скутерах. Похоже, никому из этой троицы не показалось странным, что Аманда стоит возле своего дома вместе с Гретхен и обе они напряженно разглядывают дом Танненволдов. Если не считать того, что Джули небрежно помахала им рукой, дети, казалось, вообще их не заметили.
