— Дорогой, ты же понимаешь, что я только шучу. Если ты хочешь, чтобы кроватка для принятия родов стояла в нашей комнате, то меня она вовсе не пугает. Во-первых, потому, что я хочу, чтобы ты занимался со мной любовью — и не важно, с какими последствиями. Я уверена, что умру от разрыва сердца, если ты перестанешь заниматься этим. И, во-вторых, потому, что я хочу иметь кучу детей. А ты?
— Я… я… наверное, да. Я еще как-то не думал об этом. Пока я думал только о том, как сильно я тебя люблю.
Они улыбнулись друг другу и какой-то миг сдерживались. Но спустя несколько секунд Луиза придвинулась к нему, обвила руками его шею, не ожидая, когда он ответит тем же.
— Ну, о каких еще комнатах ты хочешь рассказать мне, прежде чем мы ляжем спать? — настойчиво спросила она.
— На первом этаже их великое множество, не считая винного погреба и кладовок, которые ты решила осмотреть завтра. Другие комнаты раньше существовали для приема деловых посетителей. Чтобы им было как можно удобнее. В былые дни плантаторы и судовладельцы строго разделяли личную и деловую жизнь, поэтому там имелась даже столовая. А одна из спален в конечном итоге превратилась в мою классную комнату. — Он замолчал на короткое время. — Дедушка сам учил меня до тех пор, пока мне не исполнилось двенадцать. Полагаю, пока ты можешь пропустить классную, если не возражаешь. Но там есть еще одна спальня, она находится напротив той, где стоят монастырские кровати. Мне бы хотелось, чтобы ты осмотрела ее. Эта комната была моей детской, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы перейти в комнату дедушки. По-моему, раньше ее использовали, главным образом, как вторую гостевую комнату. Однако слуги всегда называли ее комнатой мистера Бушрода.
— Ты говоришь о своем командире из Кобленца, о полковнике Б. Гаррисоне Пейдже?
— Да. Ты же знаешь, он был старшим братом моей матери — сыном моей бабушки, тоже от первого брака. По-моему, вполне понятно, что, когда бабушка вышла замуж за дедушку, детям пришлось разделиться; таким образом, дядя Бушрод, конечно, считался членом семьи в Синди Лу, хотя и жил с моей прабабушкой на плантации в Виргинии, которую он в конце концов и унаследовал. Но всякий раз, приезжая сюда, он поселялся в этой комнате. Дедушка всегда из кожи вон лез, чтобы поступить честно и справедливо… Он назначил дяде Бушроду регулярное денежное пособие, даже после того как было условлено, что цена за его владения Сорренто и Амальфи более чем компенсирует цену за мое владение Синди Лу. Это было задолго до того, как дедушка приобрел для меня Викторию, считая, что дяде Бушроду более чем достаточно. Во всяком случае, в завещании па оговорено: дядя Бушрод будет получать две сотни долларов ежемесячно, несмотря на то что он женат на миллионерше.
— Да, я помню.
— И в то же время у меня создалось такое впечатление, что они с дедушкой никогда не ладили… Ну, как тебе хорошо известно, я и сам с ним не в очень-то приятельских отношениях, мягко выражаясь. А тот, кто не ладил с моим дедом… — Ларри снова замолчал. — Полагаю, вполне возможно, что когда-нибудь он может появиться здесь снова. Может быть, мне следует пригласить его? Насколько мне известно, он единственный оставшийся у меня родственник, не считая Джанины.
— Ты не очень сожалеешь об этом, верно? Я хочу сказать — о родственниках?
— Нет, конечно. Да и как я могу об этом сожалеть, когда у меня есть ты?!
Не успели эти слова слететь с его губ, как он сразу понял, что солгал ей. Только пока он находился в этой комнате, только пока Луиза щедро одаривала его своей любовью, он мог хоть как-то забыть о своей невосполнимой утрате. Но, стоило ему выйти из этого святилища, стоило хоть на некоторое время расстаться с возлюбленной, как все менялось. Ему мучительно не хватало деда, он скучал по нему с каждым вдохом, с каждым поворотом дороги…
Очнувшись, он запоздало осознал, что так и не ответил на ее ласки, а когда спохватился, дремлющее в нем желание пробудилось с невероятной силой. Не говоря ни слова, он сгреб Луизу в объятия и закружился с нею по комнате. Она заливалась пронзительным смехом и беспрерывно целовала его. Их настроение — и его, и ее — вдруг резко изменилось: ее смех замер, и в наступившей тишине она подняла лицо. Ее губы ожидали, когда он покроет их своим поцелуем, и, стоило ему уловить этот призыв, она крепко прижалась к нему — и они упали на кровать.
Когда на следующее утро Ларри проснулся, Луиза все еще мирно спала. Немного полежав рядом с любимой, он почувствовал какое-то неуправляемое волнение, поэтому, опасаясь потревожить ее сон, осторожно встал с кровати, написал записку, которую приколол к подушке, и понес свою одежду в ванную. Там он оделся и, взяв в руки туфли, миновав на цыпочках холл, спустился вниз, где к нему подбежал Наффи. Почти одновременно в кухню вошла Айви, посмотревшая на молодого хозяина с нескрываемым удивлением.
— Ой, а вы даже не позвонили, мистер Ларри! Вы не сказали нам, что встанете так рано. А Тьюди говорила, что…
— Да, да, мы не звонили, таков был уговор. Миссис Луиза все еще спит — она позовет тебя позже. А я вот проснулся, и мне хочется прогуляться и посмотреть, как идет посев. Когда приготовишь кофе, можешь его принести мне… в столовую.
— Да, мистер Ларри. Не пройдет и нескольких минут. А овсянку вы съедите сейчас или когда вернетесь?
— Сейчас, как только она будет готова. Съем-ка я ее со второй чашкой кофе. И передай Наппи, чтобы он седлал Черного Джека. Я не собираюсь долго отсутствовать — только туда и обратно. Кстати, а как насчет яичницы с беконом, что стоит на плите?
Айви с улыбкой кивнула и приступила к работе. Тьюди принесла хозяину кофе, за ним последовали овсянка, бекон и яичница. Потом — легкий бисквит и фиги. Ларри даже не понимал, отчего у него разыгрался такой аппетит. Почему он так проголодался? Наконец он с явным удовлетворением отставил пустую тарелку в сторону.
— Ох, прекрасный завтрак! Молодчина, Айви. Давненько я не ел такого. И, Тьюди… полагаюсь полностью на тебя и Айви. Вы покажете миссис Луизе все, что она захочет, и все, что ей будет нужно. Она довольно сильно утомилась вечером. Если, зайдя к ней, увидишь, что она еще не отдохнула как следует и по-прежнему выглядит усталой, постарайся уговорить ее отлежаться. Все эти кладовки могут подождать.
— Да, да, мистер Ларри. Обязательно.
Выйдя из дома, Ларри увидел готового к поездке Черного Джека и, довольный, ловко вскочил на него. От осмотра плантации настроение его улучшилось еще больше. Урожай был превосходным. Да, поистине Дюмайн был плантатор из плантаторов. Но Бог ты мой! Он до сих пор убирал урожай теми же методами, что Этьен де Боре. Ларри осторожно подвел Черного Джека к канаве. Огромный мерин перепрыгнул ее достаточно легко, но, приземлившись на противоположном краю, распугал стаю вяхирей, которые с криками поднялись в воздух, и Черный Джек от неожиданности помчался вниз по канаве. Ларри пригнул голову к спине мерина, чувствуя, что у него хватит духа, чтобы успокоить испуганное животное. И вскоре, приблизившись к полю, где убирали тростник, ему удалось взнуздать и остановить запыхавшегося мерина.
Ларри осмотрел жнивье, потом взглянул далеко через поле, где мужчины и женщины, ловко орудуя остро отточенными ножами, срезали сахарный тростник. За ними шли другие, обирая листья с тяжелых блестящих длинных стеблей. Третьи складывали стебли на двухколесные телеги и везли их по пыльным тропинкам к штабелям, которые ежедневно образовывались возле карьера сахарного завода. Все это давно уже устарело, со все более возрастающим раздражением думал Ларри. Что за методы! Была бы нормальная мельница у Трегра, отвозили бы все с карьера на центрифугу. А тут в поле вместо грузовиков ползали телеги, запряженные мулами, а вместо тракторов — плуги, тоже передвигаемые мулами. Черт побери, неужели еще ни до кого не дошло, что трактор ест только во время работы, тогда как мулов надо кормить дважды в сутки круглый год, не важно, работают они при этом или нет?! Неужели никто так и не понял, что землю, используемую для прокорма мулов, можно отдать под урожай, ведь трактор-то свою пищу получает в канистрах. А эти жуткие, полуразвалившиеся, скрипучие мостики, перекинутые через дренажные канавы! Да ведь целая бригада людей нужна, чтобы постоянно менять износившиеся, сломанные деревяшки! Но ведь считается, что кипарис дешев, а труд многого не стоит! Ха! Хорошая дренажная труба из бетона может просуществовать практически вечно, ее только надо положить. Да, его тут ждет не только много работы, но и масса изменений. И он направил Черного Джека к рабочим, где увидел сидящего верхом Дюмайна, наблюдающего за работами. Он приветствовал Ларри взмахом старого кнута.
— Рад снова видеть вас здесь! В конце концов, как любил говаривать ваш дед, Царство ему Небесное: «Для поля нет лучше удобрения, чем пристальный взгляд его владельца».
